Малуша

Старуха, руками синюшного цвета,
открыла с размаху скрипучую дверь,
достала гнилую безыдь из кисета,
угукнула в лес и диковинный зверь

примчался из чащи кормиться с ладошки:
с кошачьим хвостом, но собачьей башкой,
на тонких козлиных, с копытами, ножках.
 
"Не бойся, Малуша, ступай вслед за мной.
На скудность убранства ты, внучка, не сетуй,—
одна я хозяйство сие волочу."
И, кресло с кряхтением двинув к буфету,
старуха достала большую свечу.

Фитиль запалила и красные жилы,
опутав мертвецки девический стан,
по комнате ветхой её закружили,
а зверь сиганул торопливо в казан.

Скучали над лесом ленивые тучи
и волки не выли—зажрались видать.
Избушка на ножках в чащобе дремучей—
устала стоять, начала приседать.

Малуша очнулась,— увидела дядьку:
усатый, в мундирном, как есть, сюртуке,—
сидел он на лавке.
"А, ну-ка, присядь-ка,
взгляни, что зажато в его кулаке."

"Колечко?"
"Померяй, оно золотое.
Хотела супружника? Вот, принимай."
Молчала Малуша и горькой слезою
текла обречённость.
Вдруг бешеный лай

извергся из глотки солидного дядьки,
порвавшего в гневе мундирный сюртук:
"Гав-ай, дор-р-рогая,—такие пор-р-рядки,
никто не поможет,—чащоба вокруууг."

Клыки обнажив под седыми усами,
давил он Малуше копытами в грудь.

Но солнце успело взойти над лесами
и в окна избушки дурной заглянуть.

А зверь со старухой зажмурились оба,
накрылись овчиной, легли на кровать.
Малуша, сгорая внутри от стыдобы,
забыв про замужье, пустилась бежать! 


Рецензии