Я с рассветом ушёл в себя

Я с рассветом ушёл в себя,
Без дороги шёл — напрямик,
Бросил всё… ни о чём не скорбя,-
Был последним последний крик.

Лес обид на моём пути
Заслонил всё — замшел и дремуч,
Я старался к свету идти,
Сторонился зловонных куч.

Пульсом голос в висках стучал:
— Надо твёрже быть, надо злей…
Эхом вкрадчиво лес отвечал:
— Не жалей никого. Убей!

Жёг и жалил звенящий вой,
Липкой лапой тянулся вслед
Недостойных поступков рой
Над трясиной пустяшных бед.

Спотыкался, но всё же лез,
И из боли был соткан крик,
Но закончился жуткий лес,
И высокий утёс возник.

Я на самом его краю,
Ещё шаг — и в пропасть сорвусь,
С высоты я на всё смотрю —
В лес, назад, уже не вернусь.

Ветер яростно волосы рвёт,
И крылом рванный плащ на спине
Гулко хлопает — рвётся в полёт,
Но в глазах моих страха нет.

Не пугает ущелья гул,
И волнует лишь свет впереди, —
Странной птицей к нему шагнул,
Ветер, взвыв, меня закрутил.

Вместе с ним страшно выл и кричал,
Понимая, что вниз лечу,
И не знал, что кричу врачам —
В кровь разбил я лицо врачу.

Словно милости дар — удар
Оборвал леденящий вой,
Дал глотнуть тишины нектар
И окутал кровавой мглой…

По каким-то мирам блуждал…
То ли ангелом, то ли тьмой…
Чью-то радость и боль отражал,
Словно зеркалом, я собой,

Наблюдал... Но день изо дня
Верил — кто-то придёт за мной.
Кто-то гладил и звал меня —
И вернул наконец «домой».

Светлым ангелом сберегла
У зияющей пустоты —
Пронеслись ураганы зла,
Я не перешагнул черты.

Я теплом её рук согрет,
Я слезами её омыт,
Я искал и нашел ответ —
Я опять для любви открыт.

Важно знать, что средь серого дня
В этот жадности, подлости век,
Понимает и ценит меня
Добрый, чистой души человек.