Гильгамеш. Часть 5-я. Смерть Энкиду

               ( продолжение, начало:

                http://www.stihi.ru/2019/03/30/5888
                http://www.stihi.ru/2019/07/02/8480
                http://www.stihi.ru/2019/09/23/5859
                http://stihi.ru/2020/03/29/2047


               Краткое переложение на ясные стихи

              (Шумерский эпос XXVI-го века до нашей эры, на глиняных табличках)

Уснул Энкиду
сон ему снится страшный
проснулся в поту.
- Что ты увидел? -
Гильгамеш спрашивает, -
какую беду?
- Друг мой, речёт  Энкиду
снились мне боги.
Я,   как тебя их видел,
было их много.

-То были боги:
Эллиль,  Шамаш и Ану
и их решенье.
Наши многие
победы для них станут
как прегрешенья.
Уста  открыл  Гильгамеш
просит Энкиду:
-Скажи,  нанесли мы - где ж
богам  обиду?-

- Помнишь,  Хумбабу?
Мы победили его,
хоть  страшно было.
Я тогда слабым
сделался,  а от чего
не было силы?
Лес - жильё Анануков -
это  незнанье 
не было нам наукой!
В том наказанье.

-Сон, боюсь, вещий.
Ану был в страшном гневе -
сильней всех богов.
Это,  конечно,
Иштар-дочь на небе
просила его.
«Умрёт тот,  кто Хумбабу
и быка убил».
Бог Ану сказал - надо,
чтоб это ты был.

-Но совещаться
стали Эллиль с Шамашем.
Решили двое:
такому счастью,
как смерть за дело наше -
я удостоен.
И обвинять, вдруг стали
друг друга боги,
что поощряли сами
дел  наших много. -

Гильгамеш плачет:
- Зачем же вместо брата
я был оправдан?
Должно иначе
быть, брат милый,  не надо
такой мне правды.
Чтобы тебя не видеть,
брат мой, о боже!
Такого быть, Энкиду,
никак не может. -

Энкиду слышит
плач Гильгамеша-брата,
ему вещает:
- Что было свыше -
там решено,  обратно
уж не решают.
Я виноват, что дверь им
срубил из кедра.
и  Шамашу поверил -
за его  ветры.-

Стал слать проклятья
Энкиду  двери  этой
теряя разум:
- Зачем искать я
стал кедр лучший  на свете,
дверь  сделал  сразу?
Разбил бы  в щепы,  если             
знал -  в чьём ты  доме.
Циновку сам повесил
в  дверном  проёме.-

Впал в полудрёму
и,   безрассудной  речью
им овладевшей,
Энкиду снова
проклинал  человечье
жильё и одежду.
Блудницу, что привела
его из леса
он тоже стал проклинать -
слал её к бесам.

И на глазах он
слабел, жизнь покидала
Энкиду тело.
Много сказалось
им слов обидных тогда.
Гильгамеш делал,
попытки,  чтоб убедить
друга в обратном  –
не стоит других винить,
всё невозвратно.

Гильгамеш  уста
открыл, молвит Энкиду:
-Кто  смог из зверей
человеком стать?
Никто. Только ты – видишь?
Помысли скорей -
Бог дал лишь тебе с сердцем
и светлый разум.
Зачем же, брат,  сердишься
ты на всех сразу?

-Сон этот вещий.
Пускай страха в нём много,
страх мы видали.
Сердце трепещет.
Тебе  живому боги
тоску  нагнали.
Решусь  я помолиться
богам в надежде.
Пусть сердце твоё биться
будет как прежде.

Пусть отец богов
Ану  милостив будет,
Эллиль  поможет.
Шамаш же  легко
помог тогда бурей -
защитит тоже.
Принесу дань всю мира
жертвой  богатой.
Их украшу кумиры
без счёта златом. -

Услышал Шамаш,
вещает Гильгамешу:
- Меня послушай:
Сам понимаешь
Был ли когда и где же
подобный случай -
чтоб боги отменили
данное слово.
Не будет же и ныне
слова другого.-

Энкиду слышит
Слова Шамаша бога -
голову п'однял:
-То, что мне   свыше
предрешена  дорога,
оспорить поздно.
Но не оставь ты  меня
неотомщённым.
Хочу блудницу проклясть -
ту, что взял в жёны.

-Пусть отвергнут все
ласки твои, блудница,
и дом сгорит твой!
Валяться у стен,
не поесть, не  напиться,
стать грязной овцой.
Нищие проклятую
пусть по щекам бьют.
Во всём  виновата ты,
что я теперь тут.-

Шамаш Энкиду
слышит речь печальную,
открыл он уста:
-Зачем обидел
ту, кто помог случайно
тебе таким стать?
Кормила она  хлебом
царём подношённым .
Не было б её - где бы
брата нашёл ты?

-Тебя уложит
он на великом ложе
в царских покоях.
Люд и вельможи
облобызают ноги,
обряд устроят.
Велит оплакать тебя
жёнам Урука,
и будет помнить любя
брата и друга.

-А Царь  Гильгамеш,
в рубище облачившись,
покинет город.
Нет больше   надежд
видеть твой взор лучистый,
что был так дорог.
Уйдёт в шкуре - в пустыню
оплакать друга.
Вернётся,  как остынет
назад  в Урук он.-

Слушал  Энкиду
речь Шамаша-героя,
решил иначе.
Нет в нём обиды,
он желанье другое
просит назначить:
-Чтоб дом и всё к блуднице
снова вернулось.
Каждый пусть удивится,
ею любуясь.

-Цари, вельможи
пусть же тебя полюбят,
герой пусть встретит.
В храм богов тоже
жрец поведёт и люди
тебя приветят.
Кошель  с златом, лазурью
каждый развяжет.
Обидит кто – наказуем
будет тот даже.-

Проникла к ночи
боль в утробу Энкиду,
видит сон вещий.
-Нет больше мочи, -
речёт опять,  что видел
он Гильгамешу:
-Друг мой, вопило небо,
земля внимала.
Живым  уже мне не быть
всё увидал я.

-Стоял средь  ночи.
И тот,  подобный птице,
меня хватает.
Лик  страшный очень,
когтями он вцепился
не отпускает.
И мне одел на плечи
такие ж крылья.
И стало как-то легче,
мы вместе скрылись.

-Увёл в дом мрака.
Жилище то -  Иркаллы
лишено света.
Видел, однако,
и много услыхал я,
тебе поведать
хочу. Выхода нет там,
в пыли засовы.
На всех крылья одеты.
Все невесомы.

-Увидел там я
живут и  жрец святитель
и одержимый.
Живёт Этана
и Сумукан там житель.
И,  кто сложили
венец – цари-герои
и государи.
Водой лишь их там поят 
им мясо жарят.

-Там Эришкигаль  –
земли живёт царица.
Писец же дева -
пред нею с книгой.
Раскрытую таблицу
всех судеб держит.
Назвала,  подняв веки
мой личный  номер.
Отметь, что человек сей
сегодня помер.-

Гильгамеш уста
Со стоном открывает
Перед Энкиду:
-Друг, уже ль ты стал
как кукла не живая,
меня покинул?
Двенадцать дней на ложе
лежишь недвижен.
Недуг тебя всё гложет.
Конец всё ближе.

Открыл уста брат -
вещает Гильгамешу:
-Проклял меня бог.
Помнишь,  я стал слаб,
боялся стать умершим,
в бой идти не мог.
Тот,  кто в сраженье падёт -
тот будет славен.
Я не пошёл вперёд,
тебя оставил.

-Страшился смерти -
вот и умру с позором –
сказал и замолк.-
-Постой, поверь мне, -
рёк Гильгамеш с укором,
-Ты делал, что мог.
Друг мой, тебя люблю я,
страх у всех есть ведь.
Вспомним  жизнь боевую -
бились мы вместе.-

На тверди земной
Легло  сиянье утра,
Плачет Гильгамеш:
-Энкиду,  брат мой!
Плачут от  боли утрат
все - милый, ты где ж?
День и ночь неумолчно
плачут в Уруке
женщины, нету мочи
слушать их, друг мой.

-Онагр – отец твой,
мать твоя антилопа.
А  воспитали
тебя, брат, те кто
скачут в лесах по тропам
в степные дали.
Да плачут у гор высоких,
лесов  кедр'овых -
травы плачут  соком,
ветром просторы.

-Рыдает пажить
воем как мать родная,
и светлый Ефрат.
Рыдают даже
те, кто тебя не знают,
а знать был бы рад.
И козероги и рыси,
львы и тигры -
зверьё, с которым рыскал,
затевал игры.

Да плачут мужи,
Урука спасённого
от зверя-быка.
И те, кому жизнь
с невестами, с жёнами
так стала легка.
Плачет твоя блудница,
что стала женой.
Сердце не стало биться -
уже день седьмой.

Закрыл он другу
лицо его, как невесте
мечется над ним.
Рвут его руки
власы, не найдёт места
он горем гоним.
Созвал кличем медников
И ваятелей -
сваяли чтоб немедленно
кумир обязательно.

- В камне подножье,
из алебастра лицо,
власы – лазурью.
А телом должен
выглядеть смелым бойцом
с мощной фигурой.
Из золота вылить в рост
брата Энкиду.
Мне ж… не вынести просто.
Урук -  покину.