Дурик

- Ну, что, здоров, майор Петров? – ехидно и с саркастической улыбочкой, которую научилась делать в последние полгода, громко произнесла, глядя на супруга, выходящего из спальной комнаты, жена отставного военного Петрова Владлена Николаевича. – Решил, куда пойдёшь сегодня, или опять месяц прицеливаться будешь?
- Куда идти? Вчера все места, где работники требуются, обошёл. Мне шестьдесят два года, понимаешь? Молодым работы не хватает.  “Стар”, - говорят, - Владлен Николаевич быстро проскочил мимо жены в туалет и демонстративно хлопнул дверью.
- Дружок твой по армии, Володька, знает, а ты нет? – продолжала наступление жена, - Вместе служили, вместе уволились, а у него пенсия побольше.
- Так, у него инвалидность, он инвалид, - глухо прозвучало из туалета.
- Инвалид? Да я его вчера видела, под мышкой мешок картошки нёс… - жена явно переходила в атаку.
- Так он же по психике, - едва пропускала голос мужа закрытая дверь туалета.
- Он по психике. Дурак, значит? Дурак -  ты, а не он… Добавку к пенсии получает, и всё хозяйство на себе тянет… Ему и работу искать не надо. Иди и узнай, как он это сделал, а то так дураком и умрёшь, - жена голосом поставила жирную точку в разговоре, и Владлен Николаевич понял, что придётся идти и навестить старого друга.

- Что тут не понятно? Если болит что, то иди к врачу, походишь полгода, а потом можно и инвалидность попросить, - бесцветным голосом изрекал Владимир.
- Не болит у меня ничего. Работы нет, жена и хочет, чтобы я инвалидность получил, - Владлен Николаевич сплюнул и растёр плевок ногой.
- Если твоя жена задумала, то, конечно, придётся делать. Легче в психиатрии. Прикинься дуриком. Пару месяцев позора, и ты инвалид…
-Да, как же я смогу, ведь там специалисты? – перебил друга Владлен Николаевич.
- Там такие специалисты.… Сначала я не мог понять, кто псих, я или они.… Потом понял, что им всё равно, кто ты, больной, здоровый… Конверт положи на стол, а остальное само – собой…

За организацию мероприятия взялась Софья Леонидовна, супруга Владлена Николаевича.
В очередной понедельник утром Владлен Николаевич сидел в кабинете психиатра. Психиатр, крупный мужчина в белом халате, с серым плоским лицом, низким лбом и блестящей лысиной сидел по другую сторону стола. Он упорно и многократно перечитывал какую то запись на стандартном листе бумаги, периодически с ухмылкой хмыкал и что-то исправлял, потом зачёркивал только что написанные им же слова и вн6овь задумывался, не обращая никакого внимания на пациента. Все трое молчали (третьей, естественно, была Софья Леонидовна).
По прошествии минут пяти – семи Софья Леонидовна тихонько кашлянула и без всякой паузы в полголоса произнесла:
- Мы, вот, тут пришли…
- Слушаю, слушаю, - не меняя позы, перебил её психиатр. – Рассказывайте.
- Супруг мой, Петров Владлен Николаевич, за последний год совсем изменился, днями сидит, молчит, слова не вытянешь, а то становится раздраженным, буйствует, с кулаками набрасывается, делать ничего не хочет…
- Буйствуешь? Набрасываешься? – безразличным голосом спросил психиатр и впервые посмотрел в сторону пациента.
Владлен Николаевич сидел с задумчивым видом и вместо ответа ещё больше надул губы и отвернулся в сторону окна.
- И буйствует, и набрасывается, соседей оскорбляет… - вспорхнула Софья Леонидовна.
- И соседи подтвердят? – психиатр перевёл взгляд на возбуждённую Софью Леонидовну, как бы оценивая то ли её слова, то ли её саму и подёргал пальцами левой руки собственные губы.
- И соседи подтвердят, и, если надо, ещё свидетелей приведём. Вы, уж, поверьте. – Софья Леонидовна внезапно сменила тон и послала приятную улыбку в сторону психиатра.
- Вы говорите, буйствует, набрасывается, неадекватно себя ведёт, а аргументы, аргументы… - голосом в той же тональности и цветовой гамме произнёс психиатр и скривил губы.
Софья Леонидовна с быстротой молнии выхватила конверт из сумочки и положила на стол перед психиатром:
- Помогите, помогите нам, совсем не знаю, что с ним делать…
Психиатр, делая вид, что совсем не замечает конверт, закрыл его листком с текстом, который только что так усиленно изучал.
- Понимаете, - произнёс он, как бы в раздумье, - я, конечно, помогу, но есть ещё другие, надо пройти комиссию…
- Всё понимаем, понимаем, - зарделась Софья Леонидовна, - сделаем, что скажете…

Психолог, миловидная блондинка лет тридцати, прочитав предписание психиатра и бросив привычный взгляд на очередного пациента, молча разложила на столе разноцветные карточки.
- Какие два цвета Вам больше всего нравятся, - обратилась она к Владлену Николаевичу.
“Вот тебе, - подумал он, - как же я не расспросил обо всём Володьку?”
Мгновенно вспомнилась пословица: “Умный любит ясное, а дурак красное”.
Он медленно, стараясь не разрушить дебильное выражение лица, которое долго выбирал и отрабатывал у зеркала накануне дома, два раза ткнул пальцем в одну и ту же красную карточку.
Психолог немедленно её перевернула и взглядом показала, чтобы он выбрал следующую.
Он ткнул пальцем в чёрную.
“Пусть думает, что у меня частая смена настроений”, - подумал он, и его лицо озарила идиотская улыбка, которую он так же выбрал вечером накануне.
- А теперь выбирайте два цвета из оставшихся, - потребовала психолог, предварительно быстро перевернув чёрную карточку.
“Ну, нет, уж!” – подумал Владлен Николаевич и изобразил на лице злобу, затем левой рукой смахнул все карточки на пол.
- Вот, так он всегда, - выкрикнула Софья Леонидовна. – Не понравится что-то, и сразу готов ударить…
Успокойтесь, успокойтесь, пожалуйста, - быстро собрав карточки с пола и отодвинувшись подальше от пациента, запричитала психолог. Видя, что пациент не двинулся со стула, и несколько успокоившись, вновь задала вопрос:
- А, какой сейчас год?
- Пятница, - выпалил Владлен Николаевич, припомнив, что надо всегда ”отвечать невпопад и всегда неправильно”.
- А, какой месяц? – психолог что-то записала себе на листок бумаги.
- Лето. – Владлен Николаевич провёл ладонью по залысинам на лбу, на лице высветилась усталость, затем нетерпение.
- Я Вам назову три слова, а Вы запомните и повторите, - психолог сделала бесстрастное выражение лица и медленно с интервалом в одну секунду произнесла: “дом, кровать, капуста”
- Капуста, - лицо Владлена Николаевича усиленно напрягли муки поиска  ещё чего-то в собственной памяти.
По прошествии трёх минут бесплодных усилий испытуемого психолог чётким, внушительным голосом произнесла:- Повторяю ещё раз: дом, кровать, капуста. Повторите.
- Огурец, - неожиданно для себя отчеканил Владлен Николаевич.
- Но здесь нет такого слова, - запротестовала психолог и что-то отметила на листочке, затем из папки вынула лист бумаги с нарисованными на нём геометрическими фигурами.
- Посмотрите, что здесь нарисовано? – сухо произнесла она, показывая на квадрат.
Владлен Николаевич сначала наклонил свою плотную фигуру над листом, но затем, выразив на лице полное истощение своих творческих способностей, в изнеможении откинулся на стенку стула.
- Устали? – сочувственно посмотрела на пациента психолог, но затем, что-то вспомнив, бесстрастным голосом сказала:
- Я понимаю, что Вы устали, но ещё одну маленькую задачку, пожалуйста: ”отнимите от ста три раза по семь”.
- Сорок семь, - не думая, ответил Владлен Николаевич.
- Что же Вы так, будто никогда не считали? Не сорок семь, а шестьдесят девять, - поправила психолог.
- Милая девочка, не шестьдесят девять, а семьдесят девять, - вдруг неожиданно для всех преобразилось лицо Владлена Николаевича, - чтобы проверять знание элементарной математики у пациентов, изучите на всякий случай “математику Пупкина с картинками”.
Он встал, выпрямился и уверенным шагом проследовал мимо оторопевшей жены прочь из кабинета.

Он шёл, шагая по военному, с расправленной грудью и высоко поднятой головой
За ним, семеня ножками, почти бежала жена:
- Дурик ты, дурик, - причитала она, - всё складывалось так хорошо. Деньги заплатили, а ты.… Как жить будешь на твою-то пенсию? Что теперь делать будешь?
- Жену буду другую искать, которой я буду, нужен, а не только моя пенсия, - ответил он весёлым голосом, в котором слышались такие знакомые ему в молодости командирские нотки…