Размышления на Пискарёвке

    В горестный для России день 22 июня отправился Барсуков на Пискарёвское кладбище. Отправился один. У детей ещё был слаб гражданский градус, а жена не могла  переносить вида гигантской братской могилы. Когда Барсуков впервые привёл жену  (уроженку украинского Орехова) на Пискарёвку, она всё спрашивала Барсукова: «А где же могилки?» Осознав, что простиравшееся перед ней большущее поле – это и есть место, где погребены сотни тысяч ленинградцев, она потеряла сознание.

       Барсуков медленно шел к бронзовой статуи «Родина-мать» и противные мысли возникали у него в голове: «Почему немцы оказались сильнее? Почему Красная Армия докатилась до Ленинграда? Почему граждан города бросили на погибель?» 

        В советское время многие вопросы, связанные с войной, были прикрыты грифом «Соа. секретно». Но и теперь, когда многое открыто, люди о некоторых аспектах войны остаются в неведение.

    Десятилетья прошли с  трагического 22 июня, разделившего жизнь советский людей на две части: «до войны» и «после войны». Десятилетья прошли, а бывшие советские люди  (как и нынешние поколения), так и не знают причин разгрома Красной Армии, учинённого войсками  вермахта в грандиозном приграничном сражении 1941 года. Прошли десятилетья, а военные историки, политики, публицисты все предлагают новые и новые версии, концепции, гипотезы   на темы: «Загадки 22-го июня», «Секрет Сталина», «Тайна начала ВОВ», добавляя свои опусы к тем  сотни, а может быть  и тысячам уже  ранее  опубликованных статей, очерков, книг, монографий.   

     Барсукова все эти публикации просто удивляли.  Да, тайна существовала, причём великая и громадная, но  умница-Резун давным-давно всё разложил по полкам?  Такое удалось ему потому, что в  орбиту этой тайны были вовлечены миллионы людей.  Но  они, все эти миллионы, и не подозревали о своей причастности к великой тайне, поскольку владели лишь крошечным кусочком её.  А Резун взял эти кусочки и сложил.

    Главные-то носители этой тайны отошли в мир иной, не оставив нам никаких  свидетельств, доказательств типа записок, протоколов, планов, инструкций и т.п. , раскрывавших бы эту тайну, очевидно полагая,  что  отсутствие этих  доказательств не позволит людям узнать правду о неприличном «Дне М».

     В юриспруденции существует такое понятие как косвенные доказательства. Это есть достоверные положения, содержащие  сведения о фактах, которые предшествовали, сопутствовали или следовали за устанавливаемым событием и по совокупности которых можно сделать вывод о том, имело ли место событие преступления.

       Вот Резун и собрал такие косвенные доказательства. Много доказательств, целых две книги и по совокупности их сделал вывод о том, что почти вся Красная Армия  с танками, пушками,  самолётами сгрудилась на границе с Германией на для защиты Отечества, не для его обороны, а для нанесения мощного удара по немецким войскам, который должен был состояться не позднее 6 июля 1941 года.

       Когда в семидесятых Вячеслав Михайлович Молотов (правая рука Сталина) публично по этому поводу проговорился: «Время упустили. Опередил нас Гитлер.» , концепция Резуна железобетонно затвердела: не готовились мы к обороне, а готовились к атаке, но не успели.

  Вот поэтому-то  неподготовленные к обороне советские фронты и были на рассвете 22 июня 1942 года легко прорваны немецкими танковыми клиньями и  впоследствии окружены: Северо-Западный -- под Ленинградом, Западный --  под Минском, Юго-Западный --  под  Киевом, Южный --  под   Бердянском.  Потери были огромными. Потери были громадные. За шесть первых  месяцев войны  мы только пленными потеряли более 3 000 000 человек.
 
       Это основной и очень убедительной постулат  Владимира Резуна о начале Великой отечественной войны. Второй, дополнительный постулат утверждал, что нападение Гитлера на СССР – вынужденная мера. Немецкие стратеги, разгадав намерение  Сталина  разгромить Германию,  разработали план превентивного удара по  СССР, план «Барбаросса».

        После выхода скандального «Ледокола» историческое сообщество (особенно советское)  резко восстало против концепций Резуна.  Его взгляды были осмеяны, а сам В. Суворов (Резун) смачно оплёван. Причём не в силах доказать неверность  основного постулата Резуна (было больше эмоций, чем логики) , авторы антисуворовских публикаций   стали ловить блох: назван не тот номер дивизии, указана не та дата, приведён сомнительный пример, неправильно определён вес танка). Впоследствии противники Резуна унизились до того, что стали копаться в его личной жизни. Это служило явным проявлением бессилия историков и политиков доказать порочность взглядов Резуна.

      Таким образом никакой  «тайны 22 июня» больше не существует, но одна тайна, связанная с событиями 22 июня всё же имеется и скорее всего   она раскрыта никогда не будет.

    Сталин почему-то фанатично, вопреки грозным реалиям, не верил в возможность нападения Германии на СССР. Даже в последний мирный вечер 21 июня он противился отправки в войска Директивы №1, предписывавшей  «быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.». Лишь по настоянию военных  и с включением пункта «2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.», Сталин поздно вечером разрешил передать Директиву  в войска.

      То есть Сталин считал, что если что-то и будет на границе, то это провокации недисциплинированных немецких офицеров. Отсюда противоречивость Директивы.  С одной стороны нужно было «встретить удар», т.е. вступить в бой, с другой – «не поддаваться на провокации». Откуда полевому командиру, когда на него падают бомбы  и снаряды, знать --   удар это или провокация?

     Передача документа в войска закончилась в 00 часов 30минут  22 июня, а на путь к исполнителям ушло  ещё четыре часа. К этому времени советский фронт был опрокинут и немецкие войска углубились на 15-39 км в глубь нашей территории. Актуальность Директивы испарилась!

     Второй важный документ – Директива №2  от 22 июня тоже  противоречив, тоже демонстрирует неверие  Сталина в том, что началась «большая война»

       Наряду с требованием  «обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу», приказывалось: «Впредь, до особого распоряжения, наземными войсками  границу не переходить.». то есть теплилась надежда на урегулирование конфликта.

      С точки зрения здравого смысла, логики Сталин в своей вере был прав: не мог Гитлер напасть на СССР  в силу следующих причин:

-- в тылу у него была враждебная Англия, война на два фронта – это очень плохо,
--  Красная Армия имела танков, пушек, самолётов,  по крайней мере. в два раза больше, чем вермахт,
-- ресурсы СССР были несопоставимо выше, чем Германии,
-- громадная территория,
-- необеспеченность вермахта зимним обмундированием, зимними смазками и горючим,
-- СССР как жертва агрессии получит поддержку большинства стран.

    Всё это так, но было ещё что-то такое, очень весомое, заставлявшее Сталина не верить в войну. Вот это «что-то такое»  и есть тайна Сталина, которую мы не узнаем никогда. Ну может быть в немецких архивах что-нибудь обнаружат.

     Барсуков рассуждал: « Вот всегда так у нас: руководство прохлопает и начинаются бросания  под танки,  тараны самолётов, стояние насмерть и начинается принесение в  жертву солдат и мирных людей. Ленинград в войну потерял людей намного больше, чем любой фронт. Просто представить невозможно этот погибший миллион детей, женщин, стариков. Какая-то абсурдная абстракция. Может поэтому и нет в Петербурге достойного памятника блокадникам?»