Дом-музей Ульяновых. Комната Марии Александровны

Продолжение. Начало виртуальной прогулки по Ленинскому мемориалу. дому-музею Ульяновых. Остльные эссе о доме-музее Ульяновых см в папке "Ульяновы. Лениниана". Каждое эссе посвящено одному из помещений дома, двора, сада, с фотками, через призму которых узнаём не только детали частной жизни семьи Ульяновых, но и эпоху, её моды, стиль жизни, колорит времени и места.
-------------------

А вот комната Марии Александровны, ее спальня и своего рода рабочий кабинет, где она, судя по обстановке, также вела семейный бюджет, дела. На это указывает такой предмет интерьера, как конторка. Видали ведь не раз в фильмах экранизациях классики, как за такой конторкой сидит барыня-крепостница и ведет книгу прихода и расхода. Вот и на столе рачительной хозяйки Марьи Александровны такая же конторка и раскрытая книга на ней, по виду напоминающая такую книгу приходов и расходов. Главбух.

Комод красного дерева хорош, антиквары наверняка оценят. На комоде зеркало и стопка книг, а также картина. Что изображено на картине - непонятно, но может быть удастся узнать при более пристальном знакомстве с музеем.

Что читала перед сном М.А.? Почему эти книги здесь, на комоде, случайно ли? Книги выложены по размеру горкой, в старинных переплётах, с золотым тиснением. Нижние две большие книги - явно двухтомник. Чего? Кто на портретах по бокам от зеркала? Родители ее? Или еще кто-то? Судя по неясным силуэтам, это так называемый парный портрет, причем один дамский по силуэту, а другой мужской. По книгам и фильмам знаем, что в старину художникам заказывали парные портреты супругов. Но по бокам от зеркала кажется, что это не парадные семейные портреты кисти знаменитых русских художников 18-19 вв Боровиковского или Левицкого, или Брюллова, к примеру, прославившиеся в жанре русского художественного портрета - а фотографии, а точнее, - дагерротипы, вставленные в рамку, называемую паспарту. Ныне в фоторедакторах компьютерных программ иногда бывает такая опция, называется паспарту, а можно сделать и самим из красивого картона, бумаги тонкой и клея. Но портреты заключены кажется в не картон, а что-то другое, попрочнее.

Белая накидка на подушку на старинной железной кровати - ныне этой моды уже почти не встретить, подушки уже не накрывают ажурными и декоративными накидками. И скорее всего:большая часть всего этого шилась самими хозяйками. Марья Александрова, как все девушки своего времени, обучалась рукоделию, но шила плоховато, что с иронией отмечает Мариэтта Шагинян, комментируя знаменитое фото маленьких Володи с Аней на креслах, в нелепых, криво пошитых, "на вырост", пижамах-шароварах. "Зато прочно", - добавляет она снисходительно в похвалу неумелой портнихи. Вообще, интерьер спальни М.А. вполне между мещанским и интерьером помещицы средней руки, экономящей на всем, но старающейся соблюсти некий бонтон, видимость того, что вполне процветают. Накидку на подушку вряд ли она сама пошила, скорее всего, из приданого. Фикусы на окнах довершают мещанский облик интерьера. Но мещанство здесь в строго-классификационном смысле, как принадлежность классовому слою.

На мещанский уклад жизни по мне указывают такие детали, как стопка книг почему-то на комоде и рядом с зеркалом для причесывания примостившиеся, и вот-вот соскользнут на пол, места мало. Не нашлось полочки для книг, и вообще книг маловато, должно быть, всё любовные романы, как там у Пушкина:
Вот из либретто Действие первое, Картина первая. Няня Филипьевна с хозяйкой усадьбы Лариной беседуют за приготовлением варенья, слушая пенье народного хора "Слыхали ль вы за рощей глас ночной

Певца любви, певца своей печали?"

ЛАРИНА

Они поют... и я, бывало,

В давно прошедшие года -

Ты помнишь ли? - и я певала...
(...)

Как я любила Ричардсона!


Не потому, чтобы прочла,

Но в старину княжна Алина,

Моя московская кузина,

Твердила часто мне о нём.

Ах, Грандисон, ах, Ричардсон!

(Из либретто оперы "Евгений Онегин" Чайковского, автор либретто - сам Петр Ильич).

То есть Ларина не читала Ричардсона, "не то, чтобы сама читала", признаётся она няне, но о нём твердила Алина, московская кузина. А Ричардсон и Грандисон в ту пору в последней четверти 18 столетия гремели по всей Европе. Татьяна Ларина читает именно "Клариссу" Ричардсона, наимоднейший любовный роман того времени, ныне забытый, как и стиль сентиментального романа, романа воспитания.

Что же читали сёстры Бланк, что взяла с собой в путь с Ильей Николаевичем из своих книг Мария Александровна, которой на момент знакомства с учителем физики Пензенского института для юношей - уже минуло 28 лет, сложившаяся личность, да и Илья Николаевич в свои 32 уже был многоопытный педагог, зрелый муж. В те времена взрослели быстро, а супруги Ульяновы выросли в условиях сиротства. Марию и ее сестер воспитывала шведская кузина, заменившая им мать почти с самого рождения. Она не вышла замуж, отдав много сил воспитанию племянников и племянниц из нескольких семейств. Ей и доверил Александр Бланк своих дочерей, сам находясь в постоянных разъездах, как военврач. Видел он дочек нечасто, но оставил серьезный след в их становлении и закалке в прямом смысле, заставляя их обливаться ледяной водой, воспитывая спартанские навыки, что им очень пригодилось. Тётя же шведка была весьма образована и именно ей доверяли и подготовку к гимназии своих отпрысков в родственных семействах, и даже подготовку по всем предметам на выпускные экзамены, то есть репетиторство по-нашему. Причем, по всем предметам и в том числе выпускников-мальчиков-племянников и их товарищей! Эти сведения точные, из обстоятельных изысканий известного биографа Ульяновых - Мариэтты Шагинян, а она вела личную переписку с Анной Елизаровой-Ульяновой и Марией Ильиничной Ульяновой, опросила многих еще живших в старом Симбирске современников,  подолгу работала в архивах Ульяновска - собрала бесценный историко-биографический материал, до сих пор во многом сенсационный - только не дешёвые вбросы, а документированные и тщательно разработанные материалы.

Не исключено, что в духовном плане Шведская тетушка преподала дочерям Бланк даже больше, чем полагал их отец. Загадку семьи Ульяновых с парадоксом детей-революционеров в благочинной среде в провинции Империи, в семье действительного статского советника, награжденного за 20 лет беспорочной службы(нет 30 лет!) орденами Владимира и св.Анны, - этот парадокс пока еще никто не разрешил...

Еще о книгах. Нижние два тома явно не любовные романы, как и верхние. Это, скорее всего, некие энциклопедии. Картина не картина, а панно, наверное, может быть, вышивка. Обои несколько унылой желто-зеленой гаммы не в тон красивому комоду красного дерева, конторки и глиняных горшков. Тут подошло бы что-то в светло-коричневой гамме. Окна - двойные. Видимо, для утепления в холодное время.

А чем же топились комнаты, печки нет здесь.
Керосиновая лампа. Белые занавесочки:снова белый акцентируется, явно Марья Александровна любила солнце и не боялась того, что оно старит раньше времени, что хорошо было известно и тогда, а то зачем же дамы ходили с белыми зонтичками. наиболее приметный символ того времени и аристократической моды? А дамы непременно были в шляпках и под белыми и светлыми зонтиками - защищая свои белые личика от солнца! А в домах в будуарах дам окна были занавешаны плотно гардинами, всмотритесь в старую живопись, открытых незанавешенных окон вы нечасто встретите в домах аристократии. А у М.А. тоненькая белая занавесочка, а в зале, точнее, гостиной с роялем - венские занавесочки, и тоже белые. А здесь даже не занавеси, а те простые белые занавесочки на верёвочке, что закрывают пол-окна.

В наше время наоборот предпочитают загар, даже искусственный, аристократическая  бледность давно вышла из моды, ныне в тренде загар или, как минимум, здоровый румянец.

Д-р Бланк -  в его логике ярой натуропатии(лечение и укрепление природой, по- нашему еще называется ЗОЖ), воспитывал дочерей в следовании во всем природе:холодная вода - закалка, физкультура, рукоделие, чтобы не входить в лишние траты, легкая одежда в холодное время. И наверняка в тех же правилах спартанского воспитания требовал не укрываться от Солнца, никаких темных гардин и белых зонтичков от солнца! И верно:нет указаний, что М.А. когда-либо укрывалась от солнца зонтиком, во всяком случае не доводилось в кино видеть образ Марьи Александровны в тех немногих фильмах, в которых ее образ запечатлен, или читать в воспоминаниях о ней. М.А.Ульянова была слишком обремененной большим семейством; частыми подолгу отлучками супруга по работе; постоянными передрягами и переездами с места на место; ведением довольно большого хозяйства - помимо дома в Симбирске - еще и хутор Алакаевка, доставшийся ей в наследство; переписка с арендаторами насчет урожаев и оброка с крестьян(!), а бывали и неурожайные годы, а еще больше управляющие воровали... А потом в довершение ко всем испытаниям - необходимость содержать, ни много-ни мало, четырех взрослых детей, ни один из которых не работал, то есть не служил, как тогда говорили. Хотя при сем все они, в том числе дочери наравне, получили самое лучшее для своего времени и места образование, однако работать не рвались, но все четверо требовали непомерных для матушки расходов на свои нужды, и закидывали ее письмами с просьбами высылать очередные транши с ее банковского счета, который они рассматривали как личную кассу, а расходы были немалые: в числе их - поездки за границу, книги и журналы из Европы, оплачивание  университета, в том числе, зарубежного, в Брюсселе, а также отправки теплой одежды, книг, питания, лекарств в ссылки, куда царское самодержавие то и дело ссылало ее детей за революционную агитацию, и т.д. Всё это навалилось на её хрупкие плечи, чтобы ещё заниматься такими пустяками, как наряды в модных изысках и продление моложавости. Последнее с помощью различных ухищрений, среди которых зонтички от солнца, веера, шляпки с широкими полями, - всё, что приличествовало скорее дамам высшего света или фрейлинам Их Величеств - к коим чья-то безудержная фантазия однажды не так давно, в  90-е гг. 20 века, приписала ей в юности к "фрейлинам царя", и пошла гулять по интернету вздорная легенда, придавая её облику несвойственную ей куртуазность и склонность к любовным приключениям, чего не было и не могло быть ни по ее складу натуры серьезной и ответственной; ни в тех обстоятельствах, в которых она развивалась и жила.

Прожила же Мария Александровна Бланк-Ульянова 81 год, никогда не жалуясь на тяжелые недуги, и скончалась в  1914 году, так и не дождавшись приезда Володи из-за границы.

01/12/2020