Кладбище духовного забвенья

           об экзекуции Алексеевской рощи
                (Лосиный остров) в Москве

Такого
кладбища лесного
я, друг,
не видел никогда,
где вся
порублена основа,
и где
одна лишь мысль –
беда!..
Здесь
мы с любимою
бродили,
встречали зори
и рассвет,
и как
счастливыми
мы были,
и, вот, теперь,
что было –
нет.
Одни лишь пни
и сосен срезы,
чернь
искорёженных
стволов –
души исторгнутой
порезы,
вандалов низменных
улов.
Рубить сосну,
рубить берёзу,
да разве же
не руссы мы,
невольно…
набегают слёзы,
видя
последствия чумы,
где, как кресты,
взметнулись в небо,
в последней,
может быть,
мольбе
сосенки тонкие,
ослепнув –
с надеждой
к Богу и к тебе…
Кому же
Мысль пришла
такая…
чтобы безбожно
справить сечь,
чтоб…
прямо трасса
пролегала –
всем человечьим
пренебречь.
И все свалить,
мол, на природу,
её капризы
буйный нрав,
какую здесь
ввели погоду,
рай человеческий
поправ.
И разве
не одна природа
мы с этим бором
тех времён
и нашим,
всем дана свобода,
но нет свободы
без имён.
Одни -
с молитвою
сажали,
чтоб рос
для жизни
этот бор,
другие -
для себя
стяжали,
коль, разум нем,
но есть топор.
Всему есть
предопределенье,
и без нужды
его не рушь –
Господние
нам вдохновенье,
беречь заветное
от стуж.
Хожу чумной
между корнями,
как будто,
в том –
моя вина,
и мысль одна,
что будет
с нами,
коль, жизнь вся
станет –
целина...