Не могу быть равнодушной к его судьбе

      Любимый сын коми народа - так я думаю о Викторе Савине. Мне очень нравятся эти слова, и я всегда буду так считать. Уверена, что он был самой яр¬кой личностью из коми народа в XX столетии.

      Я не могу быть равнодушной к судьбе этого человека, потому что его сти¬хи и песни с раннего детства вошли в мою жизнь. В деревне, где я родилась, было 9 домов, а кругом лес, озера, за большим островом - река Печора. Будто обо мне написал Виктор Алексеевич эти сроки:

      Чужи-быдми сьод вор шорын,
      Деревняысь петi...

      Стихи Савина мне читала наизусть моя бабушка, Селиванова Екатерина Григорьевна (1890-1956). И песни пела. Совершенно четко помню «Тутуруту Семо» и «Горан-кодзан частушкаяс». Мне было 4-5 лет, но все, что говорила бабушка об их авторе, до сих пор в памяти. Конечно, мы не знали, что Савин находился в какой-нибудь сотне километров от нас, в лагере Адаквом. Когда его этапировали в феврале 1943 года через Усть-Усу, он был еще ближе - в 40 километрах. Но мы этого тоже не знали.

      Виктор Алексеевич шел по этапу в Кожву, а затем ехал в Сибирь. Я не мо¬гу без ужаса думать об этом, потому что видела этап, проходивший через нашу деревню. Мрачная картина. Мужчины одеты в ватные штаны и телогрейки, на ногах - ботинки, обмотки... Руки за спиной. В избы войти не разрешили. А бабушка рассказывала, что однажды этап разместили на отдых. В наш дом вошла группа мужчин. Сев за стол, они попросили простокваши. Сказали бабушке: «Хозяйка, не бойся нас. Мы - ученые». На нее, конечно, это произвело большое впечатление. Она впоследствии часто повторяла этот рассказ.

      Я представляю себе Савина зимой 43-его... Эта дорога могла закончиться только смертью. Больше ничем. Я не могу без слез читать его последнее письмо и никогда не прощу погубителей Савина.

      В нашей семье всегда помнили его. Мой отец, Алексей Николаевич Шергин (1916-1960) из Серегова, и мать, Лидия Михайловна (1918-1985) из Сельыба, учились в Сыктывкаре в 30-х годах. Они очень любили вспоминать студенческие годы и обязательно говорили о Викторе Савине, которого встречали в городе. Речь о нем шла в восторженных тонах. Особенно отмечались его общи¬тельность, жизнерадостность, его шутки, его рифмы.

      В нашем доме звучали его песни. Собирались вместе коллеги родителей — школьные учителя - и пели. (Запевала всегда Харитина Васильевна Тимушева). При этом все знали, что автор репрессирован.

      Мы с мужем, Коктомовым Робертом Васильевичем (1932-1995) из Усть-Кулома, очень любили Савина, читали все произведения - и по-коми, и по-русски. Муж преподавал математику, я - историю. Когда я стала этнопедагогом, то исполнила свое давнее желание - занялась поисковой работой о жизни и творчестве Савина.

      А узнала я небезынтересные факты. Прежде всего отмечу новое свидетель¬ство бедняцкого происхождения Небдинского Виктора. Учительница школы № 2 г. Печоры Каширина Маргарита Семеновна (1922 г.р.), родом из Небдина, рассказывает, что село было богатым, там бывали ярмарки. На отхожие промыслы отправлялись немногие. Отец же Савина «зимогорил» каждый год. А нас теперь пытаются уверить, что из бедняков ничего путного не могло выйти!

      Маргарита Семеновна в детстве видела савинский дом. Он разрушался на глазах у всех, теперь его нет. Нельзя без боли в душе смотреть на детский рису¬нок из журнала «Би кинь»: на том месте, где стоял дом дорогого земляка, - две сиротливые березки.

      Меня всегда интересовал вопрос: проявлялись ли многогранные способно¬сти Савина еще в деревне. Оказывается, проявлялись. Мать М.С.Кашириной, Анастасия Дмитриевна Панюкова, ровесница Савина, вспоминала, что по вос¬кресеньям небдинская молодежь собиралась на берегу Вычегды. Устраивались целые представления: песни, пляски, игры, катанье на лодках. И руководил всем этим 16-летний Виктор! Анастасия почему-то всегда была среди зрителей и даже сердилась, что Виктор не приглашает на игрища. А у него, по-видимому, уже были четко распределены «роли», из песен и частушек составлен «сцена-рий». Возможно, он уже сам что-то сочинял.

      Виктор Савин любил свою деревню, но уехал из нее. Не для крестьянского труда он родился, а для интеллектуального. И его время пришло. Пришла слава, всенародная любовь. Его пьесы играли, его песни пели, его стихи читали, его радиопередачи слушали. Но приближался 1937 год. Наступил трудный период для творческих, думающих людей. Многие поэты и писатели разочаровывались или уже разочаровались в идеалах, которые они защищали и воспевали. Именно этим я объясняю, например, гибель русского поэта В.Маяковского.

      Теперь у меня нет никаких сомнений, почему именно В.А.Савин был арестован. Он критиковал действия первого секретаря Областного комитета ВКП(б). Материалы об этом опубликованы. Свободомыслящий поэт стал неугоден властям.

      Какая была потеря для коми культуры! Она осталась без лидера. И нет его до сих пор, и не было. Никто не подумал, что будет с коми театром, с коми поэзией, музыкой. Уверены были, что кто-нибудь заменит Савина. Не заменил никто!

      Некому стало бороться за чистоту коми языка, организовывать людей для культурной работы, учить их. По словам учительницы Печорской школы № 2 Шутовой Лии Васильевны (1936 г.р.), ее родная тетя, Ушакова Ульяна Михайловна (1905 г.р.) из села Палауз, работала с В. Савиным в редакции газеты «Югыд туй». Она подчеркивала именно это качество поэта - умение учить, умно, доброжелательно помогать. И, конечно, высоко ценила его правильную литературную речь, которая тогда была у немногих.

      После ареста творчество Савина было запрещено, но народ и не подумал вычеркнуть его из памяти. Книги его прятали на чердаках или переклеивали обложки. А песни - все равно пели.

      Интересный факт сообщила учительница Печорской школы №2 Круглова Анна Мартыновна (1920 г.р.). Ее родной брат Вокуев Федор Мартынович (1913- 1966) до войны работал директором школы-семилетки в деревне Ларваньиг (Адзва). В 1941 году летом в школу прислали двух заключенных чинить печки. Подручным печника оказался Виктор Савин. Он сам сказал это Вокуеву (по-коми).

      Этому можно верить, потому что, во-первых, Федор Мартынович рассказывал о встрече тогда, когда затрагивать подобные темы было не принято. А во-вторых, Вокуева Фаина Ивановна (1927 г.р.), которая, будучи школьницей, жила в доме Ф.М. Вокуева, считает, что лагерные начальники вполне могли ока¬зать такую помощь школе. Ведь каждый день кто-нибудь из них приезжал к Федору Мартыновичу. Молодой учитель - рыбак, охотник, спортсмен, - был для них интересным собеседником, и они подолгу общались в горнице (всегда без выпивки), а заключенные, занимавшиеся в поселке Адак животноводством (для нужд Воркутлага), иногда ходили без конвоя.

      По воспоминаниям Ф.М. Вокуевой, места, окружавшие деревню Ларваньиг (до Адака от неё 15-20 км), были очень красивы: лиственничные леса, богатые зеленые травы в пойме Усы. Местные жители, соблюдая традицию, весной вы¬ходили на берег реки, надев праздничную одежду, и пели. При этом среди дру¬гих пели и песни Небдинского Виктора. Может быть, ветер доносил их звуки до автора?

      Как обидно, что столько стихов и песен ушло с ним! Но были люди, которые верили, что Виктор Алексеевич Савин вернется в коми культуру. Вот что рассказала жительница Печоры Семяшкина Эмма Андреевна (1932 г.р.). В 1950-1952 годах она училась в Сыктывкаре, в Учительском институте, жила в обще¬житии. Ее соседка по комнате, Вавилова Галина (1930 г.р.), оказалась землячкой Савина. Галина училась хорошо, обладала, видимо, редкой памятью, потому что знала наизусть все произведения своего знаменитого односельчанина и вечера¬ми читала их своим подругам. Заметьте: это было еще при жизни Сталина! До реабилитации было еще далеко. Галина Вавилова говорила: «Вот увидите, Вик-тор Савин вернется в коми культуру и будет первым»!

      Ждать пришлось долго, но слова ее сбылись. Член Союза журналистов России Томас Иосифович Семяшкин (1932 г.р.), житель Печоры, вспоминает, что сразу же после реабилитации в клубе села Колва самодеятельность постави¬ла пьесы «Шондi петiгон дзоридз косьмис» и «Ва шыр». Томас Иосифович исполнял в них главные роли. Со спектаклями ездили по селам Усть-Усинского района и везде встречали восторженный прием. Народ дождался Виктора Алек¬сеевича. Савин вернулся в коми культуру и стал первым.

      Вновь издаются книги Савина, публикуются документы, фотографии. Больше всех нравится мне фото, где Виктору Алексеевичу 37 лет. Как живой! Умное, одухотворенное, даже красивое лицо. Чуть прищуренные глаза и полу¬улыбка показывают, сколько юмора и веселья в этом человеке!

      На этот портрет можно смотреть бесконечно. В коми деревнях очень ува¬жаемого человека называли «светлый», (Светлой - помню такого человека в Усть-Усе). Светлый был человек Виктор Алексеевич Савин!

      Если сравнивать его со звездой, то звезда - ясная, если с водой, то вода - чистая, если с землей, земля - щедрая. Я хочу сравнить его с птицей, которая взлетела высоко, но с земли пустили в нее черную стрелу, и она упала. Долго лежала птица на земле, распластав крылья. Но вот к ней вернулись силы, и она снова поднялась, чтобы лететь высоко и далеко.