Страна бессонья. Две луны

Дракон

Потливый детский ужас, боль жён,
Обнявших раненых мужей,
Плач пуль… Луне нас жаль не больше
Обломков старого клише.

Сиянье соловьиных трелей,
Всплеск ландышевой тишины
Луне не то, чтоб надоели -
Они ей просто не нужны.

Глаза влюблённых и поэтов,
Клинок разбойного ножа
Луне не добавляют света -
Ей всё равно, что отражать.

И лишь когда молчишь упрямо,
Без слёз, без сил, сходя с ума,
Багровой вязью пухнут шрамы
Поверх драконьего бельма:

"Ты кто, не узнан и не признан?"
И рвёт Хранителя с плеча,
Мелькнув петлёй аркана призрак
Седого лунного луча.

---------------------------------------------------

Луша

Как победитель солнечного баттла,
Дырявя каблучком макушки крыш,
Жуя заката сахарную вату,
Пришла… близка, юна и прыщевата
(да каждый кратер - выдавленный прыщ!
Чернёным ногтем в сердце тык: - Не спишь?

Хребет сожжён полуденным пожаром,
А луч игриво дремлет на плече…
- Ты помнишь, Луша, что такое старость?
- Ну, в общем-то, не очень… А зачем?

- Затем, что скоро?
                - Но ведь не сегодня?
Не завтра?
                - Для тебя. - Вот я уже…
Как медный звон с упавшей колокольни,
Тинейджерский смешочек:
                -  Ишь ты, жесть!

Дурак. (Вкус поцелуя ломит губы,
И профиль, как алмазная печать).
Я скоро стану серой, жирной, глупой,
Ты будешь песни выть, а я молчать.

Но всё приму в себя - приливы боли,
Попытку отвернуться, клочья сна…
Да всех я помню: тех, что раскололи
Меня на память, чтоб потом узнать,

Не доверяя памяти короткой;
Того, кто спьяну став не очень кротким,
Палил в лицо сквозь ночь с обеих рук;
(Того, кто ввысь ко мне тянулся с лодки,
Я приютила - он хороший друг).

Я помню всех волчат, что замерзали,
Восторженно слагая обо мне
Баллады; тяжкий скрип чужих касаний;
И ты туда же…
                Душу жжёт - слезами?
Небесной лавой? Или снова снег?.

Плечо немеет. Луша спит тревожно.
Я сню ей сон: колодец и звезда.
Смерть шастает поблизости, возможна
Сейчас, вчера и больше никогда.