Эдуард Бредун

Эдуард Бредун
             1.
Как бегун с олимпийскою скоростью,
вдруг влетит из былого и дум
в память бойкий весёлый суворовец,
давний кореш мой Эдька Бредун.

Законтачилось наше общение,
перешедшее в братский союз,
на каком-то крутом дне рождения
у какой-то из близких нам «муз".

На побывку приехав к родителям
и на завтра попавший на «бал»,
был он ярок, форсист, обходителен,
и в грядущем - большой генерал.

Всякий раз появлялся негаданно,
иногда по три раза в году,
то больной, то отмечен наградою,
то, возможно, за некую мзду.

И во время, особенно  летнее,
когда души рвались на простор,
так-то жили мы, так куролесили, 
всяким злыдням давая отпор.

Юность дерзкая, резкая, та ещё,
нам грозила великой судьбой. 
Эдька, был ты надёжным товарищем,
сколько мы пережили с тобой!

Дабы деньги водились карманные,
мы ночами, не раз и не два,
разгружали вагоны товарные,
у кого-то пилили дрова.

И подружкам своим, старшеклассницам, 
обалденной шальной красоты,
что дарили нас нежными ласками,
мы дарили не только цветы.
   
           2.
Жизнь  неслась,возносила, швыряла,
то в помойку, то на пьедестал...
Ну, не стал ты, мой друг, генералом,
а артистом негаданно стал.

И всё будто свершилось как надо,
и казалось, так будет всегда.
И жена у тебя, как наяда,
знаменитая – кинозвезда.

Но как подло, как злобно, как часто,
захлебнувшись в житейских грехах,
всё с трудом обретённое счастье,
крах терпя, обращалось во прах…
      
          3.

…Помню, как под мотивчик «Два сольдо»,
ненакрашена, зла и хмельна,
в странном танце качалась Изольда,
проклиная тебя, блудуна.

А потом подломившись безвольно,
попросила, чтоб снова налил…

Эдька, гад, погубил ты Изольду,
и бездарно себя погубил.

Ведь в последнюю грустную встречу,
что прошла в тяжкий год, по весне,
и похвастаться было уж нечем
нам с тобой, ни тебе и не мне…
              4.
Но порой  вспоминая устало
твои разные роли в кино,
вспомню вдруг:
"...буду я генералом!.."

Боже, как это было давно.