А почему ты снова плачешь?

Салют, петарды, Новый Год,
А у меня всё та же старая пластинка:
Моя машина не вписалась в поворот
И вместо праздника справлять приходится поминки.

Под музыку разбитого сердечка,
Под звон бокалов с окровавленным вином,
Как жаль, что алкоголь – неэффективная аптечка,
Как жаль, что мне кровать напомнила бетон.

А одеяло – крышку гроба,
Все по которой кулаками громко бьют,
Зрячий не поймёт, увы, слепого,
Пока у самого глаза не отберут.

И также с праздником, с успехом и с семьёй,
Ты не поймёшь, пока не заимеешь, не лишишься,
Пока не будешь сам всем виной,
Пока не сможешь на себя лишь положиться.

Сейчас ещё стараешься сдержаться,
Стараешься в пучина страха не упасть,
Но как не падать, если кроме чёртовой стагнации,
Уже ничем не можешь козырять.

Все карты сыграны и карты все побиты,
Ты проиграл и должен уходить,
Бежать туда, где люди сдерживать привыкли аппетиты,
Где люди сдержанно давно привыкли жить.

Где раз в четыре года новая одежда,
Где раз в пятнадцать лет есть шанс свой холодильник обновить,
Где каждый день как новая надежда,
Надежду ту, увы, не суждено нам покорить.

Есть только вера в Бога, в русский дух и скрепы,
Есть водка и закуска на столе,
Есть только слёзы – это до безумия нелепо,
Особенно, когда ты подшофе.

Всё горе заливаем чем-нибудь покрепче,
Уверенно твердим: ”Нас точно пронесёт”,
Потом болезнь садится к нам на плечи,
И от неё никто уж не спасёт.

Солянка чувств со вкусом пьяных мыслей,
Карт-бланш на слово и на слог,
Карт-бланш на всё, пожалуй, кроме жизни,
Карт-бланш для тех, кто одинок.

Решает каждый, как же поступить?
Поплакать может быть в подушку,
Пытаясь, как и ты, всё пережить,
Переживать, прошу тебя, не нужно.

От этих слёз в припадке только хуже,
Я бью об свой новый монитор,
Я пью остатки разума из лужи,
Я ненавижу Новый Год,
Ведь это для меня как приговор.

Меня ещё и старый отпустить пока не может,
А тут поток из новых неожиданных преград,
С которыми не будешь осторожен -
И сразу же покатишься назад.

Сломаешь ноги, руки, рёбра или шею,
В больнице месяц или два без смысла пролежишь,
А после рыть отправишься траншеи,
После Берлина – можно на Париж.

Чтоб там сгорел под сердцем Нотр-Дам,
Чтоб рухнул шпиль в толпу зевак,
Я не привык идти по головам,
Привык идти с понурой головой как обездоленный дурак.

Настолько праздничный настрой,
Что из гирлянды делаю удавку,
Повис под потолком как будто шарик расписной,
И выбил из-под ног миниатюрную подставку.

Такой вот мой подарок, наслаждайся им сполна,
Я не пойму, а почему ты снова плачешь?
Ведь в этом лишь моя вина,
Моя вина действительно лишь в том,
Что я подарок этот сделать мог не в Новый год,
А пару месяцев назад, быть может, даже раньше.