Мой дед

         
Мой дед, запомнился мне убелённым сединой, сухощавым, среднего роста, слегка вытянутое правильной формы лицо, прямой нос, тонкие губы, глаза серые (слегка голубые), белые ресницы, белая небольшая, стриженая борода и небольшие, тоже малые, усы. А когда дед улыбался, видны были пожелтевшие мелкие зубы. Ходил дед, всегда не торопясь, спокойной уверенной походкой с поднятой головой, не сутулясь и не сгибаясь. В последние годы ходил с палкой, умело изготовленной своими руками.
Ко всем нам, его внукам и правнукам, а нас было много, я даже затрудняюсь сейчас сказать сколько нас было и сколько осталось, дед относился к нам одинаково доброжелательно, тепло и искренне.
За свою жизнь дед побывал во многих ситуациях. Он был на фронте и участвовал в боевых действиях в первую мировую войну, подвергался на фронте газовым атакам со стороны немцев. Затем попал в плен и год находился в плену в Австрии, работал в имении какого-то фермера. Он рассказывал, что в плену с ними обращались, как с пленными. Пленный должен постоянно работать и все свои силы, и энергию тратить на работе, что бы не возникали мысли о других желаниях, чтобы не хватало ни сил, ни времени для их осуществления. Но с питанием особо не обижали. Но мысль никогда не покидала, ни днём, ни ночью: «Как отсюда выбраться, как бежать». В голове было много вариантов побега, но всё никак не получалось. А однажды летом, когда работали в поле без охраны, дед решил бежать. Он, скрываясь от людей, прошёл пешком по территории Австрии, Чехии, Венгрии, Западной Украины и всё же добрался до своих родных, до родного дома. Слушая его рассказы, как он пробирался по чужим территориям, не зная языка и боясь, что бы не поймали, как всё это время находил пищу и убежища для отдыха, я восхищался мужеством, выносливостью, находчивостью и упорством деда в достижении конечной цели. И он всё это пережил, преодолел, победил и добрался до родного дома.
Но дома деда ждала неприятная новость. За время службы деда в армии и пребывания на войне, бабушка Килина не выдержала женского одиночества и связалась с солдатом, находившимся в них на постое, во время расквартирования воинской части в селе, при ее передислокации. Бабушка завела любовный роман, о котором заговорили люди в деревне. При прибытии деда домой, кто-то из родных или доброжелателей донесли деду о любовных приключениях его жены.
Домой, из плена, дед возвратился по весне, когда в деревне начинались весенние полевые работы. В то время всю землю в деревне раздали сельчанам, в зависимости от количества едоков в семье. У деда семья была большая, и он получил 18 га земли.
В один прекрасный весенний, солнечный день дед вместе со своей женой ушли на лан (так назывались розданные участки земли). Осталось неизвестным, кто и когда рассказал деду о любовных похождениях его жены, но в тот солнечный весенний день, на своём поле, дед сильно избил жену за измену. Не известно о чём он её допрашивал, что говорил, как изъяснялась и оправдывалась бабушка, потому что они были без свидетелей. Избивал он ее безжалостно. Затем оставил её одну в поле всю избитую, почти без сознания. Потом пришёл домой, весь взъерошенный, злой и с порога прорычал: «Пойдите на лан и заберите эту предательницу домой!». Его родители (они в то время жили вместе с ними), пошли на лан и забрали бабушку, и привели её домой. Мать рассказывала, как они жалели бабушку и как ухаживали за ней. Долго потом бабушка болела, лечилась, но прожили они с дедом жизнь вместе до конца дней своих. Позже дед раскаялся в своем поступке, но в их отношениях чувствовалась отчужденность, холодность и безразличие. 
Бабушка была, тихая не сварливая, худенькая. В её поведении всё время ощущалась какая-то торопливость, неуверенность в себе, боязливость. А в последние годы болезнь совсем приковала её к постели. Она всё время сидела между печками тихая, смирная и казалось, что она сейчас находится не здесь рядом, а в другом, только ей понятном мире. Когда мы к ней приходили, она как бы выходила из спячки, приветливо улыбалась и расспрашивала о делах, о жизни, о здоровье.
Помню, когда в детстве мы на перемену с братом пасли их корову и я пригонял с пастбища их корову, по имени «Дизель», домой, то бабушка всегда выносила на завалинку что-нибудь поесть. В те времена кушать хотелось постоянно, потому что дома кушать всегда не хватало. Наша семья была большая и жили мы, постоянно испытывая недостаток в пище.
  Но не смотря на состояние здоровья бабушки, на ее возраст (она была старше деда на 4 года), бабушка деда пережила. Умерла она на год позже деда.
Сразу после возвращения с плена домой, дед начал создавать домашнее хозяйство. В результате большого трудолюбия и большой трудоспособной семьи, дед смог стать зажиточным сельским жителем, или как позже таких начали называть «кулаками».
Дед был трудолюбив, в его сознании, в образе жизни, во всём существе его природой заложена любовь к труду сельского жителя. Он любил заниматься сельским хозяйством и умел вести домашнее хозяйство. Это была основа его жизни. Он считал, что человек должен уметь сам себя и свою семью обеспечить всем необходимым для жизни. При любой социально-политической системе он вёл домашнее хозяйство и обеспечивал семью всем необходимым. Мать рассказывала, как они все дружно, большой семьей, а их было две сестры и пять братьев, трудились в поле и дома. Выращивали и собирали богатые урожаи и всегда имели запасы продуктов питания. Работы хватало и летом, и зимой. В доме всегда был достаток. Особенно было хорошо, когда крестьянам раздали землю в пользование. Семья зажила по тогдашним понятиям богато. В хозяйстве были рабочие быки, коровы, лошади, необходимый рабочий инвентарь для обработки земли. Возле дома дед построил коровник для содержания животных и амбар, который сохранился до послевоенных лет. Это строение обеспечивало хранение и переработку, выращенных на своих полях, сельскохозяйственных продуктов.  В послевоенные годы амбар практически не использовался, хранить в нём было нечего. Для нас малышей, это было прекрасное место для игр в прядки.
Но началась коллективизация. В село прибыли представители из районного центра и провели общее собрание всех сельчан и предупредили, что все должны записаться добровольно в новую создаваемую организацию «колхоз». При этом всё своё хозяйство (весь скот, рабочий инвентарь, часть урожая) нужно добровольно отдать в колхоз. Предупредили, что к тем, кто добровольно это не сделает, будут применяться принудительные меры, вплоть до выселения в Сибирь.
Мать рассказывала, что дед пришел с собрания домой расстроенный, злой. Послал бабушку к соседям, промышлявших самогоноварением, купить самогонки. Попросил накрыть на стол еду. Выпил чайный стакан самогонки, закусил и ушел на хозяйство работать.
На другой день, с утра, дед запряг лошадей в повозку, за повозкой привязал двух быков, на повозку загрузил несколько мешков зерна пшеницы и ржи, потом   медленно поехал на хозяйственный двор села, где проводилась передача собственности в распоряжение колхоза.
Дед добровольно отдал всё честным трудом нажитое богатство и вступил в колхоз. Он даже, на первых порах, был активистом в организации колхоза. Трудились в колхозе много и добросовестно и все результаты труда уходили на благо Родины. Почти весь урожай отдавали в поставку государству. Сами же крестьяне оставались с тем, что выращивали в огороде, и что оставалось из выращенного после уплаты налогов.
Но в 1932-33 гг. на Украине был голодомор, унёсший более 7 млн. человек. В селе люди умирали с голоду в каждой семье. Умер с голоду мой прадед Варивон и младший брат моей матери Михаил. Жуткую картину рассказывала мама. Во время голодовки мама пришла к родителям и принесла миску каши, чтобы хоть как-то поддержать их, потому что они от голода начали пухнуть, в доме кушать не было буквально ничего. У прадеда, у деда, у бабушки и младших детей начали пухнуть руки и ноги. И когда мама предложила прадеду Варивону покушать каши, он отказался кушать, сказав: «Дети, я своё уже прожил, дайте поесть детям, может они выживут».
В деревне были случаи людоедства. Мне запомнились развалины дома, рядом с моим домом. По рассказам родителей в этом доме убили девочку и съели её, бывшие обитатели этого дома. Когда позже это выяснилось, преступников судили, увезли из деревни и о них больше ничего не известно, в деревню они не возвращались, а дом люди разрушили, остались одни развалины, как памятник людскому горю и тем страшным годам, которые люди пережили.