Eau-de-vie

Приступы нежности, много рифмую..
эхо тех слов - как первый минет,
сделанный поутру:
средне-французский синтаксис -
каждому по ведру
в палату шестую -
мелиорация доблести в цитадели..
"Правда" времён резни, истина под стаканы:
изюминка в шкафчике -
витикультурный шок..
я помню как падали, цепляясь за параллели,
почти нагишом
в море с абсцессом армянского рыбака,
которого встретят дачники -
наших тел загробные истуканы -
пишу, и, как у Майка, отказывает рука -
видимо, скоро..

В лжекаденции спора -
может, за истину? - старообрядческий пазл:
самосожженцы вдрызг selon Елизаров,
мы были каждый махатма,
и это маразм
в духе мучеников Макавеев..
Мы были - Карл Мартелл
и Венечка Ерофеев,
среди самоваров.
Нынче копаем рвы, прячем Васпуракан
от дураков, долго ли сверхзадача,
глубже, надёжней -
чтобы не вам дуракам..
Чтобы не им..
Заживо в стену плача,
где мёртвые львы пожирают живых шакалов,
и тела набивают таксидермисты
пыльной соломой;
тосты и трассы, пот биомассы,
может, по новой -
секта свидетелей Реконкисты
и натуралов,
вышедших в ночь как будто в тираж,
за пополненьем..

Помнишь, я каждое слово мерил сомненьем
в твоей правоте, когда не касалось любви,
потом четырехзвездный Калининград времен Канта,
и было неплохо в сущности, если плевать на фон,
и порою нам было плевать,
и бывшая королева вела себя как инфанта,
оскорбленная со всех четырех сторон,
не считая кровать..
И это было магично в самом веселом смысле
токсичных слов и похоти невесомой,
жаль таксидермисты
по-прежнему набивали львов
пыльной соломой.
 
Старая песня про любвеобильный Кызыл,
где раздают за так сивушную водку,
где умирают от лени,
где каждый сын
достоин отца в жизни даже самой короткой
и падкой на свой Париж,
заправленный в колер надежды
маляром над Монмартром;
я и не знал тогда, что мой октябрь станет мартом
и околеет державным сном
на коммуно-погосте,
но ты снова молчишь..
И это разумно:
в мире невыездном только об алконосте,
сажая на мель последнее судно..
Как карамель,
взболтав напоследок внутренность лжи,
видимо, я все-таки тебя любил
той любовью, что мыслит вздорно,
но отчего тогда так хороши
эти июльские дни
в выдержке советского порно..

В экспозиции дряблых гамма-лучей
цепкие руки держателя акций..
эра божественных провокаций
и признанных сволочей,
впрочем, когда эра другая?
Все, снимаю синюю ленточку и выхожу
сам-третей с богом и веком
вниз,
сочти -
как самый лучший таксидермист
из голубого трамвая,
в сущности не доехав
почти.


             2016-17