Чёрный кот

Теперь больнее распыляю одинокий пустоту
Души своей, подобно чёрному коту.
………
Помню: речка, рядышком костёр,
Солнце жжёт меня, горит листва,
Смеюсь от простоты, остёр,
В глазах печаль густит едва...
Забыты все несметные мечты,
И все провалы – чёрные коты.

Чёрный цвет –
В нём нет обмана.
Он впитывает свет,
Куда попала рана.
Над всеми властен
Чёрный блеск,
(Что не опасен),
Как опасен сердца треск!
Позорят, что опасен,
Не понимая одного,
Их цвет – прекрасен!
Им любви и больше ничего!..
Но в ответ всегда проклятья,
На мольбу желания объятья.

И случится отверженье вновь:
Он снова поглощает свет,
Внимая призрака любовь,
И слышит в тишине всё – нет...
И всё печальней – нет,
И всё больнее – нет!

И вот он снова бродит
По закоулкам памяти своей,
Лезвию бесплотному страстей,
Но утешенья не находит.
За дверью: дверь страшней,
Все воспоминанья дней былых,
Лишь что делают больней,
В своих утробах запертых.
В изнеможенье ключ метает,
Навсегда желая вход закрыть.
К судьбе своей, своей обиде,
В пропасть дверцу отпирает,
В неумение – забыть.
И страшен сон, его виденья,
Которым быть не суждено
(По воле страшных дум)
Во мраке отвержения,
Где всё светлое – темно,
С каких-то пор убитых,
И без желания сгубить,
Призраки летают битых
Чувств, вверяющих любить...

Знает он, ему вручён
Великий дар – великое мученье,
Которым обречён
Своим повиновеньем...
И благодарность за заклятье,
Сменяет гневное проклятье:
В изувеченных мольбах
Сердце бьётся на губах,
Что взрывает окна пар,
От этих пламенных речей,
Клянущих этот дар –
Души убийцы... и ночей!
Ночей, что были полны
Вдохновенья и надежд,
На бездонные, пустые волны,
Сменили кучкою невежд,
Которым не дано понять,
Ни мук, ни состраданья,
И что одному не унять,
Своей души существованье…

Себя губить, сходить с ума:
Вот он – одинокости исход,
Печали запертой тюрьма!
И открытый небосвод
Уже сжимает грудь об рёбра,
Без угрызений совести и туч,
Без колебаний ветра и манёвра
Давит сироту на сколь могуч.
Пустотою не залечишь яму,
И возвращаяся к стакану,
Откроешь снова рану
Души иль сердца своего,
Которые уж плачут от всего,
Что быть, наверное, могло,
И не могло, конечно, быть чего…
………
Пологий и застывший взгляд
Заклеймован на его лице:
Был совершён обряд
Небес… о мнимом подлеце.
Обманут высотою беспощадной
Желанья своего! И чувств
Осколок у парадной
Стоит – окаменелый бюст
Без сердца и печали,
Бурь и гроз душевных,
И без мыслей злободневных!
(Все, что были – умирали…)
Отказали им в рассвете,
К любви попавшим в сети.
А сердце срезали тупым ножом,
Насыщаяся живым плодом!
И в боязни честной крови,
Распивали его за вино,
И в кипящей, красной слыви,
Бились и бились об дно!

Убив, прощенья свыше запросили
С жертвой на своих руках,
Пока за Ним не угодили
С ещё горячей кровью на устах!
Кресты с гордынею носили,
Омывая грех другим грехом,
И отпущения просили,
Прыгая на нём верхом.
Но слеп был Царь,
Он не развидел преступленье.
Обман – взамен на искупленье:
Чего хотела тварь.
И в нисхожденье свысока
В Нём увидали Нарака!
Его прозвали – пустота,
Холодный ад и чернота…

Умрёт с преданием к любви,
Беззеркальной и одной,
От давления в груди,
Оставив взгляд пустой
К жизни ощущениям,
(Когда-то кровь бурлившей),
Так и не найдя спасения
Душе своей, теперь остывшей…
Пришёл конец, не дав начала,
И кто же виноват? – никто!
Он так рождён сначала:
Внутри – добра равнинное плато
И тяга тайная живёт.
Она прекрасием своим чиста
И непонятна, хоть проста,
Как есть пространство между звёзд –
Волшебная их пустота...

А люди – человека палачи, –
Забудут тонкие глаза!..
Улетают навсегда грачи:
Слезой разилася гроза!
Погода жертву провожала,
Со слезой мешалася слеза,
И любовью материнскою лоза
Её останки обвила.
Последний крик, а может стон,
Немым блеяньем показался
И истиной внутри остался,
Как истин каждый полусон,
В котором счастлив он –
В который верил он!

Всё. Тень луны сознание мрачит,
Ветер тусклый листьями мурчит,
И краткий, безнадёжный луч,
(Что в жизни миг последний из-под туч
прильнул к нему для светлого прощанья),
Пронзил души его страданья.
Но, увы, спасти его не в силах свет...
Он слышал тихое всё «нет»... И все хладнее «нет».