Песенки на лесенке

Дом Взошедшего Солнца


Что за дом притих...
В.В.



Дом с нарисованным солнцем —
Проклятый старый дом.
Там, под крышей свинцовой,
Тленом пропах объём.

Вспыхнет рассвет над домом.
Резко войдёшь. И дверь
Жахнет ответным громом.
В доме резвится Зверь.

Что за глупая ставка?
Шансов прорваться нет.
Каждого ждёт удавка.
Ножик. Яд. Пистолет.

Каждая карта бита,
Если она твоя.
Все, кто погиб, забыты.
Значит — твоя семья.

Шилом шипит в колодце
Перекалённый луч.
Дом Взошедшего Солнца
Выше свинцовых туч.

Злая вывеска-шутка.
Знак не твоей судьбы.
Вот ведь какая штука —
Надо сойти с резьбы.

Переломать оглобли.
Сжечь лабиринты сна.
Шёпотом глушит вопли
Хаус оф Разин-сан.



Оркестр, вокзал, часы


В семь
сорок
он приходит
и
что же он находит
никого
ничего
нет

но

Лина
держит
на коленях
небо
маленькое небо
держит
всё

нежное
небо тает
и
звёздочки роняет
гаснут
звёзды
на беду
прямо на лету

а

кто-то долетает
всё же
небо это знает
и
тоже
плачет
но поёт

в небе птицы
стаей
от
края
и до края
всё
никак
не могут
пересечь его

Лина
встанет
и
одёрнет
платье
не придётся
врать мне
в семь сорок
не случится
ровно ничего.


За окном


...по-прежнему люблю...
К.


Стынет лист осенний
Под прозрачным льдом.
Голос на кассете
Всё поёт о том,

Что не перескажешь.
Не переживёшь.
Словно в детстве сажу
С рук не ототрёшь.

Пропоёт, и плёнка
Кончится щелчком.
Шоколад Алёнка,
Память ни о ком.

Надо выпить чаю.
Надо погулять.
И, не исключаю,
Двести грамм принять.

Может быть, и триста.
Может, и пятьсот.
Климат наш, неистов,
Вцепится в лицо.

Дышит чем-то вроде
Запаха росы,
Ценят что в народе
Выше колбасы.

Парень на кассете
Завязал давно.
Только вид осенний
Вставил мне в окно.



Чёрная рубашка


Tengo la camica negra...


Если чёрная рубашка
Наконец мелькнёт в окошке —
Значит, мне пошла отмашка,
Перешла дорогу кошка.

Сапоги мои скрипучи.
И черна моя фуражка
Над косухою от Гуччи.
Но черней моя рубашка.

Та рубашка, что на теле
Остаётся после казни.
Так и выяснишь на деле:
Чёрный цвет всего заразней.

Чёрный свет прилипчив к небу.
Режут плоть обсидианом
Чёрным слухам на потребу
Обделённые приданным.

Отобьюсь, пойду шатаясь.
Ведь играем-то не в шашки.
Пусть хранит меня лихая
Ночи чёрная рубашка.



Лётчик


По-
плыли голые тополя.
По-
плыли, право-лево-руля...

А.П.



Я, как лётчик Джао-Джао,
Всё плыву за горизонт.
Вся при мне моя держава,
Всё, что взял с собой на понт.

Серебристой биссектрисой
Курс уходит в небеса.
Я удачливей Улисса,
Но — всего на полчаса.

Что случится — неизвестно
В том числе мне самому.
И по линии отвесной
Штопором в сырую тьму!

Я на это не согласен!
Я ворочаю штурвал!
Пусть меня опишет классик,
Как я время воровал!

Пробегают, пролетают
Сквозь глазницы облака,
Тают, тают, тают, тают —
Я летел издалека...



Dance me to the end of love
L.C.


Дай мне то, что было, то, что будет, то, что есть.
То, что невозможно подглядеть или прочесть.
Обними покрепче, научи быть стариком.
Я уже почти с тобой знаком.

Я надену шляпу, отряхну своё пальто.
Я отправлюсь в порт и сяду в бриг на Веллингтон.
К югу, к югу, к югу — так до самого конца
К свету твоего лица.

А пока рыдает и смеётся саксофон,
Ты лежишь и смотришь на мигающий плафон.
Где-то за предместьем начинается гроза.
У неё давно твои глаза.