Ложечка

  Жизнь меня, явно, баловала. Мама с папой. Живые, здоровые, любящие друг друга и нас, детей. С нами жили дедушка Петя (Петр Федорович Бобриков) и бабушка Аля (Александра Ивановна, в девичестве Гранская), отцовы родители. Рядом жил мамин родной брат с женой и детьми. Все с Великой Отечественной вернулись живыми и целыми, хотя воевали на передовой, всегда. Самоходчики, артиллеристы противотанковых пушек, летчики штурмовики. Кто говорит, повезло, кто говорит, Слава Богу. Но живы и целы все! В доме все трудились по своим заведованиям и споров, тем более руганки, никогда не было.
  Мы подрастали. Сестра вышла замуж, я женился. И вот однажды, уже в Майкопе, моя бабуля, а я у нее, как все считали и я тоже, любимый внук, за вечерним чаем, в присутствии, скажем, большого количества родни и друзей, дарит мне несколько серебряных чайных ложечек. Ну, в те времена, а это середина 60–х, серебра , да и золота, в магазинах было навалом. И дешево совершенно. Так что сам дар в денежном эквиваленте был равен почти нулю. Но сам подарок, это раз, что это от любимой бабушки, это два, что при множестве гостей, что это не просто ложечки, а фамильные вещи, достаточно древние. Ну, много чего. А самое главное рассказала сама бабушка, свет Александра Ивановна, дочь Ивана Захарьевича Гранского, внучка Захария Петровича Гранского, правнучка Петра Федоровича Гранского, участника Воины 1812 года. И этими ложечками кушалось варенье в его семье. И он сам, в промежутках между боями, пользовался одной из них. Если внимательно посмотреть, то хорошо видны купола парашютов. Именно, наполненные воздухом, купола, а не одуванчики. И оттуда, из далека-далека, рассказывалось, что в России войско, простые солдаты, будут падать с небес и принуждать любого противника к сдаче. Что это будут благородные, умелые воины, зря мечом не машущие. И что одним из воинов будет внук нашей Алечки. Тогда о «нашей Алечке» и не слышалось, ибо она родилась только в 1890. А вот на ложечках изобразили. Именно купола, именно десант, а не одного любителя экстрима. Бабушка рассказывала, что их любимым занятием в детстве, у всех поколений, было сбрасывать фигурки  солдат, офицеров с балкона флигеля, которые либо вылепливались из глины самими и раскрашивались, либо вырезались мастеровыми из дерева, и наблюдать, как они летят по ветру и приземляются. Потом их собирали, вновь карабкались наверх. И вновь. И снова. Война штука серьезных трудов требует. Побеждал тот, чей воин пролетал дальше. Было море слез, если купол не открывался. А купола шили сами. Вставляли пластинки китового уса, извлеченные из корсетов, размягченные и порезанные тонкими полосками. Ухищрялись всячески, что бы купол надежно открывался. Торжественные похороны, если что, погибшим. Установка памятников. Запись к книгу почета. А назавтра, воин снова был в бою.
  Так это еще задолго–долго до Глеба Котельникова.
  Вот, внучек. Это тебе. Деды мои мечтал об этом, предрекали, как бы. Это тебе от них. Присмотритесь внимательно. Это не одуванчики, это настоящие купола, наполненные синевой неба. И ты этот воин.
  Вот они, эти ложечки. В работе всегда. Слизывается, вместе с вареньем, рисунок. Но лет на 200-300, думаю, хватит. А там и воевать перестанут. Должно же человечество поумнеть.

Протоиерей Игорь Бобриков
декабрь 2020 г.