Случай из жизни Г. О. Вертузова

В одной из губерний лет двести назад
Жил барин, и был он изрядно богат
Григорий Олексич Вертузов звался
В роду его были графья и князья

Григорий Олексич лихой барин был
В уезде своем забиякою слыл
Любил он охоту и крепко гульнуть
Не прочь на досуге в картишки метнуть

Здоровьем Григория бог наградил
То надобно видеть как водку он пил
Два штофа мог выкушать барин до дна
И хворь никакая его не брала

Отдельный рассказ об амурных делах
Что ловко обтяпывал наш вертопрах
Отказ не терпел от знатнейших из дам
На то есть свидетель – промятый диван

Вертузову с виду не дашь сорока
Не старый, а в самом соку так сказать
Когда помоложе Григорий наш был
В гвардейском полку Государю служил

В бою он лез в самую гущу сраженья
И не знавал от врага пораженья
Полковником вышел в отставку Григорий
И в гвардии он почитался героем

При этом при всем наш Григорий Олексич
Был крепкий и хваткий российский помещик
Три тысячи душ в десяти деревнях
Не кот начихал, как про то говорят

Ну ладно, в одном-двух небрежных штрихах
Григория бытность вам живописав
Поведать хочу об одном приключеньи
Что стало основой сего сочиненья………………..

Однажды проснувшися ранней порой
Откушав вином и севрюжьей икрой
Закладывать бричку Григорий велел
Объехать владения он захотел

На козлах уселся старик Емельян
Он был как обычно умеренно пьян
Корзину со  снедью кухарка собрала
Да все по-простому – картошки да сала

Огурчиков, сбитня отменного вкуса
Не в тягость прислуге был барин Вертузов
Капризами светскими он не шалил
За что его люд подневольный любил

И – тронулись в путь, на большую дорогу
Емеля хлыстав лошадей понемногу
Согнувшись на козлах клевал сизым носом
Григорий Олексич курил пахитосу

Природа спокойна была в этот час
Не парило солнце, ветер с ночи исчах
В траве у дороги блестела роса
Григорий дремал, чуть прикрывши глаза

Дорога меж тем через лес пролегла
Возничий тревожно стегнул рысака
Тот лес был в недоброй молве у людей
Не слышно там птиц и не видно зверей

Никто из крестьян в этот лес не ходил
По старой легенде тот лес проклят был
Там злобная нечисть жила по рассказам
И странникам путь в ту чащобу заказан

Но барин смеялся над байками теми
До сказок-ли в их просвещенное время!
Не раз, и не два он в лесу том бывал
И жути какой-то он там не видал

С Емели уж вышли хмельные пары
Он дорого б дал, чтоб лететь во всю прыть
Но корни и сучья дороги лесной
Мешают им ехать быстрей, чем рысцой

Вдруг где-то поодаль тенистой опушки
Григорий Олексич приметил избушку
«Да что ж то за диво!?!  - подумал наш барин
«Кто может тут жить, в такой глухомани!»

«Постой, Емельян!» - воскликнул Григорий
Мне надобно слезть, затекли что-то ноги!
«Помилуй, кормилец!» - старик возроптал
Но барин сурово его оборвал

«Послушай, негодник, - ты скверный старик!
За шутки такие сошлю на рудник!
Коль сказано – стой, и перечить не смей
Иначе получишь с полсотни плетей!»

Что делать несчастному старикашке?
Супротив помещика он что букашка…
Он враз осадил лошадей и умолк
Григорий шагнул с облучка прямо в мох
По краю дороги здесь было чуть топко
К избушке вела незаметная тропка

Засунув за пояс свои пистолеты
С которыми странствовал всюду по свету
Григорий Олексич пошел по тропе
К избушке видневшейся невдалеке…

А вот и избушка, крытая дерном
Григорий к дверям – постучал, потом дернул
Открыто… «ну что-ж, коли так – то войду…»
Пригнувшись слегка, барин внутрь шагнул…

В избенке не топлено день или два
В окне паутина, под лавкой зола…
В углу, как то принято, нет образов
«Куда это все-же меня занесло?»
Подумал Григорий и тотчас решил
Дознаться и выведать кто-же тут жил…

Вернувшись обратно по узкой тропе
Велел он отпрячь лошаденку себе
Уздечку, попону заместо седла
Корзину с запасом с собою забрав
Огниво, тулуп и запас табаку
Все это собрал, чтоб отвезть под избу…

Емеле был дан непременный наказ
Вернуться за барином в утренний час
«Смотри, привезти  мне поесть не забудь
И выпить! Ты понял?! Пошел! В добрый путь!!!»

Уехала  бричка, а с ней Емельян
Все стихло, на лес опускался туман…
Померкло все вдруг, словно близился вечер
Григорий взвалил поклажу на плечи
И взяв под уздцы лошаденку пегую
Повел по тропе про себя негодуя
Что столько промешкался он дотемна
Но чу – вот уже перед ним и изба!

Тут надо сказать, что пегая лошадка
Известная  издавна смирной повадкой
Как будто ее кто-нибудь подменил:
Артачилась и рвалась из удил

Григорий ее привязал за избою
И задал овса, что взял ей с собою
Поклажу свою он в избу затащил
Уселся на лавку и закурил

Тут смерклось совсем, старый лес почернел
Григорий Олексич все больше мрачнел
Ему на душе словно кошки скребли
Он пояс расслабил  и снял сапоги

Полы неотесаны! Гаже чем в хлеве!
Григорий себя еле сдерживал в гневе
Хотел затопить было печь – да нет дров…
И тут вдруг на улице  лязгнул засов!!!

За дверью послышался шум и возня
И что-то еще, что понять и нельзя
И старческий, то-ли смешок, то-ли хрип
Григорий Олексич застыл лишь на миг

А после вскочил не надевши сапог
Но кто там за дверью понять он не смог
Закрыта снаружи была дверь избы
За окнами не было видно ни зги

Схватив пистолеты, он взвел им курки
И выпалил в дверь из дубовой доски
За дверью раздался отчаянный крик
Разнесся над лесом и сразу затих

Вдруг дым повалил из-под щели в подполе
Григорий увидел его и все понял
«Хотят меня нелюди заживо сжечь!»
И скинул кафтан со своих мощных плеч

Схватив в руки лавку, он грянул ей в дверь
И разом сорвал со скрыпучих петель
Изба между тем уже вся занялась
Григорий рванулся на коновязь

Увы, - ни лошадки, ни даже узды
Лишь молча в тумане чернеют кусты
Григорий Олексич не унывал
И хмуро пистоли свои заряжал

При свете пожарища перед избой
Увидел следы на земле он сырой
Но не человечьи и не звериные
А бог знает чьи – на иконах старинных
С такими ногами рисованы бесы
Хоть был Вертузов изрядный повеса
Он сразу о том в один миг догадался
В чью западню он едва не попался

Следы уводили к гнилому болоту
Где в жиже зловонной ворочалось что-то
Григорий Олексич туда не пошел
Присел на пенек и молитву прочел…

Когда занялася над лесом заря
Осталась от дома лишь груда угля
Григорий Олексич, весь в саже, босой
Вернулся к дороге, умылся росой

Напрасно он ждал Емельяна в том месте
Тот сгинул в лесах, не вернулся в поместье
Пропала и бричка, и серый конек
Лишь барина бог всемогущий сберег

Вернувшись под вечер в родное именье
Всю дворню помещик подверг изумленью
В лохмотьях, босой, лицо побледневше
И даже как будто бы поседевший
И сразу послал за местным попом!
И заперся с ним в кабинете своем

О чем там у них проходил разговор
О том я не знаю, но с тех самых пор
Григорий Олексич стал богобоязнен
Не пил, не играл, ни порочною связью
Себя осквернять он уже не посмел
И в общем бежал от мирских всяких дел

На следущий год, аккурат в Рождество
Григорий оставил родное гнездо
Я встретил его однажды у Храма
Святого апостола Иоанна

В том скромном монахе едва я узнал
Лихого рубаку с кем я воевал
Власяница, посох, рассеянный взгляд
Святые его да благословят!!!

Он лично мне все рассказал в этот день
Я был поражен – и тогда и теперь
Не знай я Григория с юнкерских лет
Ни в жизнь б не поверил такой болтовне

Имение он отписал на родню
Крестьянам дал вольную, земли – царю
Григория больше я не встречал
Лишь слышал, что богу он душу отдал….