Ветряные мельницы застолий

Ветряные мельницы застолий
выдувают напрочь здравый смысл,
и трещат под тяжестью танцполы,
возникают тучи коромысл.
Дым от них курчавится и лихо
проникает в души и носы,
тишина, сбежав поспешно, тихо
всё боится вылезть из норы.
Носится безумие не лисом,
с зелием внедряется в сознание,
прыгает веселье шумно, с визгом,
подрезает прочное стояние.
Рядом с батареей гордых склянок
возникают головы на блюдах,
тают многочисленные лямы –
пищи утащили бездну клювы.
Кушанья свалились словно в пропасть,
и туда ж – хмельного океаны;
сыты, пьяны гости и не ропщут,
развлекают фрики их, буяны.
Вот загрохотало – фейерверки,
что-то вверх летит, и вдаль, и вширь,
и стреляют реже браконьеры
из любимых ружей и мортир.

Памяти храпят в огромных кучах –
у них длинный праздничный отсЫп;
путают где ножки, а где ручки,
звонкий неожиданно охрип.
Конфетти жуют замест горошка
и довольны – как полезен, свеж,
трудно нынче чем-то огорошить,
безразличен дядя без одежд.

Лун на небе много – целых двадцать,
вот где в самом деле красотень,
нынче можно блеять, бредить, клацать,
превращаться в принцев или хрень.
Доит тётя дивную скатёрку,
юноша играет на форели,
разгорелись жарко споры, тёрки,
но куда-то тут же улетели.

Утро осветило зал банкетный –
неужели здесь Мамай прошёлся?
В дырах, ранах бедный пол паркетный,
а худой очнулся в теле толстом.