Сказка об охотнике и белой кобылице

Я на радость всем детишкам
Сказку сочинил в стихах.
Будет страшно, но не слишком,
В ней всего лишь в двух местах.

Будет в сказке и прекрасно,
Как и не было нигде,
Потому что не напрасно
Чудеса есть на земле!

***

В общем так. Жил, был охотник
В диком, сумрачном лесу,
Что, к примеру, конюх, плотник
Обходили за версту.

В том лесу деревья были
Несказанной высоты.
Мир лесной они укрыли
Кронами своей листвы.

Мрак был днём, а ночью вовсе
Не видать было ни зги,
И не ведал лес тот просек,
И не чтил людей следы.

Лишь охотник не боялся
Жить в угрюмом том лесу.
Он и ночью умудрялся
Дичь добыть: бобра, лису.

У него фонарь был чудный,
Что завещан был отцом,
А отцу от деда мудро,
Дед был тоже молодцом.

Гаджет солнцем заряжался,
Ну а ночью освещал
Путь тому, кто в нем нуждался,
И кто светом управлял.

Луч его совсем не прост был:
Лишь появится в нем зверь,
Все равно какого роста,
Будто бы большая лень

Зверем тем овладевала,
И не смел он убежать,
Лишь стоял и ждал упрямо.
Почему? Откуда ж знать.

***

Каждый месяц в полнолуние
Пробуждался темный лес.
Все деревья ветви гнули,
Так чтоб мрак совсем исчез.

Заливались все поляны
Лунным хладным серебром.
Свет в оврагах был и в ямах,
И в болотах, а потом

Собирались все, все звери
Там, где самый старый дуб
В такт раскачивался, меря
Ритм, и всё вокруг

В танце странном и прекрасном,
Будто бы заворожась,
Двигалось неспешно, страстно,
Дивной силе подчинясь!

Полной грации походкой
Рысь шагала впереди,
Вслед за ней кружили волки,
Птицы, змеи и ежи.

Ели дубу помогали
Задавать полночный бит.
Ветви в такт они качали,
Повторяя тот же ритм.

Знал охотник о том танце,
Наблюдал издалека
И к зверям не приближался,
Понимал, наверняка,

Что ужасно, дико, плохо
В танце хоть кого убить,
Лишь смотрел, глазами хлопал
И восторг не мог свой скрыть

В миг, когда из ниоткуда
Появлялся главный зверь!
Нет, не тигр в своей шубе,
Не медведь и не олень:

Кобылица молодая
Белая, как первый снег,
Будто прямиком из рая
Зачинала свой разбег.

Длинноногая скакунья,
Гриву ветром растрепав,
Как прекрасная плясунья
Гарцевала свои па.

Звери вкруг неё вставали,
Темп движений изменив,
И как будто преклонялись,
Танец дружно восхвалив.

На главе её сверкала,
Излучая мягкий свет,
Диадема из кристалла,
Что прекрасней в мире нет.

И казалась королевой
Она в свете той ночи,
И охотник неумело
Лишь щипал себя: не спи!

Танец тот большой был тайной,
Охраняемый секрет.
Знал, что это неслучайно,
И отец его и дед,

Строго настрого хранимой
От непрошенных ушей,
Никогда не говоримой:
Лишь охотник знал о ней!

***

От той чащи недалече
Небольшой был городок.
В нём бывал охотник, в вечер
Заходил и в кабачок.

И однажды был охотник
Безобразно, сильно пьян.
Напоили конюх, плотник.
И охотник тайну сдал.

Не за деньги и за славу:
За пустую похвальбу,
Вырыл вмиг себе он яму,
И свершил свою судьбу!

Знают трое - знают миром.
Не успел он протрезветь,
Как молва своим эфиром
Враз успела долететь

До дворца, в котором правил
Стороны той государь,
Самодур без всяких правил
Лжец, наглец - обычный царь.

Он той вести удивился,
Небылицею назвал,
Чуть попозже усомнился
И в итоге приказал,

Чтобы был охотник схвачен,
Приведён в дворцовый зал.
Вывод, мол, неоднозначен,
Правду ль в кабаке сказал.

Был тотчас охотник найден
В том же самом городке
И с охраною доставлен
В околоток при дворце.

Никогда охотник сроду
Рядом не был со дворцом.
Он простого был народу,
Как и дед его с отцом.

Так что стоило лишь только
На крыльцо ему взойти,
От волнения стало горько,
Но другого нет пути.

Провели его под руки
В самый главный тронный зал.
Царь лежал, устав от скуки,
Поднял взгляд и так сказал:

"Верно ль молвят, что в лесу том
Танцы пляшут при Луне,
Что кобыла мне сродни там.
Да смотри, не смей лгать мне."

Тут охотник растерялся,
И во всём, во всём сознался.
Царь немного помолчал,
Помычал и так вещал:

"Повторять не буду дважды:
Царь един и царь один!
Даже зверь знать должен каждый,
Кто в сём царстве господин!

Излови мне кобылицу,
В моей будет колеснице.
Делать сам ты знаешь что -
Ты охотник, или кто?

Ну а коли не сумеешь
Иль сбежать ты разумеешь,
То лес тот мы подожжём!
Пусть сгорит со всем зверьём!"

В тот же день по краю леса
Подготовили костры.
Но не жгли, из интереса
Выжидали до поры.

Дабы снова полнолуние
Озарило лес в ночи,
И прекрасная плясунья
Появилась вновь в глуши.

***

Что ж охотник, покручинясь
И увидев, что всерьёз
Лес сожгут до хворостины,
Так решил, а в чём вопрос -

Он изловит кобылицу
И притащит во дворец.
Чай, не красная девица,
Во дворец - не под венец.

Днём пред самым полнолунием
Зарядил он свой фонарь,
Взял веревку, плётку, сбрую,
Сходил в церковь пред алтарь

И отправился к оврагу
Рядом с старым дубом тем,
Со смекалкой и отвагой
Сделать дело, без проблем.

Вот и ночь и вновь поляны
Освещаются луной
Свет опять в оврагах, ямах,
Лес как будто стал иной.

Дуб качается, вновь меря
Ритм, и всё вокруг
Ели, птицы, змеи, звери
Образуют танца круг.

Полночь, снова кобылица
Зачинает свой разбег.
В танце вновь она резвится
И опять фурор, успех!

Выжидал охотник долго,
Нужный как придёт момент.
Вдруг вскочил и точно, ловко
Он навёл фонарный свет

Прямиком на кобылицу,
Подчеркнув её всю стать!
Не успел он подивиться
Красоте - не описать,

Как вдруг осознал охотник,
Что ему не по себе,
Кобылица как-то смотрит,
Так, что холод по спине,

Что не может шевельнуться
И что воли больше нет.
И он дико ужаснулся,
Вдруг увидев, что весь свет,

Что фонарь его направил,
Был как будто поглощён
И обратно переправлен,
Диадемой возвращён!

Это он стоит недвижим
Весь в свету, как будто днём,
Словно обнажён, унижен,
Окружаемый зверьём!

В страхе жутком и печальном
Он развязки ждал, конца.
Рысь, шипя и зубоскаля,
Изогнулась для прыжка,

Змеи снизу подползали,
Когти выпустил орёл,
Волки стаей окружали,
И медведь поднял свой рёв.

Но одна лишь кобылица
К нему близко подошла,
Выбила фонарь копытом,
Наклонилась неспеша,

Так, чтоб свет от диадемы
Озарил его в ночи,
И как будто белый демон,
Замерла так средь глуши.

Ничего не понимая,
И охотник не моргал
И дышал едва едва ли,
Будто кто околдовал.

Мысли лишь гурьбой бежали
Про фонарь, секрет, приказ,
Что пришёл от государя,
И что лес сожгут на раз.

Время словно потерялось.
Вдруг, как будто ото сна,
Кобылица вновь воспряла
И в овраг сама сошла.

Там в траве увидев сбрую,
На охотника глядя,
Будто молвила вживую:
"Оседлай уже меня".

Может просто показалось,
Может было наяву,
Но охотнику вмиг стало
Ясно, как спастись ему.

Отошедши от испуга,
К кобылице он пошёл,
Оседлал, стянул подпругу,
И с опаской сел верхом.

Смотрит, звери расступились,
И проход образовав,
Уже больше не щетинясь,
Успокоили свой нрав.

Кобылица вдруг заржала,
Встала резко на дыбы,
Опустилась, зашагала
К краю леса, без борьбы.

Диадема озаряла
Их двоих в большом лесу.
И вот скоро уж светало,
Было видно за версту,

Как на белой кобылице
Восседает человек.
Их встречают на границе
Леса и трубят успех,

С торжеством сопровождают
Вплоть до самого дворца
И ворота открывают,
И кричат: "Ай, молодца!"

***

На крыльцо сам царь выходит,
Он в камзоле расписном,
С удовольствием обходит
Кобылицу, и потом

Молвит речь пред всем народом:
"Ах, какая красота!
Может сотворить природа
И такие чудеса!

Но их мне мы подчиняем
Волей царской, пятой!
И сим мы повелеваем
В колеснице быть и той,

Что себе вдруг возомнила,
Что в лесу она первей.
Пусть поймет, она - не диво,
В этом царстве я главней!"

И охотника враз сняли
С кобылицы, без затей,
И пинка ему поддали:
"Пшёл дорогою своей".

Кобылица же стояла,
Снова гриву растрепав,
И как будто не смущалась
В "славный" мир людей попав.

Вот везут и колесницу,
Упряжь конюх к ней несёт,
Коренастый, краснолицый
К кобылице он идёт.

И впрягает и дивится,
Что покладиста она,
Не брыкается, не злится,
Будто бы побеждена.

И царя он приглашает,
Свою силу показать,
С гордым видом заявляя:
"Я всё ж мастер усмирять."

В колесницу царь заходит,
Вожжи смело он берёт,
И с надменностью обводит
Взглядом свой родной народ.

"Но", - сказал он. Кобылица
Не спеша вперёд пошла,
Шаг, другой, скрип колесницы,
И на третий понесла!

Прочь к воротам незакрытым
С перепуганным царём,
Что вцепился беззащитно
В колесницу. И потом,

Быстро миновав столицу,
Мимо стражи проскакав,
К лесу мчала будто птица
Кобылица вдоль застав.

Царь кричал: "Эй, помогите!"
Но никто не представлял,
Тормозить как колесницу,
Когда мчат ее стремглав.

Ну а если б и нашёлся
На дороге той смельчак,
То он вряд ли б поборолся:
Царь был деспот, как никак.

Его сильно не любили
На родимой стороне
И лишь взглядом проводили,
Пусть несётся он себе.

И охрана не догнала,
Эту гонку проиграв.
И до леса доскакала,
Кобылица, чуть устав.

В нём мгновенно растворилась
С колесницею, с царём.
А охрана не спешила,
В лес войти тот, даже днём.

На краю лишь постояли
И ушли домой гуртом.
Жечь не стали, так как знали,
Что сам царь быть может в нём.

И никто потом не слышал
Никаких о нём вестей.
И остался позабытым
Царь с гордынею своей.

***

С той поры минули лета,
Лес тот пущею зовут.
В нём охота под запретом,
Звери в счастье здесь живут.

Рядом дом большой построен,
В нем найдёте вы семью,
Двух мальцов, девчушек двое
И охотника жену.

Сам, конечно, пропадает
Днём и ночью он в лесу.
Лес теперь он охраняет
И рад новому посту.

И, как прежде, есть и тайна,
Что не скажет никому,
Не нарочно, не случайно:
Про царя в лесу судьбу.