Памяти Отца Фронтовика Михаила Корнеевича Чайко

 ..ЖИЗНЬ У  КАЖДОГО  СВОЯ..
(Истинную правду тут глаголю!)

Под присмотром матерей, отцов,
Через край энергию сжигая,
Выросли средь улиц и дворов,
Трудности в упор не замечая.

Но, однажды случай был в селе ---
Мне скажи Валера, в чём же сила,
Для чего живём мы на земле ---
С грустью одноклассница спросила.

Для чего и сам тогда не знал,
Виду не подал, какой я олух.
Вынул из кармана, ей отдал,
У соседей стыренный подсолнух.

Вчера Коля Пидлый в темноте,
В огород с плетня неловко прыгал.
Зацепил ногой случайно плеть,
С корнем её прямо так и выдрал!
.        ********
Утром мать кричала --- подлецы!
Ты дывысь, як вин на своих грядках,
Ночью с кымтось тырил огурцы,
Ах ты ж, дурень и пройдоха гадкый!!!

Днэм скиль треба, ты б друзьям нарвав,
За стил силы б, с хлибом угостыв.
Сам всэ лито с вэдэр полывав,
А тэпэр всэ сам и загубыв!
.        *********
Козлонуть подсолнух в огород,
Пацаны ватагой залезали.
Удалью считал это народ,
Если словят, крапивой стегали.

Перед сном, в родительской постели,
Весь уют домашний ощущал.
Вспомнил разговор, про жизни цели,
Что в трудах весь день одолевал!

Нынче в шесть утра пришлось подняться,
Что б корову в стадо отогнать.
За цыплёнком с курицей гоняться,
Их непросто в парниках поймать.

Завтрак был, когда семья поднялась,
Мы окрошку ели с молоком.
Мать с сестрой по дому управлялись,
Я в конюшню бегал за конём.

Если ж за селом, в степи он пасся,
Хлебцем подманить мог, пута снять.
Ловко на спину потом взобраться,
И домой, прижавшись к гриве, мчать.

По селу, стрелой летел я на коне,
Трепетал рубашку ветер на спине!

Грудь, потоку встречному открыта,
Птицею взлететь я был готов.
Гулко его топали копыта,
Эхо отражалось от домов!

До подворья, добирались мигом,
Казакам --- любили подражать.
Приучил, через канавы прыгать,
И плетни --- легко одолевать.

Летом ежедневно, спозоранку,
Я коня привычно запрягал.
На рессорах с облучком в тачанку,
Что отец с завода  получал.

У отца я был, как штатный кучер,
На отгон, по фермам --- рейс таков.
Странный наблюдал однажды случай,
С массовой кастрацией бычков.

Мужики их в стойло загоняли,
Силою <наследство> чтоб лишить.
Поработав, ужин варить стали,
Жечь костёр и воду кипятить.

Мясо, у бычков они что взяли,
Сжарили в огромной сковородке.
Поедать с азартом дружно стали,
После рюмки магазинной водки.

Пробовать сперва я побоялся,
Про такой продукт ведь не слыхал.
Все едят, отец мой улыбался,
Эх, рискну! С опаской, тоже стал.

Дней за пять до этого, в постели,
Спал я богатырским, прямо сном.
С поля в дом приплёлся еле-еле,
Мы в футбол играли за селом.

Поздно возвернулсь с работы батя,
Одолел он пыльную дорогу.
Прислонясь спиной устало в хате,
Разминал израненную ногу,

В сорок третьем, под одной слободкой,
На  Шатилки наши наступали.
Били Тигров по прямой наводке.
И на третьи сутки, всё же взяли.

Среди сосен вековых стояли---
Наш четвёртый арт дивизион.
Тигры в них болванками стреляли,
Вот так жуть, рассказывал нам он.

Сосны вековые, в два обхвата,
Запросто болванки разбивали.
С воем рикошетили куда-то,
И шипя, в болоте исчезали.

Из расчёта  выжить один смог,
Санитар тащивший рассказал.
Как с ногой болтавшийся сапог,
К палке, вместо шины примотал.

Юнный санитар на рану глядя,
Из костей обломков между жил.
С сапогом отрежем может дядя,
Старшему коллеге предложил.

Михаил, когда это услышал,
В третий раз сознанье потерял.
Не от боли, что срывала крышу,
Но, от слов, что юноша сказал.

А когда очнулся в лазарете,
Санитар усатый продолжал.
Он собрал в свою портянку  "это",
И к лубку из палки примотал.

Кровью не истёк ты, слава богу,
Видеть, слышать, чувствовать не мог,
Как хирург, твою спасая ногу,
Резал новый яловый сапог.

Вот и всё, теперь за всё в ответе,
Станет госпитальный персонал.
Врач устало медсестре заметил,
Справку медсанбата подписал.

Госпиталь, в Актюбинск когда прибыл,
Почти год на вытяжке лежал.
Под сорок четвёртый домой  выбыл,
В списки комиссованных попал.

Отыскал Шатилки в интернете,
Светлогорск --- сейчас их называют!
На политом кровью отцов месте,
Белорусы  нефть теперь качают!

Всей семьёй отца, всегда любили,
За лишенья, что он испытал.
Люди ж с благодарностью ценили,
За животных, что не раз спасал.

Ливень лил и молнии сверкали,
Выпряг лошадь, на неё вскочил
Шёл намётом, чтоб в конюшне ставить,
Всю одежду грязью залепил.

Шлёпая копытами по лужам,
Круп коня коленями зажал.
Размечтался, что в кровати уже,
На скаку при этом задремал.

Вот аул,  раскат  ударил грома,
Через дрёму , всё же увидал.
Пёс чабанский злой, с телка огромный,
Кинулся под ноги, лаять стал.

От испуга, конь мой тормознулся,
Встал свечой, отчаянно заржал.
Не успел я даже ужаснуться,
Когда над собакой пролетал.

Я на степном, своём Пегасе,
Так, навернулся в третьем классе!
Когда в конюшню поскакал ---
Кобель нас сильно испугал!

Взвизгнул пёс и снова в двор вернулся,
Я ж в грязи лежал, соображал.
Влево-право телом повернулся,
В луже пару раз поприседал.

Дивно! Но, ничто не пострадало,
В полусонном я летел бреду.
Где же конь, у стога сено рвал он,
Взял уздечку, повёл  вповоду.

Босиком по лужам, примечая,
Бульки крупных капель на воде.
Я бежал домой мысль отгоняя,
О со мной случившейся беде.

Мать не спала, у стола  сидела,
Грела воду сына искупать.
Быстренько сухое мне одела,
Чмокнув в темя, уложила спать!

ПОСТСКРИПТУМ.

В "Белостокском выступе"  стояли,
--- Танковой дивизии ОЗГАД.
Вовремя снарядов им не дали,
От границ попятились назад.

Не мечтал отец мой о награде,
Помолился --- пусть поможет Бог!
Выбросил всё лишнее на складе,
Клал запас патронов в вещмешок.
.         **************

Прочитал свою вот писанину,
И подумал я в ночной тиши,
Встречу если, эту бабку Нину,
Ей скажу, живи, смысл не ищи!
.          *************

(ОЗГАД - отдельный зенитно гаубичный артдивизион).
.         *************