Гей, ребята!

         При Советах была в Питере такая прелесть, как «Лыжные стрелы».  По выходным с Финляндского и Московского вокзалов отправлялись  электрички по семи маршрутам  с желающими покататься на лыжах  в сказочно прекрасных предместьях города.  Выезжало до 7 000 человек. Электрички уходили в 9 часов, возвращались в 16.30. В пути выдавались завтраки в бумажных пакетах: большая котлетина (или кусок колбасы) с чёрным хлебом, сырок, кекс (или печенье) пара яблок и две конфетки. 

       По прибытии на место инструкторы организовывали группы для прохождения дистанций в 5, 10, 15 километров. Лыжников, после преодоления  дистанции,  ждал горячий чай или кофе (по желанию). Начинались игры, забавы, разжигался костёр.  Распаковывались рюкзаки.

      Курировали «Лыжные стрелы» профсоюзы, которые и распространяли билеты  стоимостью в один рубль (в кассах вокзалов такие билеты стояли 3 рубля) среди трудящихся.

       Барсуков каждое воскресенье, если мороз был меньше 20 градусов, совершал такую поездку в живописное  Орехово.  Домашние не разделяли  его увлечения:  жена-южанка не любила, да и не умела ходить на лыжах, а у взрослых детей были свои интересы.  Компаньоном его всегда  был  сосед Гена Перевозников, сверстник Барсукова, который  обожал поездки на «Лыжной стреле». Барсуков подозревал, что Гену больше всего интересовал бесплатный завтрак.

        Когда раскрасневшиеся, разгорячённые лыжники распаковывали рюкзаки, рассупонивал свой кутуль и Барсуков, извлекая из него домашнюю снедь и «маленькую».   Гена никогда не отказывался от 125-граммовей дозы,  которую предлагал ему Барсуков,  (от снеди тоже не отказывался),    но сам никогда и ничем не угощал Барсукова, к чему тот привык и не удивлялся.

         Гена Перевозников был безгранично скуп,  ну не так, понятно, как Плюшкин,   но, всё равно,  жмот он был колерованный. Это проявлялось во всём. Так, одет он был в советский лыжный костюм  (см. картину Дейнеки «Лыжники»), пошитый из тёмной байки, которая от многократных стирок стала серой.  И лыжи выглядели не как лыжи, а как  две доски, наверное ,ещё из школьного времени. Синяя краска с них слезла, они были все в сколах и имели следы  неоднократных ремонтов. На фоне яркой современной спортивной одежды пассажиров «Лыжн стрелы» и их шикарных пластиковых лыж, экипировка Гены была настолько убогой, что Барсуков даже немного стеснялся его общества.

      В одну из вылазок Гена раскипятился не на шутку. Као-то из лыжников посчитал воткнутые в снег обшарпанные деревяшки выброшенным хламом и, разломав их, бросил обломки в костёр.    Ох же и хай поднял Гена.  Успокоился он лишь тогда, когда инструкторы подобрали ему пару из старых запасных лыж, которые имелись на всякий случай в штабном вагоне.

      Гена был не только к себе строг,  но и домашних держал в жёстких рамках аскетизма.  Его сын Юра все зимы проходил в школу в каком-то военном  бушлате, а жена щеголяла в самовязах.  Гена самозабвенно копил деньги, а вот на что он их копил, никто не знал. Может быть просто из любви к искусству.

       Когда Юра окончил пятый класс, Гена, чтобы не тратиться на содержание сына, воткнул его в суворовское училище,  а после  выпуска того из училища, определил Юру в Высшее военное училище связи. Столь длительное пребывание в мужском коллективе для Юры даром не прошло.  Получив лейтенантские  погоны, он тут же обзавёлся молодой «женой» мужского пола.

      Мама Юры была в шоке. Она и раньше подозревала неладное, но надеялась, что всё обойдётся. Не обошлось. Она пошла по попам в надежде получить совет: как быть, что делать?   Какую помощь могут оказать батюшки?  У них на языке стандартный утешительный набор: бог терпел и нам велел, на всё воля божья, грех, конечно, но замаливаемый, смирись и неси крест. Мать смирилась, но вид постоянно имела убитый.

А смиряться-то и не следует, а нужно искать любую возможность, любую соломинку, чтобы  помочь нетрадиционалу   выкарабкаться из нетрадициализма.   Для Юры такой соломинкой оказалась странная девушка Сима из соседнего дома, которая была известна всей округе как Пепита-Дьяболо.  Своё детство она провела в мальчишеской компании, начисто отвергая куклы и плюшевых мишек.  В пилотке, в джинсах с автоматом или с деревянным мечом в руках (в зависимости от того, во что играла ребятня) она вместе с ватагой пацанов носилась по дворам, наводя страх на девчонок. Позже пропадала в «качалках», где не только обзавелась мускулами но и ознакомилась со вкусом спиртного.  К табаку она не  приобщилась, сигареты ей капитально не понравились.

     Впервые в жизни Пепита-Дьяболо надела платье на школьный выпускной вечер, и оно не пришлось ей по душе. . В дальнейшем она ходили либо в штанах, либо в кожаной  юбке.
      К двадцати годам Сима сформировалась в вызывающе эффектную девушку.  Громадные глаза, плотно сжатые губы, чёлка соломенного цвета, прихваченная кожаной тесёмкой, наколки на обеих руках, ну и одежда: кожа и метал.  И поведение резкое, бескомпромиссное. По всему было видно, что Сима косила под героиню блокбастера «Девушка с татуировкой дракона».

       Юра,  естественно,  давно знал Симу, но внимания на неё не обращал. Но сегодня, проезжая мимо трамвайной остановки – обратил. Она стояла в вызывающей позе, расставив ноги и заложив руки за спину. Было заметно, что трамвая она ждала долго. Что-то пи демократах трамваи стали очень редко ходить. Юра пожалел девушку. Он тормознул и пригласил её в салон. Сима с удовольствием плюхнулась на переднее сиденье.

    -- Куда едем, мадмуазель?

    -- Ох, Юрочка, какой ты джентльмен! А будешь еще джентельменее, если  подбросишь меня на площадь Льва Толстого.

    -- А, что там у тебя?

    -- Репетиция современной пьесы

    -- О, это интересно!

    -- Ничего интересного. Еврейская муть с раздеванием.

    -- И ты раздеваешься?

    -- Нет я не раздеваюсь. И не из-за стеснительности. Холодно там у них.

    Так слово за слово, увлеклась парочка разговором  и, пока они доехали до площади Льва Толстого, проскочила между ними искра и вскоре молодым людям стало ясно, что друг без друга  им  не житьё.

      И была свадьба, и было «Горько!»,   и были радостные глаза мамы.  А со временем глаза стали ещё радостнее.  Молодые осчастливили её долгожданным внуком.
      Вот после этого и верь медикам. которые утверждают, что гейство – это навсегда, что там какая-то хромосома не так загнута. Но вот факт, а не реклама: при определённых условиях эту чёртову хромосому можно развернуть в нужную сторону.

     И дела с «Лыжными стрелами  немного наладились. В либеральные девяностые было не до «Лыжных стрел», на с 2017 открылись два маршрута: на Шапки и на Орехово.  Мало, конечно.  Ну и это. слава богу, а то совсем петербуржцы скуксились от разных невзгод.