И мы кубанские песни пели

   Если кто- то ищет сценарий для кинофильма о жизни скромных людей, например, о матери одиночке путешественнице с духом колхозницы, а также о ее затасканных следом детках, то эта история, взятая из моей жизни, может им пригодится в работе.
   Так как мама Люба родилась в 1934 году в Брестском полесье, то детство ее прошло в ужасах голода и войны. Естественно она научилась преодолевать трудности и была легкой на подъем в работе и имела характер кроткий и покладистый. Я никогда не слышала, чтобы она ругалась матом, дралась и скандалила, в отличии от меня.
   Характер у меня был взбалмошен, я не прочь была с кем ни будь подраться, спорила и высказывалась очень красноречиво, укладывая ладони свои себе в бока… Маме Любе было тяжело со мною, ибо характер у меня был сложный.
   Помню, как маму Любу заставили хуторяне покинуть хутор из-за меня дабы избежать сурового покорения...
   Возле общежития хуторского на Кубани, куда мы, по милости Богов, переехали из дикой степи донской, казаки, беседуя после рабочего дня бросали окурки от папирос на землю. И вот как- то поразмышляв немного о жизни, мы с братвой малолетней насобирали окурков, я залезла на буфет и своровала коробку спичек… И пока мама люба возилась на свинарнике со свиньями, мы детвора дошкольного возраста пошли за огороды, спрятались в скирде соломы, и начали прикуривать окурки от папиросы, спички бросали себе по ноги, и скирда загорелась. Мы убегали, а следом за нами бежал огонь… Загорелись заборы, а потом и сараи, чуть не сожгли весь хутор… Маме выделили грузовик, погрузили буфет, железную кровать с сеткой и цветок в горшке и вывезли прочь, при совхозе было несколько отделений…
   На Кубани в хуторах того времени дома были красочными, арки виноградные у входа во двор. Перед забором скамейки... Разговаривали селяне украинско-русским наречием. Люди в тех краях хлебосольные были, песни пели, уютно в хуторе и домах их было, тепло.  Красиво жили люди в хуторах, иконы в углах у бабушек весели...
   Нас поселили в барак, мама пошла работать, а мы отправились в круглосуточный садик. Мама Любу посватал казак Гриша и мы перебрались к нему домой.
   Помню мама купила мне красивое красное платье, но увы, я порезала платье свое кукле на одежки…
   Недолго мы прожили на том хуторе…
   Как- то пошла к реке и наловила много раков, иду довольная, несу их в авоське. Парни по старше наловили одну мелочёвку и упрашивали поменять одного крупного рака на их три мелких, начала убегать. Подбежала ближе к хатам, а там огромная змея лежит, и хуторяне думают, как бы ее убить или вилами прогнать в камыши… Подхожу к нашему дому и слышу взрыв, потом вижу, что выбегают из дома мать и отчим, а следом валит дым и вырывается пламя. Огонь очень быстро охватил всю хату и загорелась крыша… По набежали люди и начали тушить пожар, ибо загорелись бы соседние дома… Оказалось залили в керосиновую плиту солярку или бензин, не знаю…
   И мы переехали в село родителей отчима, поселились в общежитии. Хутор Шевченковский был большим селом и имел школу, детсад, магазин и даже фельдшерский медпункт.
   Мама работала, мы бегали сами по себе, и меня дважды похищали в пять и в шесть лет старые мужики, хотели изнасиловать и убить, чудом удавалось убежать.
   Мама была трудолюбивой и экономной, насобирала денег на маленький домик, и мы стали хуторянами.
   Но радоваться пришлось не долго. Весной было наводнение с реки и затопило весь двор. Оказалось, что домик стоял в самой балке и его никак долго не могли продать, и подвернулась доверчивая Люба, ей и навязали плохой дом.
   Сожитель Любы был злобным человеком, и мы с ним распрощались. Он употреблял чрезмерно спиртное, маму бил, нас заставлял становиться возле печи и смотреть как он ее избивает и, если заступались за нее, то бил более жестоко. Помню, как прокалывал в яйце маленькое отверстие высасывал содержимое, а пустое яйцо улаживал назад в ящик стола. А затем наблюдал, как Люба достает яйца и хочет разбить, чтобы пожарить яичницу и плачет, ибо опять из еды есть только молоко, которое принесла с фермы.
   После потопа нам помогли отсудить деньги у тех, кто продал нам дом, и мы купили себе другой домик, и были очень рады. Сначала мы ходили с братом в садик, затем мне пришло время идти в первый класс, и я стала первоклассницей.
   В тех краях большое внимание уделялось патриотизму, и мы маршировали под окнами школы, выкрикивали лозунги, пели пионерские песни чуть ли не каждый день. Пионерские костры проводились с размахом, можно сказать шикарно. Много внимания уделялось спорту, спортзалы школ были укомплектованы всевозможным дорогим оборудованием. В школе была продленное обучение после очень сытных обедов. В буфете школы продавали слоенные «язычки» и ватрушки, а также лимонад. А еще привозили в школу вкуснейшее мороженное. Жизнь начала налаживаться в нашей семье.
   Однако хозяева дома, которые проиграли дело в суде решили отобрать домик.
   Мы отгуляли новогодний утренник, я плясала в платье снежинки, а на голове был украинский венок. Мне за то, что я хорошо танцевала подарили подарок… При выходе из школы мы получили кулечки с рук деда мороза и пошли домой… Придя домой мы поняли, что на этом новогодние радости закончились, ибо дома было холодно, еды не было и мамино пальто с культурными сапогами тоже отсутствовало... Значит мама опять уехала искать место…Вода в ведре замерзла, пить было нечего, не было даже хлеба поесть… А обычно мы ели хлеб с молоком. Утром пришли мужики и начали мерять жилплощадь рулеткой, им было все равно, что в доме холодно, дети голодные и без воды…
   Через двое суток приехала Люба с водителем на грузовике. Мать положила простынь на пол, сложила туда наши нищие пожитки, завязала узлом, и мы удалились с того райского хутора…
   И началась иная эпоха в нашей семейной жизни…
   Переехали жить на МТФ (молочно-товарная ферма), а это домики, которые расположены рядом с коровниками. Мухи столбом, и всякое такое прочее удовольствие…
   Нас забрали в интернат в станицу Павловскую, привозили домой на выходные. Детей с хуторов и МТФ забирали на автобусе рано утром в понедельник и в пятницу вечером развозили по домам.
   Учительница начальной школы в станице оценила мои знания слабыми и оставила меня на второй год в третьем классе. А так, как я не перешла со всеми вместе в четвертый класс, то на фотографии учеников третьих классов «А» и «Б», а они были за тридцать человек в каждом, я одна сидела без пионерского галстука. В то время не стать пионером было огромным позором и на меня все смотрели  вокруг как на существо очень низкого качества.
   Луиза Николаевна Исаева, воспитатель интерната, взялась привести меня в надлежащий порядок, ее дочь ходила в один со мною класс. И я быстро подтянула свои знания и стала почти хорошисткой, активисткой и старостой в комнате для девочек… Я ходила в спортивную  секцию, пела в хоре, читала стихи  на различных пленумах, принимала участие в КВН и в редколлегии. Такую порядочную учительницу, как эта женщина, я редко встречала за всю свою жизнь. Это педагог на все сто процентов, и я готова целовать ей руки.
   На своей работе мама Люба стала передовицей, ее фотография висела на доске почета в совхозе, а в районной газете о ней писали похвалы, она получала премии и награды. У нее было хорошая зарплата, и мы зажили культурно… При МТФ была столовая, мы обедали вдоволь, были электричество и водопровод. Мама выращивала свиней и продавала скупщикам свиней.            
   На этом поселении я часто болела, ко мне липли вирусы и всякая гадость как нигде до этого ранее. Ангины, восполнения лёгких, чесотка, лишаи, вши... Только одна умудрялась болеть всей этой напастью, и не ходить неделями в школу...
   Однажды, когда мы дети, играли  на скирде сена, прыгали сверху вниз, я нашла чемодан с личными вещами находившегося в розыске мужчины, мой одноклассник Дима выхватил у меня этот чемодан и отнес в милицию. Ему вручили на школьной линейке грамоту и премию, и он даже словом не обмолвился, что этот трофей нашла я. О нем писали в газете и он сделал себе карьеру сыщика...   
   А к моей маме сватался приличный мужчина, она ему отказала, и мы сильно расстроились, ибо мы успели подружиться с ним. Мы ходили с ним к реке рыбачить окуней по сделанной им дорожке из камыша. Он был гостеприимным и хлебосольным человеком.
   Мама Люба накопила денег на дом в станице, и мы подыскивали себе домик. Однако об этом узнали недоброжелатели и решили круто вмешаться в ход событий… Это был 1980 год, мне было 12 лет.
   И вот, мы приезжаем с братом Борисом домой на летние каникулы с интерната, а наше жилье пустое и мамы нет. Некий мужик встречает нас и говорит, мама улетела самолетом в Крым, вещи отправили контейнером, а мы должны с ним вместе поехать поездом туда же... И мы в тот же день с портфелями и сумочкой переодевачки отправились с этим мужиком в Крымскую область разыскивать свою мать.
   Ехали поездом, плыли паромом, затем опять автобусом и приехали в Черноморский район вышли в колхозе Большевик.
   Огромное разочарование, ужас и уныние, это было наше первое впечатление от встречи с крымскими пустынями их даже степью назвать было трудно. Жара неимоверная, после кубанского раздолья с умеренным климатом.
   В этом совхозе строили переселенческие дома, давали в рассрочку на десять лет семейным парам. Маму никто не предупредил и том, что ей дом не положено, ибо нет мужа, деньги с нее выкачали, те кто туда ее переправил, устроив себе за ее счет проживание в доме из ракушечника.
   И началось новое кино с признаками комедии и фильма ужасов…