Открытое письмо Александру Рудту

Мне понравились Ваши стихи и я написала рецензию:
Рецензия на «А слышал - крадётся роса» (Александр Рудт)

Это Вы о том, что россы наконец созрели и выходят на поверхность нашей жизни для войны с русами?

Ведь русы - это жаркий огонь самой жизни этой Вселенной, а россы - это холодная вода Потопа, некогда превратившаяся в пар и ещё не до конца прошедшая свой круговорот внутри Русской жизни.

Интересное наблюдение, скажу я вам.

Из словаря: Точка росы — это температура воздуха, при которой содержащийся в нём пар достигает состояния насыщения и начинает конденсироваться в росу.

Точка росы определяется относительной влажностью воздуха. Чем выше относительная влажность, тем точка росы выше и ближе к фактической температуре воздуха. Чем ниже относительная влажность, тем точка росы ниже фактической температуры. Если относительная влажность составляет 100 %, то точка росы совпадает с фактической температурой.

О! Россы уже преодолели ТОЧКУ РОСЫ и скоро хлынут на войну с Русами в виде огромной волны волонтёров ООН на Россию.

Что ж, их ждёт очень горячий приём!

Да я вижу - Вы настоящий Пророк. Прочтите ещё раз свои стихи и увидите сами.

Вера Козарь 1   26.12.2020 02:36   
ЭТА РЕЦЕНЗИЯ У МЕНЯ ОТРАЗИЛАСЬ, У НЕГО НЕТ
В ЧЁМ ДЕЛО?
ЧИТАЮ ТЕКСТ НА ЕГО ГЛАВНОЙ СТРАНИЦЕ:
«Уважаемые коллеги, просьба не обижаться на то, что я не отвечаю ни на положительные, ни на отрицательные рецензии и реплики. Времена горячих семинарских споров и максимализма литобъединений для меня давно миновали. Знаю, что переубеждать тех, кто не хочет слушать и слышать - пустое занятие. Только недоброжелателей плодить. А чуткие читатели всё сами прекрасно видят и понимают. И не нуждаются в благодарности за каждое доброе слово. Поэтому всем-всем, кого так или иначе "зацепили" мои строки - спасибо за то, что потратили на меня своё время. И ещё раз: молчание для старика - естественно. Удач всем, собратья по перу».

А ЗРЯ! ВЕДЬ ЭТО АЛЕКСАНДР НАПИСАЛ:

«А слышал - крадётся роса
Александр Рудт

...а слышал : крадётся роса -
лицо  задевая и мысли,
зашторенные  небеса
оглохли,  ослепли,  провисли,
но  юности  ждать  недосуг,
и -  мимо,  не медля  полмига,
когда  неизвестен  испуг,
когда  всё,  что  «до» -  не верига,
опять  я  на  этом  лугу -
седой  старичок  в  птичьей  власти –
и кажется : всё-то  могу,
но – где же роса? где  же  счастье?
 и  небо,  и  тень  от  сосны,
и  ясности  детской  касаюсь,
и – вроде  бы  -  нету  вины,
но  каюсь,  тушуюсь,  теряюсь.
Александр Рудт

ЭТО ОН ПИШЕТ О СЕБЕ:
Живу на Урале.Окончил Литературный институт им.Горького. Член Союза писателей России.Всю жизнь интересуюсь поэзией, историей, путешествиями.Поскольку "стихи не кормят", работал на промышленных предприятиях северного Урала.Изданы сборники стихов "Середина июля", "Помедли, август","Плотина","Будущий янтарь","Пробные дожди" ,"Апрель, постскриптум" , "Горсть","Пылинки в солнечном луче","Майские накрапы" Финалист премии "Поэт года" за 2015 г. В 2017 г. вышло "Избранное" в 2-х томах. В 2018 г вышли сборники "Редкие капли" , "Окстись" и "Солнечные пятна".В 2019 г. вышел сборник "Наперечёт"».
И ТУТ ДО МЕНЯ ДОШЛО –
Предчувствие Нового года
Александр Рудт
*  *  *
Предчувствие  Нового  года,
звезды,  угодившей в  сугроб,
оглядки,  улыбки,    ухода,
лобзанья  прощального  в лоб.
Слабее  и  грани,  и  хватка,
а  счастья – до  самых  бровей,
всё  те  же  наркоз  и  загадка
еловых  пахучих   ветвей
                15  декабря 16

ЗНАЕТЕ, НА ЧТО ЭТО ПОХОЖЕ?
Подлые америкошки вставили сюда в Винду программу светового зеркала по типу зеркала против Медузы Горгоны.
Что для них смерть, то для них смерть. Потому их знание убивает.
Что для нас ЖИЗНЬ, то для НАС  жизнь.
ЖИЗНЬ ОТ ЖИЗНИ ОТРАЖАЕТСЯ И ЖИЗНЬЮ ЗАРЯЖАЕТСЯ. Значит наше русское знание всех оживляет.
СМЕРТЬ ОТ СМЕРТИ не ищут.

Зеркало, отражающее от людей смерти (смертных, как они себя называли) САМУ ЖИЗНЬ.

Я же сама только что написала - русы - это жаркий огонь самой жизни этой Вселенной, а россы - это холодная вода Потопа, некогда превратившаяся в пар и ещё не до конца прошедшая свой круговорот внутри Русской жизни.

И вот они прошли точку росы. И слава Богу, что на улице зима! Мороз!

И осыпались они на нас в виде снежинок.

Это ведь о них Александр Рудт написал ещё в декабре 2016:
 Предчувствие  Нового  года,
звезды,  угодившей в  сугроб,
оглядки,  улыбки,    ухода,
лобзанья  прощального  в лоб.
Слабее  и  грани,  и  хватка,
а  счастья – до  самых  бровей,
всё  те  же  наркоз  и  загадка
еловых  пахучих   ветвей…

А У НАС ДУША КАК ПЕЧКА. И ВООБЩЕ МЫ ЖИВЫЕ ЛЮДИ И НАШ МОРОЗ – ЭТО КРАСНЫЙ НОС, А ИХ МОРОЗ – СИНИЙ НОС.
Хотели нас заморозить своим духовным холодом, да замёрзли сами и рассыпались в снежную пыль.

Так-то вот против русской печки идти.
Да мы и книжки с детства любим читать и знаем, что
Самое страшное для мороза – таять – из сказки Про Снегурочку.

А Кай потому в плен к Снежной Королевы попал, что её ледяной осколок совсем охладил его и без того весьма холодное сердце. Хоть он и грозился посадить её ледяное величество на горячую печку. Не печку надо было кочегарить, а собственную душу. Но видимо либо из этой сказки что-то при переводе на русский удалили, либо сам  Ганс Христиан Адресен  работал «на службу снежной королевы и её кривого зеркала» и в каждой своей сказке о том писал, а мы не замечали
 И даже подсадной селезень той службы Корней Чуковский не смог переусердствовать Андерсена в своём творчестве. Сделал из ребёнка грязевика а потом смеялся над ним в своём Мойдодыре:
Одеяло убежало,
Улетела простыня,
И подушка как лягушка,
Ускакала от меня.

Я за свечку,
Свечка — в печку!
Я за книжку,
Та — бежать
И вприпрыжку
Под кровать!

Я хочу напиться чаю,
К самовару подбегаю,
А пузатый от меня
Убежал как от меня…»

 Зачем грязнуле свечка? Почему она бросается от него в печку? Сгореть без остатка? И книжка сбежала от грязевика, который не знал, что душа его горячее самовара, и тетрадь и даже арифметика с грамматикой. А почему не учебник по чистописанию? Или по истории Советского Союза? Утюги с пирогами и пироги с утюгами (с начинкой  из утюгов) и так далее и тому подобное.

А у Андерсена?
Жила-была штопальная игла. Она так высоко задирала свой острый носик, словно была по крайней мере тонкой швейной иголкой.

— Осторожнее! — сказала она пальцам, которые вынимали её из коробки. — Не уроните меня! Если я упаду, то, конечно, потеряюсь. Я слишком тонка.

— Будто уж! — ответили пальцы и крепко обхватили штопальную иглу.

— Вот видите, — сказала штопальная игла, — я хожу не одна. За мной тянется целая свита! — И она потянула за собой длинную нитку, но только без узелка.

Пальцы ткнули иглу в старый кухаркин башмак. На нём только что лопнула кожа, и надо было зашить дыру.

— Фу, какая чёрная работа! — сказала штопальная игла. — Я не выдержу. Я сломаюсь!

И сломалась.

— Ну вот! — пискнула игла. — Я же говорила, что я слишком тонка.

“Теперь она никуда не годится”,- подумали пальцы и уж хотели было выбросить иглу. Но кухарка приделала к сломанному концу иглы сургучную головку и заколола иглой свой шейный платок.

— Вот теперь я брошка! — сказала штопальная игла. — Я всегда знала, что займу высокое положение: в ком есть толк, тот не пропадёт.

И она усмехнулась про себя — никто ведь не слыхал, чтобы штопальные иглы смеялись громко. Сидя в платке, она самодовольно поглядывала по сторонам, словно ехала в карете.

— Позвольте спросить, вы из золота? — обратилась игла к своей соседке — булавке. — Вы очень милы, и у вас своя собственная головка. Жаль только, что она слишком мала. Придётся, моя милая, вам отрастить её — не всякому ведь достаётся головка из настоящего сургуча.

При этом штопальная игла так гордо выпрямилась, что вылетела из платка и упала прямо в канаву, в которую кухарка в это время выливала помои.

— Ну что ж, я не прочь отправиться в плаванье! — заявила штопальная игла. — Только бы мне не утонуть.

И она пошла прямо ко дну.

— Ах, я слишком тонка, я не создана для этого мира! — вздохнула она, лёжа в уличной канавке, — Но не надо падать духом — я ведь знаю себе цену.

И она выпрямилась, как могла. Ей всё было нипочём.

Над ней проплывала всякая всячина — щепки, соломинки, клочки старых газет…

— Сколько их тут! — говорила штопальная игла. — И хоть бы один из них догадался, кто лежит здесь, под водой. А ведь лежу здесь я, настоящая брошка… Вот плывёт щепка. Ну что же, плыви, плыви!.. Щепкой ты была, щепкой и останешься. А вон соломинка несётся… Ишь как вертится! Не задирай носа, голубушка! Смотри, наткнёшься на камень. А вот обрывок газеты. И разобрать уж нельзя, что на нём напечатано, а он гляди как важничает… Одна я лежу тихо, смирно. Я знаю себе цену, и этого у меня никто не отнимет.

Вдруг возле неё что-то блеснуло. “Брильянт!” — подумала штопальная игла. А это был простой бутылочный осколок, но он ярко блестел на солнце. И штопальная игла с ним заговорила.

— Я брошка, — сказала она, — А вы, должно быть, брильянт?

— Да, что-то в этом роде, — ответил бутылочный осколок.

И они разговорились. Каждый из них считал себя драгоценностью и радовался, что нашёл достойного собеседника.

Штопальная игла сказала:

— Я жила в коробке у одной девицы. Девица эта была кухаркой. У неё на каждой руке было по пяти пальцев, и вы не можете себе представить, до чего доходило их чванство! А ведь всего только у них и дела было, что вынимать меня из коробки и класть обратно.

— Чем же эти пальцы гордились? Своим блеском? — сказал бутылочный осколок.

— Блеском? — переспросила игла. — Нет, никакого блеска в них не было, зато чванства хоть отбавляй. Их было пять родных братьев. Они были разного роста, но держались всегда вместе — шеренгой. Только крайний из них, по прозванию Толстяк, торчал в сторону. Кланяясь, он сгибался только пополам, а не в три погибели, как остальные братья. Зато он хвастался тем, что если его отрубят, то и весь человек будет негоден для военной службы. Второй палец звался Лакомкой. Куда только он не совал свой нос — и в сладкое и в кислое, и в небо и в землю! А когда кухарка писала, он нажимал перо. Третьего брата звали Долговязым. Он смотрел на всех свысока. Четвёртый, по прозванию Златоперст, носил вокруг пояса золотое кольцо. Ну, а самого маленького звали Петрушкой Бездельником. Он ровно ничего не делал и очень этим гордился. Вот чванились они, чванились, а ведь из-за них-то я и угодила в канаву.

— А зато теперь мы с вами лежим и блестим, — сказал бутылочный осколок.

Но в эту минуту кто-то вылил в канаву ведро воды. Вода хлынула через край и унесла с собой бутылочный осколок.

— Ах, он ушёл от меня! — вздохнула штопальная игла. — А я осталась одна. Видно, я слишком тонка, слишком остра. Но я горжусь этим.

И она лежала на дне канавы, вытянувшись в струнку, и размышляла всё об одном и том же — о себе самой:

“Я, наверно, родилась от солнечного луча, так я тонка. Недаром мне кажется, что солнце ищет меня сейчас в этой мутной воде. Ах, мой бедный отец никак не может меня найти! Зачем я сломалась? Если бы я не потеряла свой глазок, я заплакала бы сейчас, так мне себя жалко. Но нет, я бы этого не сделала, Это неприлично”.

Однажды к водосточной канаве прибежали мальчишки и стали выуживать из грязи старые гвозди и медяшки. Скоро они перепачкались с головы до ног, ко это-то им больше всего и нравилось.

— Ай! — вскрикнул вдруг один из мальчишек. Он укололся о штопальную иглу. — Гляди-ка, что за штука!

— Я не штука, а барышня! — заявила штопальная игла, но никто не расслышал её писка.

Старую штопальную иглу трудно было и узнать. Сургучная головка отвалилась, и вся игла почернела. А так как в чёрном платье все кажутся ещё тоньше и стройнее, то игла нравилась себе теперь ещё больше прежнего.

— Вот плывёт яичная скорлупа! — закричали мальчишки.

Они поймали скорлупу, воткнули в неё штопальную иглу и бросили в лужу.

“Белое идёт к чёрному, — подумала штопальная игла. — Теперь я стану заметнее, и все будут мной любоваться. Только бы мне не захворать морской болезнью. Я не перенесу её. Я ведь такая хрупкая…”

Но игла не захворала.

“Видно, морская болезнь меня не берёт, — подумала она. — Хорошо иметь стальной желудок и притом никогда не забывать, что ты выше простого смертного. Вот теперь я совсем пришла в себя. Хрупкие создания, оказывается, стойко переносят невзгоды”.

— Крак! — сказала яичная скорлупа. Её переехала ломовая телега.

— Ой, как тяжело! — завопила штопальная игла. — Теперь уж я непременно захвораю. Я не выдержу! Не выдержу!

Но она выдержала. Ломовая телега уже давно исчезла из виду, а штопальная игла осталась лежать как ни в чём не бывало на мостовой.

Ну и пусть себе лежит».


А мы её подняли и к делу приспособили:

«Просвистела на небе игла,
Со звездой и душой наигралась,
И в стогу на закрайке села
Мировая игла затерялась.
 
 
Что её в этот стог занесло?
Кто ей дул в её чуткое ушко,
Чтоб упала она на село,
Где молчит даже ржавая вьюшка?
 
 
Стог ворочался в белом снегу,
Каркал ворон чугунно и долго.
И стонала, и выла в стогу
Занесённая с неба иголка.
 
 
Вдруг откуда-то в мёртвом селе
Заискрились пустые окошки,
Замычали коровы в тепле,
Петухи закричали и кошки.
 
 
Вон и тройка взвилась по зиме,
Пели девки в селе без умолку.
Даже старый казак в полутьме,
Словно саблю, почуял иголку.
 
 
Всё живое метнулось искать
В плотном сене иглу мировую,
Стали девки из стога таскать
То пырей, то осоку сухую.
 
 
И явилась из стога игла,
Деревенскому люду мигнула.
И разбитые судьбы села
Стали шить, и деревня уснула.
 
 
Век уставший прилёг на кровать,
Приутихли печаль, укоризна.
А игла продолжала сновать
И сшивать лоскуты русской жизни».

ВЛАДИМИР СКИФ, ИРКУТСК

И до сих пор та иголка сшивает себе лоскуты русской жизни и никто не видит. Потому что есть Поэты которые , которые переплавляют своих печах тонны словесной руды, а есть Поэты без пота: умеющие холодным взглядом окинуть округу  чужих стихов  как зеркал того, что происходит вокруг них .

ПЛАВИЛЬЩИК. Печь – это всегда высокая температура, и мастеру приходится постоянно находиться рядом с нею. ... Главный профессиональный риск плавильщика – это именно постоянный контакт с раскаленным металлом и температурные перепады в цеху. Такая работа не подходит людям с сердечно-сосудистыми заболеваниями...

А КОГДА ТВОЯ ДУША БОЛЬШЕ ЛЮБОЙ МАРТЕНОВСКОЙ  ПЕЧИ?

ПОТОЭМУ СРЕДИ ПОЭТОВ ИНФАРКТЫ И ИНСУЛЬТЫ – ВЕШЬ ПРИВЫЧНАЯ. Но это опять таки никто не замечает.  ВСПОМНИТЕ ХОТЯ БЫ ВЫСОЦКОГО И АНДРЕЯ МИРОНОВА, КОТОРЫЙ БЫЛ ПОЭТОМ СЦЕНЫ.

Почему НИКТО НИЧЕГО НЕ ЗАМЕЧАЕТ? Не знаю.

Мы много чего не замечали, когда были маленькими. Даже когда пошли в школу и завели семьи. А теперь увидели, но не заметили, что мы давно уже не дети. А что полезно детям, не всегда полезно старикам. Хотя поговорка говорит, что старый, что малый, всё равно.

Нет не всё равно.

Русский человек к старости  всё равно мудреет от своей жаркой духовной мудрости и становится старцем.

Западный человек всегда мудреет от своего ледяного и искажённого зеркалом снежной королевы знания и становится стариком.

Вот о чём была сказка Пушкина про золотую рыбку.

Старик стал стариком, потому что Старуха всю душу живую из него выпила, глядя на своё отражение в зеркало воды в своём корыте. Потому   Старуха стала старухой, потому что мудрствовала от лукавого как та ведьма, которая убила  отравленным яблоком девицу-красавицу, хоть претворялась  царской женой.
А Вы, Александр  Рудт, пишете о другом.
Ваши стихи очень многослойны и многогранны. Поворачиваем другой гранью и видим:

Вы пишите о Поэтах Огромной Звёздной Величины, вынужденных  уменьшать своё сияние, чтобы не погубить плавильщиков, превращающих её внутренний  раскалённый металл в литературные гранки:

 Предчувствие  Нового  года,
звезды,  угодившей в  сугроб,
оглядки,  улыбки,    ухода,
лобзанья  прощального  в лоб.
Слабее  и  грани,  и  хватка,
а  счастья – до  самых  бровей,
всё  те  же  наркоз  и  загадка
еловых  пахучих   ветвей…

Вы пишете о тех величинах и великих людях, которые и после смерти использует АГЕНСТВО СНЕЖНОЙ КОРОЛОЛЕВЫ.  Если мощи и кости умерших «православных  звёзд» давно идут в ход, почему бы образы самих «звёзл» не пересадить на другую почву и не сделать из него  роман или фильм о его загробной жизни, вызвав его дух из пасти мистики и заклинаний  системы имён французской грамматики? Ведь у слуг этого агенства и на грамм нет ни стыда ни совести.

Если Ииисус Христос у них Супер Звезда (по английски Супер Стар) старый в душе и опустошённый  как старая тряпичная кукла из которой высыпали опилки, то почему Андерсена не использовать?

И используют, изменив Андерсен на Андерсон:
Краткое содержание фильма МАТРИЦА:

Молодой человек Томас Андерсон ведет двойную жизнь. Днем он — программист в крупной компании, а ночью — хакер Нео, ставший впоследствии Избранным, то есть суперзвездой человеческого  мира в глубоком тылу  у мира машин.

Однажды на его персональный компьютер приходит странное сообщение: «Ты увяз в Матрице» . МАТРИЦА – ЭТО ЦЫФРОВОЕ БОЛОТО.

Неизвестный дает ему указание «идти за белым кроликом», что означает, что Ганс Христиан Андерсен в своей загробной жизни увяз намного глубже, глубже  Алисы-наркоманки  из Англии. И чтобы вылезть оттуда, он должен был проглотить как  и Алиса пилюлю.

И если к Алисы выбора не было, а были текстовые команды типа СЪЕШЬ МЕНЯ или ВЫПЕЙ МЕНЯ, то Гансу Христиану, этому Гусю Лапчатому, дают право выбора: красная или синяя? Он выбирает красную пилюлю и это выворачивает его наизнанку… опять же через зеркало, правда на этот раз зеркало жидкое.

И Гусь попадает в машинное зазеркалье, пытается воевать    с машинами, но бестолку.он остаётся в том мире  машин навсегда.

А надо было сделать по другому:

Чтобы вернуться в мир своей реальной жизни – в 1999 год – он должен был пойти по своим следам, как это сделала Алиса и выйти из норы, то есть снова найти «свою ванную комнату» в резервуарах для человеческих зародышей, снова прикрепиться к шлангочкам, через которые кровососущая машина питает весь железный мир под названием Матрица  и снова умереть, то есть куда-то там отлететь душой, а его друзья должны выловить  его и снова сквозь  обратную сторону «жидкого зеркала» всадить в собственное тело  и выйти вместе с ним на улицу.
Сценарий Матрицы написали братья  Вачовски. На момент написания Матрицы это был город Чикаго в США.

Братья были из польской семьи  и реальность, которую они там узрели, была такова:


«Два жарких периода летом 1995 года и летом 1999 года унесли жизни сотен людей в таких крупных городах, как Чикаго и Сент-Луис и стали причиной больших сельскохозяйственных потерь. Период с апреля по июль 1999 года выдался самым засушливым и жарким за всю историю северо-восточных штатов Нью-Джерси, Делавер, Мэриленд и Род-Айленд. Засуха закончилась сильной жарой, которая в июле приняла угрожающий размах уже не только в упомянутых штатах, но и на всем Среднем Западе и востоке Соединенных Шатов. За две последние недели жаркой погоды температура воздуха постепенно повысилась до 32 С и держалась на этой отметке десять дней. Ночью 29 июля в Чикаго был зафиксирован температурный рекорд: в самое прохладное время суток — ранним утром на рассвете следующего дня — термометры показывали 27,8 С. Днем столбик достиг отметки 40 С.

События июля заставили власти во многих городах объявить жесткое ограничение на использование воды. Было запрещено мыть машину под струей воды, за это полагался штраф в размере 1000 долл. или тюремное заключение сроком до полугода. Запасы воды уменьшались настолько стремительно, что в некоторых местах чистая питьевая уже смешивалась с соленой и приходилось перекрывать трубопроводы.

Для сельского хозяйства северных штатов последствия жары оказались поистине катастрофическими. Весь урожай кукурузы, пшеницы и сои был потерян; многие фермеры продавали скот по более низкой цене, потому что кормить животных им было нечем. Сельскохозяйственный ущерб был оценен в 10 млрд долл. Жара прекратилась с приходом 16 сентября урагана «Флойд». Он принес обильные осадки, уровень которых в отдельных штатах превышал средний допустимый для одного дня. Жертвами урагана стали еще 40 человек. Ущерб от него составил 1 млрд долл., а разрушения были вызваны в основном затоплением.

Жара 1999 года унесла жизни многих людей. В больших городах жители умирали от обезвоживания и гипертермии (сильного перегрева). Подобные случаи были отмечены в Чикаго (штат Иллинойс) и Сент-Луис (штат Миссури). Оба города уже сталкивались с подобным явлением в 1995 году, список погибших тогда оказался весьма внушительным. В 1995 году период жаркой погоды длился меньше по времени, но температура была выше, и в Чикаго тогда погибло гораздо больше людей, чем в 1999 году (в 1995 году — 739 человек, а в 1999 — 114 человек). Население в Сент-Луисе пострадало меньше. Там ситуация была обратная. В 1995 году в Сент-Луисе погибло 27 человек, а в 1999 — 36. Причина в том, что в штате Миссури жара была гораздо сильнее в 1999 году, чем в 1995.

Причина высокой смертности от жары в 1995 году в Чикаго объясняется тем, что город оказался не готов к подобной катастрофе, а власти недостаточно оперативно среагировали на стихийное бедствие. Тогда температура достигла своего максимума — 41 °С уже в первый день, 13 июля 1995 года…»

http://www.gota.ru/item/53

ТА РЕАЛЬНОСТЬ ТАК ЗАСОСАЛА ИХ СОЗНАНИЯ, ЧТО ОНИ НАПИСАЛИ СЦЕНАРИЙ «МАТРИЦЫ».

И теперь они:
Ла;на Вачо;вски, урождённая Ло;уренс Вачо;вски, (род. 21 июня 1965) и Ли;лли Вачо;вски  урождённая Э;ндрю Пол Вачо;вски ( род. 29 декабря 1967, Чикаго, Иллинойс, США) — американские кинорежиссёры, сценаристы и кинопродюсеры. Обе сестры являются транс-женщинами. До трансгендерного перехода были известны как братья Вачовски. Вачовски дебютировали в режиссуре с фильмом «Связь» (1996) и получили мировое признание после создания фантастической трилогии «Матрица».

ВИКИПЕДИЯ

ЭТО Ж ДО КАКОЙ СТЕПЕНИ НАДО БЫЛО ДОВЕСТИ МУЖИКОВ, ЧТОБЫ  ОНИ НАСТОЛЬКО ИСПУГАЛИСЬ АМЕРИКАНСКОЙ РЕЛЬНОСТИ, ЧТО ЗАХОТЕЛИ НЕ ПРОСТО ПЕРЕОДЕТЬСЯ В ЖЕНСКОЕ ПЛАТЬЕ, НО И УДАЛИТЬ У СЕБЯ ЭННЫЕ МЕСТА!

Но на примере этих писателей (или писательниц) мы видим, как это опасно – входить в чужие образы и реальности. Если простой человек, если у него, конечно, есть деньги, может втихушку отрезать и пришить на место всё, что хочет, и о том мало кто будет знать, но...

НО ПИСАТЕЛЬ!

А ОСОБЕННО ЕСЛИ ПИСАТЕЛЬ СВЕРХ ЗВЁЗДНОЙ ВЕЛИЧИНЫ ВСЕЛЕНСКОГО МАСШТАБА.

И поэтому правы те писатели, которые жар своей души не отдают никому даже в страшную жару и в огне температуры от ковида. И Господь Бог спасает их, как спасал не только отроков Вавилонских, но  и многих верующих в него людей  даже из огромных печей Вермахта!

А ТЕПЕРЬ, КОГДА ИЗ ЖАРЫ 1999 ГОДА, В КОТОРЫЙ УВЕЛИ НАС БРАТЬЯ ВАЧОВСКИ,  ВЫ, АЛЕКСАНДР, БРОСИЛИ НАС В ХОЛОД 2016-ГО, МЫ БЛАГОДАРНЫ ВАМ ЗА ЭТО ОХЛАЖДЕНИЕ:

Предчувствие  Нового  года,
звезды,  угодившей в  сугроб,
оглядки,  улыбки,    ухода,
лобзанья  прощального  в лоб.
Слабее  и  грани,  и  хватка,
а  счастья – до  самых  бровей,
всё  те  же  наркоз  и  загадка
еловых  пахучих   ветвей
                15  декабря 2016 г.

26.12.20 г.

Послесловие:
Я  поняла, главное в этой жизни:
чтобы не потерять себя нигде и ни в чём, надо твёрдо помнить, что у души есть пол.

И если я женщина, то всегда ею останусь,  даже после клинической смерти и коме.