Даренка - 6 часть

6 ЧАСТЬ

Прошло долгих 8 лет.

Митька с Андрейкой возмужали, теперь всё хозяйство было на их плечах. За эти годы они обзавелись курами, овцами и лошадью, которая была самым главным помощником в семье. Лиза расцвела, стала красивой, с длинными русыми косами, девушку, на которую заглядывались парни. Все они уже работали в колхозе. Митька с Андрейкой на тракторе, Лиза с Клавдией на ферме телятницами. Маняше было 11 лет. Днём она посещала школу, а вечерами помогала матери кормить на ферме телят.

Осень была в этот год тёплой и ласковой. Маняшу вернувшись со школы, первым делом встречал, тот самый лохматый серый кот. Затем в доме мать усаживала, её и Лизу обедать и после этого, собрав сумку с обедом, отправляла их в поле к братьям.

Сегодня Маняшу кот не встретил. Первый раз за всё время, что он жил с ними. Она стала искать и звать его, но он не откликался.
- Лиза, ты Ваську не видела? - спросила у сестры Маняша.
- Да лазит, поди, где-нибудь, - ответила та, ставя чашки на стол.
Маняша, закапризничала:
- Нет, он пропал. Он первый раз меня со школы не встретил. Понимаешь?
- Придёт, куда он денется.
- Васька, Васька… - звала его Маняша, заглядывая под кровать, лавку… потом обессилено села на стул и сделала вывод. - Нет, Лиза, больше мы его не увидим. Ушёл он.
- Куда?
- Не знаю. Сон мне сегодня приснился. Подошёл Васька ко мне и говорит человеческим голосом: «Прощай Маняша, гостей встречай»... Каких гостей? У нас и нет никого. Я так плакала, так плакала, а он мне лапкой слёзы вытирал. И голос у него был знакомый. Дарёнкин голос.
- Ну, ты выдумщица. Разве ты могла помнить голос её, тебе всего три года было.
- А вот и помню! Ушёл мой котик, совсем ушёл, - и она горько расплакалась.
- Ну, Маняша, успокойся. Давай я тебе у соседей котеночка спрошу. У них Маруська котят принесла. Все красивые, пушистые. Уже сами едят, вот и будет забава тебе. А хочешь, вместе к ним сходим?
- Я подожду немного, может Васенька мой вернется. А нет, тогда и сходим.
- Вот и молодец! Красавица, ты моя! Сестричка, моя! - она вытирала пальчиками стекающие по щекам слёзы Маняши.
Клавдия вернулась в дом из огорода, с полным подолом овощей. Вывалив их в большой таз, она спросила.
- Что за потоп? Почему слёзы?
- Васька пропал, - ответила Лиза.
- Ушёл Васька, больше не вернется, - и Маняша опять громко заплакала.
Клавдия, погоревав, молча, предложила девочкам садиться за стол:
- Давайте, обед стынет. Митька с Андрейкой проголодались уж.

Увидев издалека Митькин трактор, Маняша и Лиза, прямиком пошли к нему через поле. Пока шли, Андрейка на своем тракторе уже подъезжал к брату. Расположились они на небольшом островке из трех больших красивых берез. Сёстры расстелили скатерть и разложили обед.
- Ну чего кислая? - потрепал по макушке Маняшу Митька.
- Кот исчез, - ответила за неё Лиза.
Ребят тоже тронуло такое известие. Кот считался членом их семьи. Они долго обсуждали это, пока Лиза с Маняшей не стали убирать скромное убранство полевого стола.

К ним, напрямки, пылил на скорости ещё один трактор. Поравнявшись, встал, как вкопанный. Из него выглянул, испачканный в мазуте, молодой тракторист.
- Вы тут сидите, а к вам какой-то хромой мужик с чемоданчиком пожаловал. Теть Клавы, видать, дома нет, что он сидит там у вас на завалинке. Всё гад обшарил. Бегите домой, разберитесь!
- Что за мужик? - забеспокоились братья.
- А я знаю? Это Зойка мне натрепала. Все уши прожужжала, пока обед лопал. Уже, поди, до теть Клавы побежала. Малахольная.
- Вот тебе и котик, гостей встречай, говорит, - вспомнила Лиза.
- Залезай Лиза к Андрейке, а ты Маняша ко мне в трактор. Поехали! - кричал Митька.

Они уже подъезжали к дому, как увидели сидящего на завалинке мужчину. Заглушив свои трактора, двинулись к нему.
- Ты чего? К нам, что ли будешь? - растеряно начал Митька.
Мужчина выпрямился, нервно одернул фуфайку и поправил на голове шапку. Вдоль его щеки красовался толстый рубец, седые волосы выглядывали из-под шапки, но морщин было не много на его лице. Он впился в Митьку глазами, затем взглядом обошёл всех.
- Митька, ты? - вдруг выдавил он.
- Я,  - удивлённо, но твердо ответил тот.
- Сынок! - и мужчина потянул его к себе, чтобы обнять. - Ты не узнаешь меня? Папка я твой.
- Убили папку-то, - встряла Лиза - Похоронка в 44-м пришла на него.
- Лиза? Девочка моя, какая же ты взрослая стала. Красавица. Андрейка? Маняша? Живой я, живой. В плен попал, а после войны сразу в лагерь отправили на шесть лет за это.
И тут до всех дошло, что перед ними стоял их отец. Всей кучей они навалились на него. Обнимали, целовали, плакали. Затем повели его в дом.
- А мама-то, где?
- Ой, Лиза давай дуй за мамкой. Она в телятнике, - спохватились ребята.
Тут дверь открылась, и вбежала Клавдия. Несколько мгновений и она уже была в объятиях мужа.
- Егор, Егорушка! Ай, да Дарёнка! Правду сказала.
- Кто это? Дарёнка? - спросил он.
- А ты не знаешь? - спросила Клавдия.
- Нет. Кто? Откуда мне знать-то?
- Всё расскажу. Потом всё расскажу. Голодный, поди? Садись, пообедай, да о себе расскажи.
Долго Егор рассказывал детям и жене, о выпавшей судьбе, вплоть до того момента, как увидел их всех.
- Радость-то, какая! К председателю схожу, выходной попрошу, да встретим тебя, как у русских полагается. А там определятся, будешь потом. Заживем! – радовалась Клавдия.

Через неделю, когда стихла радостная лихорадка и началась спокойная будничная жизнь, Егор спросил у жены:
- Ну, теперь ты, милая расскажи, как вы тут без меня жили.
Клавдия начала с того момента, как ушёл он в 42-м году на фронт до момента, когда она в лесу нашла Дарёнку. Затем всё о чудесной девочке и о том, как она пропала, а появился кот, затем, как пропал кот, а появился он, Егор. Всё чудно выходило.
- Да, чудно вы тут жили, а я даже молиться стал, признался он. - Да. За вас. Чтобы вы тут без меня с голоду не померли, да меня дождались. Дошла, значит, молитва... Девочка вот только чудная, таких-то и не бывает.
- Я тебе сейчас её карточку покажу, - вспомнила вдруг Клавдия. - Мне фотограф подарил в память о ней.
Она долго рылась в комоде.
- Вот, нашла! - и она протянула её мужу.
- Это она? - удивился Егор.
- Да, да, это наша Дарёнка.
- Да, чудная девочка, я сам таких никогда не видывал. Как можно без лица обходиться? Ни глаз тебе, ни носа, ни рта.
- А ну, дай! Чего ты там мелешь, Егор?
На фотографии стояла маленькая девочка. Каждая чёрточка её одежды, складочка, рисуночки были чётко видны, а лицо было размыто так, что казалось сплошным однородным светлым пятном.
Клавдия села, и тяжело выдохнула.
- Божья значит, «дарёнка» была, Божья!



Зима, 2007 года
Светлана Рябова-Шатунова