Пусть ночь, как нож, жестока и остра...

Пусть ночь, как нож, жестока и остра:
В ней есть Луна – хозяйка и сестра,
А звёзды, словно отблески костра,
И вечная словесная Игра…
Зачем мне это нужно? – Не пойму.
И неужели нужно одному?
Но вновь вхожу я в рифмы, как во тьму,
И я Пути иного не приму.
Вхожу во тьму, ища подлунный свет,
Поскольку в этом Мире я Поэт
И если для кого-то это бред,
То мне до мнений чуждых дела нет.
Так и другим нет дела до меня –
Они живут без света и огня,
Но свои беды вечные кляня,
Они едва ли могут, что понять.
А впрочем, никому я ни судья
Пусть каждый в своём круге бытия
Живёт, как может – И вот также я
Хочу жить, своей сути не тая.
Читатель спросит: «В чём же эта суть? –
Я не смогу ответить как-нибудь,
Ведь если снова говорить про Путь,
То это будет пустота и муть.
Но если Мир наполнен пустотой
И болен суетою, как тщетой, -
Он мерзок до последней запятой,
Хотя я сам, конечно, не святой,
Но и не грешник, просто человек –
Как говорится: Некий имярек,
А за окном протяжный сыпет снег
И на часах безумный стрелок бег.
Я времени кричу; «Остановись!»,
Но ведь вовек не остановишь жизнь –
Она всегда стремится, вверх ли, вниз –
Ты крайностей, читатель, берегись,
А лучше середину выбирай,
Хотя любой из нас стремиться в рай,
Не каждый попадёт в чудесный край,
А потому живи себе, играй.
Когда Игра становится Судьбой
И полностью сливается с тобой,
Она одолевает зло и боль,
И заменяет веру и любовь.
Нет, я не против веры и любви,
Но против «строек храмов на крови»,
А, впрочем, дорогой мой визави,
Верь и люби, мечтай, дерзай, живи.
Меня ты спросишь: «Как же надо жить?» -
Ответ давно известен: «Не по лжи!»,
А по заветам сердца и души –
Свои обиды ты не вороши.
Обида – это яростная мгла.
Смахни её, как крошки со стола,
Чтобы она вовеки не смогла
Вмешаться в твои мысли и дела,
Но коль вошла обида в кровь и плоть,
И ярость ты не можешь обороть,
Тогда молись, сложив персты в щепоть,
Чтобы от Зла сберёг тебя Господь.
Хотя порой бывает нужен меч,
Чтобы Добро от злого уберечь,
И мерзкой гидре голову отсечь –
Жестоко,да? –
Но не об этом речь.
Все на словах – сторонники добра,
Но очень часто это лишь игра,
Не та, что «принесли мы со двора»,
Когда – то в детстве, стало быть, «вчера»,
А та игра, что маской на лице,
С улыбкою живёт на подлеце,
Но правда приоткроется в конце,
Как Смерть – игла, что спрятана в яйце.
Той старой сказки простенький мотив,
Как в негативе скрытый позитив,
Который внешне скромен, но красив,
И явится, себя «цветком раскрыв».
Моя душа стремится к небесам –
Она растёт навстречу чудесам
И вот уже я вырастаю сам,
Давая жизнь звучащим голосам.
Чьим голосам? - никак не разберу.
Ночь постепенно движется к утру,
А я свою словесную игру
Продолжу, если только не умру.
С чего бы я о смерти вспомнил вдруг? -
Ведь не закончен мой житейский круг
И я тебе скажу, читатель-друг,
Что умирать пока мне недосуг.
Ещё не все записаны слова
И не открыта тайна мастерства.
Пока ласкает неба синева
Мне душу и она ещё жива.
А впрочем, что об этом говорить -
Коли жива душа, то надо жить.
Кручу свою рифмованную нить
И если плохо, некого винить.
Я только сам, читатель, виноват,
Коли слова вставляю невпопад
И незачем тогда кричать "Виват!",
Когда ты за грехи отправлен в ад.
Хотя я сам пока что ни в аду,
Но и ни в райском, в общем-то, саду -
Я на Земле земную речь веду
Почти у всей Вселенной на виду.
"У всей Вселенной, говоришь? Ну-ну! -
И со словами этими к окну
Лукавый критик встал, закрыв Луну,
Чем оборвал стихов моих струну.
Я вмиг ослеп, оглох и стал немым.
Все мысли растворились, словно дым
И холодом повеяло седым,
Как будто мне не быть уж молодым.
Пускай не быть, какая в том беда?
Я знаю, что текут мои года
И как реки бурлящая вода
Куда-то утекают без следа.
Но разве должен я о том жалеть?
Ведь время беспощадно, словно плеть,
И ловить нас, как птицу злая сеть,
Хоть крылья есть, да только не взлететь.
И всё же я попробую в полёт -
Пусть критик мне покоя не даёт:
Его забуду я, как прошлый год.
Проходит всё и это ведь пройдёт.
Так кажется премудрый Соломон
Сказал когда-то, значит, ведал он,
Что говорил - Я вторю в унисон,
Хоть эта мудрость навевает сон,
Но спать нельзя, пока гудит строка
В моём мозгу,хотя дрожит рука
И на душе такая боль - тоска,
как будто Вечность каплет с потолка.
Поэт всегда у Вечности в гостях,
Хотя судьба запуталась в мастях,
А этот мир танцует на костях
И мчится на предельных скоростях.
Куда же мчится мир? - не разберёшь.
Эпоха правду превращает в ложь
И совесть продаётся ни за грош.
Сам человек уже не царь, а вошь.
У вши какие могут быть права? -
Хотя о них стоустая молва
Вещает ... Это всё слова, слова ...
Эпоха, ты, конечно, не права.
Другие времена не лучше, но
Они прошли: недавно ли, давно -
И что там было, в общем, всё равно.
Читай о прошлом и смотри кино.
Хотя, конечно, это всё не то -
Века водой ушли сквозь решето.
Черта подведена, а за чертой
Остался мир, отнюдь не золотой.
Эпитеты любые - только шлак.
Давно красивых слов запас иссяк,
А я поэт всего лишь, но не маг,
Который в каждом миге видит знак.
О магии судить я не берусь.
Чужие тайны навевают грусть,
А у меня одна лишь тайна - Русь,
Которую я помню наизусть.
Нет, то не та нелепая страна,
Которая фальшива и больна,
Или мертва уже, а Русь - вольна:
Она жива в любые времена.
Как Пушкин говорил: "Здесь русский дух..." -
Его не чует тот, в ком свет потух,
И в ком душа пуста, кто слеп и глух,
Кто не умеет сосчитать до двух,
Кто видит лишь себя, а не других -
Таких вовеки не разбудит стих.
Пусть спят они - я пожалею их,
Насколько я могу жалеть чужих.
Как говорится: "Нет на них креста" -
Таким чужда любая высота -
Уже их не спасает красота.
Вновь повторю я: "Их душа пуста".
Но ты-то, мой читатель, не таков -
С тобою мы, живя среди "волков",
Являемся "фанатами" стихов:
Я их пишу, а ты читать готов.
Ну, что ж, читай, мой дорогой, читай,
На кухне сидя, попивая чай,
А главное, читатель, не скучай,
Но если вдруг взгрустнётся невзначай,
То ты, конечно, долго не грусти -
Я думаю, что хватит и пяти
Минут или хотя бы десяти -
С тоскою нам с тобой ни по пути.
Тут мне читатель говорит в ответ
(Поскольку с ним давно мы тет-а тет):
"Привет, поэт! Спасибо за совет.
Я весел. Вся тоска сошла на нет".
Ну если так, то это хорошо -
Хотя читатель снова в тень ушёл.
В моём мозгу пресветлых мыслей шёлк
И они крепко связаны с душой.
Но вдруг лукавый критик вновь возник
И, как всегда, он страшен и велик -
Мой антипод, но также, и двойник:
Докучный дока и любитель книг.
"Эй, стихотворец, что ты воду льешь?,
А твой читатель - выдумка и ложь,
Поскольку слишком уж портрет хорош,
Но прототип продаст тебя за грош".
Я антипода слушать не хочу
И снова рифмы новые кручу -
Поэмы жгу полночную свечу,
Внимая её яркому лучу.
А критик продолжает говорить
И слов своих тугую тянет нить.
Нет, мне его уже не изменить,
Однако, в этом некого винить.
Я не виню, а вновь смотрю в окно
И вижу, что пока ещё темно,
Хотя мне это, в общем, всё равно -
Ведь, заоконный мир ни есть кино,
В котором я свою сыграть бы роль,
Причём, неважно, нищий ли, король,
А мог бы и поехать на гастроль
С какой - нибудь Ассоль или Николь…
Шучу, конечно! Где ж, Ассоль мне взять?
Осталось только "дурака валять" -
Фантазии поэта не унять
И продолжаю свой шедевр писать.
Конца моей поэме нет как нет,
Гораздо проще сочинить сонет,
В нём передав читателю привет,
На что он передаст мне свой ответ,
Но я сейчас сонета не пишу,
А продолжаю длинный свой маршрут,
Хотя при этом сам едва дышу
И не поможет даже парашют.
Поэма как бы затяжной прыжок -
Я от неё испытываю шок,
Поскольку мне уже нехорошо
И хочется кричать: "Спаси, дружок!",
Но кто спасёт от самого себя?
-
Ведь рифмоплётство есть моя судьба
И я, то ненавидя, то любя,
Рифмую, свою душу загубя.


P.S. Окончание следует... (правда, сам ещё не знаю, когда!).