Дикий виноград. Роберт Фрост

С какого дерева не струсишь фиги?
А виноград собрать нельзя с березы?
Вы мало знаете о винограде
и о березах. Мне же как девчонке,
которую с березы и сорвали
однажды осенью и прировняли
к плодово-ягодному урожаю,
исчислив вес мой в виноградных гроздьях, –
отлично мне поэтому известно,
с какого дерева был виноград.
Я родилась обычно, как и все,
росла, играя больше по-мальчишьи,
меня одну не оставлял брат в доме.
Но память первых лет снесло испугом
в тот день, когда качалась я на ветке,
подвешенная вместе с виноградом.
За мной явились, как за Эвридикой,
и бережно меня с высот на землю
вернули. Жизнь моя с тех пор, считаю,
вторая жизнь, подаренное время,
которое я трачу, как хочу
и на кого хочу. Заметить можно,
что у меня в году два дня рожденья,
и соответственно раздвоен возраст –
в одном я словно на пять лет моложе.

Однажды брат повел меня к опушке.
Там из берез одна росла отдельно
с прическою, уложенной не густо,
и шея тонкая в тяжелых ожерельях
из винограда. Я его узнала,
такой же видела и годом раньше.
Сперва увидишь гроздь одну, и вот
стоят вокруг тебя березы в гроздьях,
как очутиться вдруг в немецкой сказке.
От рук до них такое расстоянье
– казалось в детстве – как и до Луны.
Достанешь, лишь на дерево взобравшись.
Мой брат залез и грозди вниз бросал.
Пока я их искала в травах, он
не забывал там наверху кормиться,
но мало показалось, – вздумал же:
меня оставить можно и на само-
обеспечении. И он, повыше
поднявшись, наклонил к земле березу,
чтоб я схватилась и сама срывала.
«Держи верхушку эту, я другую
себе склоню. Хватай-ка по-сильней,
сейчас я отпущу». Я отвечала,
что дерево держу. А вот – неправда.
А правда – всё как раз наоборот.
Меня держало дерево. Оставшись
со мной наедине, оно сейчас же
меня взметнуло вверх, как будто рыбу
на удочке. Так уносилась я
под крики брата: «Отпускай! Девчонка,
не знаешь, что как делать? Отпускай!»
Но я с какою-то врожденной хваткой,
приобретенной нами на таких же
деревьях, с тех времен, когда дикарки,
еще покруче наших самых диких,
своих детей подвешивали к веткам
за руки для мытья, и для просушки,
и просто загорать, – так я держалась
безропотно, своей за ради жизни.
А брат меня старался рассмешить
и тем помочь: «Чего ты там зависла
в небесном винограднике. Не бойся.
Тебе от гроздьев ничего не будет.
Они и не подумают сорвать
тебя, пока ты их не станешь трогать».

И что бы я могла тогда сорвать!
И волновать кого! К тому моменту
моя вся философия была:
висишь и продолжай себе висеть.
«Теперь ты знаешь, каково оно, –
брат продолжал, – быть кистью винограда,
ее же называют – лисья гроздь:
мечтает – ускользнула от лисы,
растет, где не должна бы – на березе,
куда лиса не кинется искать,
а если б и нашла, то не достала б, –
и тут-то я и ты сюда приходим,
сорвать ее. Но у тебя одно
есть преимущество – на стебель больше,
двумя цепляться сразу, – натрудился б
с тобой немало сборщик винограда».

Уже слетели шапочка и туфли,
я всё висела. Голову назад
откинув и глаза зажав от солнца,
стараясь и ушам не дать услышать
ту чепуху от брата. «Падай, я
тебя поймаю. Тут не высоко».
(Для роста брата, может, так и есть.)
«Сама лети, не то стряхну тебя».
Я, сохраняя полное молчанье,
чуть снизилась, – наверно, растянулись
мои запястья, вены повздувались,
похожие теперь на струны банджо.
«Ну, если ты серьезно уцепилась,
держись, сейчас придумаю, что сделать.
Я дерево нагну, поедешь вниз».
Я мало знаю о поездках вниз,
но лишь носком почувствовала землю,
мир снова заиграл вокруг меня.
Я долго пялилась на скрюченные пальцы,
пока смогла их выпрямить, кору
от дерева еще счищать устала.
Брат говорил: «В тебе совсем нет веса.
Ты постарайся в следующий раз
хоть что-то весить, а не то береза
тебя запустит в космос».

Дело было
не в весе, а в незнании, что делать.
Мой брат скорее прав был перед тем.
Еще не сделав к знанью первый шаг,
не научилась отпускать из рук.
Как до сих пор еще не научилась
я отпускать из сердца. И желанья
такого нет, и надобности нет.
Вот что понятно мне. И ум – не сердце.
Живу пока – живут другие также –
желая (тщетно это) отпустить
из головы заботы, чтоб уснуть.
Но ничего не вынудит меня,
чтоб я училась отпускать из сердца.
 
 
4 декабря 2020