Mon Amour

Моя любовь была кофейно-лакричной:
Светилась своей необъятной чернотой,
И я до жара наслаждался её хаотичностью,
Как ребёнок - от драки синяком над губой.
В желудке подвала я прятал её -
Мумию из пыльных сновидений и терзаний,
И пусть чёрная плоть этой куклы гниёт,
Пустота была надёжней обещаний.

Моя любовь превратилась в муху-слона,
Надо мной маяча гексагональными огнями;
Столетняя, её бессонная душа теперь отомщена,
Мою связав с собой кожаными ремнями.
Её сок и слюна разъедали ладони:
Шипели, вились на шею словно гадюки:
Коричный привкус умиротворённый
Сменился резкой желчью рыбы фуги.

И всё же я любил любовь свою,
И как ребёнок радостно льёт керосином
В домик кирпично-красному хищному муравью,
Всецело отдавался я любви психоделическим токсинам.
В запрете том ютилось долгожданное успокоение:
Приторно-сладкое, как тёплая гниющая плоть.
В нефти её манящей неизвестности не было отражения,
А я не мог себя заставить эту гладь чёрную вспороть.

Моя любовь пропитана змеиным ядом,
В болоте кислотном до праха сожжена;
По её трупу торжествующим парадом
Прошлась толпа. Была ль награждена
За то, что удержала над чудовищем победу
Во благо общее железная их вера?
Для них моя любовь была болезнетворным бредом,
А для меня - прекрасней чем сама Венера.

Я проклинаю тех, кто раскопал её могилу,
Кто на носилки ссыпал грязь её судного лба;
Тех, кто в себе нашёл злорадство [или силу]
Убить драчуна детства, чтобы зажила моя губа.
Я ведь любил тот тошнотворный запах,
Любил после очередной драки глотать сырую кровь,
И небосвод любил ночной, в оспинах - звёздных белых крапах...
Я так любил свою чёрную, ненасытную любовь.