Крокодилообразная - надвигалась...

Крокодилообразная – надвигалась,
Угрожая сожрать беззащитный луны мандарин.
И почти догнала, и почти уже пастью касалась.
И, казалось, пропал, закатился навек Третий Рим.
Вечный Город смотрел небоскребов пустыми глазами
На беспомощность жалких попыток, на крики: «спаси!...»
И прохожие прятались в тьму, и молчали, и сами
Залезали в открытые теплые пасти такси.
По пустыням проспектов, шатаясь, подвыпивший ветер
К фонарям приставал, что-то плел им и флагом махал.
И деревья, подняв осуждающе голые ветви,
Недовольно качаясь, брюзгливо скрипели: «нахал».
Вечер рвал на клочки, как косматую пыльную шубу,
Рвет, озлясь волкодав, щеря злобно клыкастый оскал,
Время встречи. И кельнер с улыбкой идущей на убыль,
Неразбавленный ром в опустевшие рюмки плескал.
Голосила певица. Визжала свиньей недорезанной скрипка,
Посетители тупо топтали кружок пятачка.
Метрдотель отвечал что-то даме, склоняясь в улыбке,
И клубилась, разлитая в воздухе зала тоска.
Ты же знал! Ты же знал – в зеркалах заболоченных окон
Не мелькнет ее тень. Ты приплелся сюда как дурак.
Уходи. Там на улице тонкий бытийственный кокон,
Как соринку подхватит безвременья шалый сквозняк.
Уходи. И забудь. Отпечатан горячей подковой
След. За ним! Дразнит, путает, злит: Догони!
Но ты знаешь – пропал. Ничего нет на свете такого,
Что могло бы спасти человека в безумные дни.