Монолог человека в белой шапке с помпонами

(На сцену выходит человек в белой шапке с помпонами, за спиной у него зимний пейзаж леса, богатых частных домов и блёклая дымящаяся труба посреди пустынного серого неба. Сумерки. Сзади него вдалеке изредка проедет машина. Человек долго молчит, решает.)

Я живу вон там (показывает за спину зрителей), на пятом этаже, всегда на пятом, только теперь мои окна выходят на новую берёзку и старый лес. Этот лес я знал до того как знал что такое транспорт, что такое аренда и как работает пылесос — точнее, как он может так работать, “как что работает” меня всегда мало интересовало. Я вышел потому что в голове у меня представлялось что я выйду и лес будет мне рад, и все вокруг будут не против человека, который вышел любоваться на лес. Но теперь когда я вышел я чувствую глубинный долг перед вами стрельнуть у кого-то сигаретку, или набрать старого друга по телефону, или даже надеть наушники — всё, лишь бы сделать любование лесом чем-то второстепенным. Как будто мы с вами с рождения заключали контракт в котором был пункт о публичном проявлении чувств и в нём отдельный подпункт о любовании лесом. Кто-то из вас точно думает зачем он рассказывает очевидные вещи? — так прояви терпение философ 21 века, мне совсем не очевидно зачем мы боремся за свободу чтобы самих себя её лишать. Зачем мы уходим от насильников, когда самих нас заводит порно с изнасилованием? Вы знаете, как я люблю этот район? Очень сильно. Вы знаете, что стало со мной как только я здесь поселился?

Так же сильно как я люблю этот район, меня теперь от него тошнит. От страха, что я его точно не заслуживаю и что где-то умирает от моих рук человек. Даже если не от моих рук, даже если уже не человек.

Только что я словил дежавю и осознал что эти самые слова мне говорил однажды кто-то другой — только даром речи он не обладал, и само-осознанностью тоже. Он сказал “я просто чувствую что это неправильно”, остальное я расшифровал. В суровой реальности это было неправильно не для него, а для меня, и человек благодушно пошёл мне на встречу, уйдя от меня. От страха, что меня точно не заслуживал и что где-то умру от его рук я.

И в какой-то из параллельных вселенных я действительно умер. Вы знаете, как?

Я звонил по телефону своим старым друзьям и никто из них не поднял трубки, так сложились обстоятельства. Я ведь решил тогда что если никто не поднимет, я что-то сделаю с собой — подожду ещё три дня, три дня я наверное вытерплю, (максимум четыре — сжалился тогда я), просто ради всех кто меня любит и хочет чтобы я жил, но эти три дня будут самыми тяжёлыми последними днями в моей жизни. И потом я либо наткнулся на неприятное фото в инстаграме — либо кто-то что-то не подумав мне сказал — какая разница что могло меня сломать, если я поставил свою жизнь тогда на то как подует ветер. Сломать могла любая мелочь. Ровно такой ценник я на свою жизнь повесил.

Конечно, в какой-то параллельной вселенной мы все живём долго и счастливо и вместе, просто проблема в том, что я уже не верю в счастье этих версий нас. Как минимум я не выхожу там любоваться этим лесом — какое без этого счастье?

И знаете, был бы мудрее — вышел бы точно так же как сейчас говорить с вами во двор тогда, на что была эта драма со звонками друзьям?

(Задумался, молчит. Долго молчит, забывшись в мыслях.)

Я ведь не вспоминаю о нём только когда выхожу во двор, или когда я создаю что-то что никто кроме меня не создаст, или когда горят долги по учёбе, или пока я помню что у меня тоже жизнь одна. Иными словами, я вспоминаю о нём только когда я бездельничаю. Что это говорит о нём? Что это говорит обо мне?

Я просто не смог спасти однажды одного человека и поэтому пытаюсь спасти тысячи. Я думаю это каждый психолог может про себя сказать. Я не психолог. Вы сами решайте кто я, что я буду вам своё мнение навязывать. Я ненавижу когда так делают, знаете? Действия должны говорить сами за себя, ещё раз приношу свои извинения философам.

Так вот вам моё действие! (Снимает шапку и бросает её на снег.) Это шапка из моего детства, её бабушка мне подарила, мы в ней лепили снеговика глядя на этот лес. (Начинает лепить снеговика. В процессе начинает плакать. Эмоционально ставит ком на ком, лепит снеговику шарики-ручки и ножки, рисует ему глазки и грустную улыбку, вытирает себе рукавом слёзы, поднимает свою шапку и надевает её на снеговика. Проверяет чтобы шапка хорошо сидела и плотно прилегала к голове снеговика чтобы ему не было холодно, гладит снеговика по затылку на прощание и делает шаг назад.) Эта шапка принадлежала снеговику с того момента, когда я в первый раз ребёнком подумал, что её нужно оставить снеговику которого мы с родителями слепили. И время, которое я провёл с этой шапкой впоследствии — было украденным.

(Без дальнейшего объяснения, уходит со сцены. Снеговик стоит один в белой шапке с помпонами, с грустной улыбкой. Темно. Шумит вьюга. Непонятно, конец ли это, но понятно, что человек уже не вернётся.)






12.12.2020