Сборник стихотворений 2012

Мой факел не угас
Я всё ещё "горю".
Ещё в строю Пегас
О жизни я пою.


Захотелось лета


В лунном свете снег блестит,
белым всё одето.
Почему-то вдруг зимой
захотелось лета.
Вроде бы зима не зла
и морозов нету,
А так хочется тепла
и тоска по лету.
Летом солнечно, тепло,
а порой и жарко.
Ну а с неба потекло?
Пусть польёт, не жалко.
Меньше  с вёдрами ходить
нам по огороду.
Сможет дождик всё полить.
Славим мы природу!
Зелень трав, деревьев, нив,
взгляд наш ублажает.
По ночам, комар писклив
спать порой мешает.
Вентилятор иногда
от жары включаем
И с тоскою мы тогда
зиму вспоминаем.




Я люблю

Я люблю! Без тебя тоскую.
Очень долго тебя искал.
Это счастье, найти такую,
О которой всю жизнь мечтал.
Мне бы ангелом стать твоим
Если раньше уйти придётся,
И возьмёт меня в штат Серафим.
Я надеюсь, что место найдётся.
Я навечно останусь с тобой
Верный, словно моря берегам.
По ночам буду падать звездой,
Лунным светом к твоим ногам.

Дорога, грёзы

Будней надоел покой.
Рвётся вдаль душа, не скрою.
Еду, как всегда домой,
А хотел бы ехать к морю.
Слушать вновь морской прибой
(И чтоб милая со мною)
Плескануть в лицо порой
Горько соленой водою.
Станет губы соль щипать.
Намочу и грудь и шею,
Когда стану целовать
Ту, от чьей любви пьянею.
И не надо мне вина
Ты со мною, солнце, море.
Плещет ласково волна
Унося в пучину горе.
По прибойной полосе
Побредём песок сминая.
Волны катят как во сне
След старательно смывая.
То влекут на дно морское,
То толкают от себя
Не познав вовек покоя
Безразлично, не любя.
Как прекрасны эти грёзы.
Чайки кружат и кричат.
А медузы словно слёзы
Лёжа на песке блестят.
Восхищаешься дельфином,
Что подпрыгнул на волнах.
Я ж зелёной ниткой тины
В твоих влажных волосах
Твоим смехом, твоим взглядом
И беспечностью твоею.
Как же счастлив, быть я рядом
С нимфой милою моею.
И под звёздным, южным небом
Мы, обнявшись, будем рады
Слушать, чуть не до рассвета,
Как в садах гремят цикады.
Прочь мечты! Долой, долой!
Больше я с судьбой не спорю.
Еду как всегда домой,
А хотел бы с милой к морю.

Рыбак

Полыхнуло холодом в утренней заре.
Сигарету спрятал парень в рукаве.
В воротник, поднятый, голову втянул,
Чуть потряс плечами, сладостно зевнул.
 
Что ж его погнало с дома в эту рань?
Из тепла постели в зыбкую тумань?
Из объятий тёплых нежных женских рук.
Он ведь не приблуда, а её супруг.

Сердцем завладела сладостная страсть
В темноте предзорней не даёт упасть.
Так куда ж так рано паренёк спешит?
В ящичке негромко что-то чуть гремит.

Крепко держат руки удочку, подсак
Тучи звёзды скрыли, это добрый знак.
Значит всё в порядке, значит, будет клёв
И домой к обеду принесёт улов.

В опустевшей спальне женщине не спится
Ей любовь горячая грезится и снится.
Приобняв подушку, всхлипнула слегка.
Ох, не просто быть женой фаната рыбака.

Занавески поснимали

Проглянул через завесу туч
Солнца лучик золотого цвета.
Каланхое, зелен и могуч,
Посылает всем свои приветы.
А цветы у каждого окна
В баночках, горшках и плошках.
Зелень их и с улицы видна.
Украшают быт они немножко.
Алой сказкою фиалки зацвели,
Разукрасив яркою палитрой
Стылое окно в канун зимы,
Краской поздней осени политой.
Им цвести казалось бы, не время.
Всё вокруг готовится к зиме.
Захотело нежное их племя
Радость подарить наверно мне.
Сам Алое жирен и надут,
Отстранясь от «денежного» древа,
Словно барин развалился тут.
Свысока поглядывая, смело.
Отчего же стало так светло?
Все видны отчётливей детали.
Старый воробей стучит в стекло.
Просто занавески поснимали.

Позабуду

Поцелуи твои позабуду,
Позабуду все клятвы твои.
Не пойду больше к тихому пруду,
Где бывали мы в летние дни.


Уходя - уходи, не прощайся.
Проторённой другими дорогой.
В своё прошлое ты возвращайся,
И души моей раны не трогай.

Я забуду и страсть и объятья,
Даже запах волос (может быть)
Позабуду прошедшее счастье,
(Если всё это можно забыть).

Буду дальше я жить непременно
Иногда о прошедшем скорбя.
Строить новую жизнь постепенно.
Без тебя, без тебя, без тебя.

Хочу учиться

Хочу учиться я, не подражать.
Другой я и живу в иное время.
Несу своей я жизни бремя
И мне свою лишь роль играть.

А сколько этой жизни мне осталось?
Не знаю я, да и никто не знает.
Ложится снег на землю и не тает.
Природа поздно с осенью рассталась.

Зато весна, наверно, будет ранней
И солнце, поначалу согревая
Потом ожесточится обжигая
И крася зелень краской тараканьей
Яблоко
 
Ветер в клочья рвёт серое облако.
Нудным мелким дождём моросит.
Одинокое красное яблоко
На ветвях оголённых висит.

Все другие, созрев, опали
И листва на земле лежит.
Это ж крепенькое, как из стали
Мокнет, стынет, но всё же висит.

Оторваться от ветви не может
Иль не хочет. Такая напасть!
И не кто ему не поможет
С высоты в самый низ упасть.

Может этим оно и гордится,
Что совсем не такое, как все?
Что для дел величавых сгодится
Оставаясь одно в высоте?

Так проходят и дни и недели
В декабре прихватил мороз.
Оно сморщилось и побурело,
Но не приняло это всерьёз.

Всё цепляется высохшей ножкой
За свою материнскую ветвь.
Ну, ещё, ну ещё немножко!
Убеждает себя повисеть.
От гордыни? Да чем гордиться?
Никому не дало добра.
Вот и снег уже в небе кружится
Ведь всему есть своя пора.

Наталье К.

Несправедливая обида

Несправедливая обида
Нас ранит в сотню раз больней.
Перетерпи, замри для вида,
А дальше будет всё видней.
Забыть? И хочешь, не забудешь.
Простить? Простишь, всего скорей.
Но боль нести ты в сердце будешь.
Став от страданий тех сильней.
Дни пролетят, утихнут страсти
Те, что кипят сейчас в груди
Все станут мелкими напасти
Излечит время, только жди.
Угомони свою гордыню
Мстить за обиду не спеши
Ты помолись, но не для виду.
Поможет Бог снять груз с души.
Сходи на исповедь, покайся,
Потом причастие прими.
Словами злыми не кидайся,
Родных, обидевших прости.
И в тишине раздумий долгих
Себя, бедняжку, не жалей.
Такое было ведь у многих
Утихнет боль с течением дней.
И кажется, всё в жизни скверно,
Но всё ж истает горести свеча,
Когда поймут они, наверно,
Что оскорбили сгоряча.
Живи, крепись и будь что будет
Не пуля ж над тобой свистит.
Не осуди, тех, кто тебя осудит.
Прости, Бог и тебя простит.
В обиду ты не пяться точно рак.
То свыше знак, раз эти дни настали.
И поступай с другими только так,
Как хочешь, чтоб с тобою поступали.


Тёплый декабрь


Начало декабря, а солнечно и ясно
Тепло и тихо, просто красота.
Ждать снега, кажется напрасно,
Такая в небе синь и чистота.
Каприз природы? Или одолжение?
Но грань хрупка, как тонкое стекло.
Всем хочется такого продолжения,
Хоть время осени давно уж истекло.
Пускай твердят: Да это ж потепление,
Глобальное и скоро всем копец.
Но всё же вызывает удивление
Такой приятный, тёпленький конец.
А я не верю в эти предсказания.
И пусть обычен я, пусть не герой.
Пускай не образец для подражания,
Но я люблю тебя, я только твой.
И в окружении женщин интересных
Нельзя не любоваться красотой,
Но лучше ты красавиц всех известных
И я живу, дышу одной тобой!
И наши дети, наше продолжение,
Планеты нашей солнечной любви.
Пусть испытают то же наслаждение
Любить и быть любимыми, как мы.

О ком поэт слагаешь песню
 
О ком Поэт слагаешь песню?
О ком, задумавшись, грустишь?
О той, кто в мире всех прелестней.
О ней, тебе шептал камыш
Там, у реки, где бег стремнины
В крутых излучинах притих
И на обрывчиках, триптих
Рисует выход белой глины.
Какие дивные узоры
Нарисовала здесь река.
Вкрапления сланца и песка,
Ещё, каких-то птичек норы…
О ней мечтал. В любви признаться
Ты почему-то не посмел,
При ней терялся и робел
И вот, пришла пора расстаться.
А вдруг, уехав, не вернётся?
В тоске потянутся года.
Воспоминание иногда
Вдруг болью в сердце отзовётся.
 
Жаворонки прилетели

Жаворонки прилетели
Видно чувствуют тепло.
Холода, что надоели
Все на север отнесло.
Солнце яркое сияет,
Но снег белый не слепит.
Все огрехи укрывает.
Наледь кое-где блестит.
Небо чисто голубое.
Видно звёздной будет ночь.
Всё в балансе и покое.
Дома уж сидеть не в мочь.
Радостно играют дети.
Лепят баб, снежки кидают.
Веселей их, нет на свете.
С горки в саночках съезжают.
Вольно им шалить и бегать
И ушибы нипочём.
Их теперь, домой обедать
Не заманишь калачом.
Укатали всю дорогу.
Им смешно, другим как быть?
Осторожно, понемногу,
С краю надо проходить.
Рыбаки, проделав лунки,
Сидя ожидают клёв.
В сторону летят окурки.
Нынче маленький улов.
Не улов, а так, забава.
Только кошку накормить.
Но рыбак имеет право
Зимний отдых получить.


Прости весна


Прости весна. Как ты мне надоела!
Опять любовь тревожит сердце мне.
Ведь каждою весною, то и дело,
Тобою пьян и словно всё во сне.
И всё ж я рад, весну встречая.
В восторге от цветения садов.
Цветами первыми в начале мая
Осыпать всю любимую готов.
Невольные простит пусть огорчения.
Не понятость, недосказанность слов,
Задумчивость, молчание, ночи бдения
В бессонном написании стихов.
Прости весна, но ты не одинока.
Равно в другие года времена
Я чувствую, как в сердце мне глубоко
Любви пустили корни семена.


Мужчинам поэтам

Мужчин – Поэтов обвиняют.
Мол, хулиганы, ходоки.
Но кто умнее те-то знают,
Что эта «слава» нам с руки.
Как красотой не восторгаться?
И не влюбляться – экий бред!
И не встречать, не расставаться?
Кто не влюблён, тот не Поэт.
Горя в костре противоречий
В порыве чувственном творим.
Нужны общение нам и встречи
Порывы, страсти и интим.
Кто влюблён – творит в восторге.
А кто разлюблен – тот в тоске.
И нет любви лишь только в морге.
То есть там, на гробовой доске.
Пускай воротят нос «эстеты»,
Но ведь Поэты всем нужны.
И словно дети все Поэты
Только цветные видят сны.


Весна студёная

Весна студеная, давно такой не знали.
Вдруг снова холода, морозы по ночам.
А поздней осенью в тепле мы отдыхали
И удивлялись здесь оставшимся грачам.

Чего мы стоим, разрушители природы?
Круша гармонию своей родной земли?
Наживы ради обрекаются народы
На смерть, на радость князю тьмы.

Чтобы в гордыне нос не задирали
И не толкли в своей квашне мы «тесто»,
Что нас, людей, особыми создали.
Господь поставит на положенное место.


В Воронежском парке


Было это в Воронежском парке.
Честно свой, заслужив пенсион.
Отдыхал я в тенёчке на лавке.
Тишиной своей нравится он.
Рядом девушка как-то присела.
Симпатична, мила, но грустна.
Вдаль она отрешённо смотрела
Будто в мире осталась одна.
Любовался её красотою,
Но мне стало, ту девушку жаль.
И с другими ведь было такое,
Что хоть в петлю, такая печаль.
Ненавязчиво, с общих словечек
С нею я завязал разговор.
Наши с нею продолжились встречи,
Кто ж поставит мне это в укор?

Ей помог разобраться с проблемой,
Изменить взгляд на жизнь ей помог.
Но пред нами возникла дилемма
О какой и подумать не мог.
Как-то взял её нежные руки
Их она не отдёрнула прочь.
И потупясь, сказала, что любит,
Но как женщина, а не как дочь.
А потом и смущённо и нежно
Подняла взгляд, не веря себе.
Наша встреча была неизбежна
И на зло и на радость судьбе.
С нею честен я был, как с невестой.
Правда, в этот раз всё же соврал:
-Полноценной любви нет без секса.
Я ж давно не мужчина – сказал.
Был признаньем её поражённый.
-Ещё будет Любовь, не грусти.
-Ты на свадьбу отцом посажённым,
Если хочешь, меня пригласи.
Ты прелестна, не просто красива.
Ещё сложится всё у тебя.
Я ж тебе благодарен за диво,
Что воскресла Любовь для меня.
Не хочу говорить о прошедшем.
Песня спета и жизнь прожита.
Только жаль, то, что в веке ушедшем
Мне твоя не светила звезда.
И слезинки, сперва заблестели,
А потом покатились из глаз

Приобнявшись, мы в парке сидели,
Наплевав, кто, что думал о нас.
Её плечи от всхлипов дрожали
Словно билась о берег волна.
Но утихли немного печали
И тогда мне сказала она:
-Я без встреч наших очень тоскую.
Об одном только вас я молю.
Вы позвольте, хоть раз поцелую.
Я ведь вас всей душою люблю.
Почему же так очень сурово
С нами вдруг поступили года.
Мы, возможно, расстанемся скоро,
Но Любовь не умрёт никогда.
   
Метания

Вот я стою, подавленный, разбитый.
Над бездною. На самом на краю.
Не понят, не оценен – пёс побитый…
Одно движение и свободен. Я лечу!
О Господи! Зачем меня так мучишь?
Прощая соном всех моих грехов?
Ты бесконечно добр, любви ты учишь
С души, срывая тяготы «оков».
И я лечу, но ведь не в бездну Ада.
Лечу я ввысь, в простор, где яркий свет.
Туда несёт меня. Туда ль мне надо?
Откуда Божий глас звучит: Поэт!
Ещё не все ты в грешном мире вашем
Смог совершить предначертанных дел.
Живи, люби, твори – вот твой удел!
Сомнения прочь! Итог не так уж важен.
Ты помнишь, как однажды был убит?
Душа твоя в немыслимом блаженстве
Плыла во тьме, купаясь в совершенстве
Путь завершить, земной стремясь и быт.
В судьбе твоей то угол поворотный.
Был возвращён, лишённый смерти страха.
Пусть раны глубоки, в крови рубаха,
Но дан тебе урок и шанс повторный.
Да, будет так! Прочь всякие сомненья!
Воспрянь! Душою ввысь взлети!
В житейской суете найди уединение
Чтоб рифмы, словно кружево плести.
Сомненье душу иногда одолевает,
Но Мир таков, какие в Мире мы.
Стрела судьбы всегда в цель попадает
Даруя Свет или бездонность Тьмы.

  Я не могу…

Я не могу сейчас сказать слова любви.
Вдруг голос дрогнет нотою фальшивой.
Зато их тысячи могу я написать
Все для тебя, единственной, любимой.

Вину всю сознаю, но как мне быть?
В твоём присутствии как воск я таю.
Всё, что хотел сказать, в миг забываю,
А без любви твоей смогу ли жить?

Быть может, и смогу, но для чего?
Встречать в тоске рассветы и закаты?
Из грусти ткать унылое рядно?
Да, выбор не особенно богатый.

Сомнений час прошёл. Долой бумагу!
Прочь от стола. Что жду я и терплю?
Бегу ловить такси, любую колымагу.
И за цветами! И к тебе! Сказать – Люблю!

Щенки

Щеночек беленький гулял
С бумажками игрался.
Ко всем прохожим подбегал
И всем им  «улыбался».
Вилял он радостно хвостом,
В лицо смотрел, просил,
Чтобы погладил кто при том,
А лучше б подкормил.
Подросток, самочка, юна,
Нет ни каких забот.
Её души звенит струна.
Открыт в восторге рот.
И нежно-розовый язык
Свисает меж зубов.
Ещё ни разу злобный рык
Не рвался из клыков.
Вот прибежал ещё щенок
И стало веселее.

Сбежать он от хозяев смог.
С верёвкой был на шее.
Верёвка? Пусть. Зато задор,
Щенячья с ним братва.
Под лапами поёт, как хор
Осенняя листва.
Им вместе бегать хорошо
Без свары и без драки.
Я в это время мимо шёл.
Сказал: «Привет собаки»!


Три Нильских крокодила


Три Нильских крокодила приплыли по реке.
Три Нильских крокодила лежали на песке.
Три Нильских крокодила, конечно же, голодные.
Три Нильских крокодила рептилии холодные.

На водопой с саванны шло стадо антилоп,
Но, увидав рептилий, пустилось прочь в галоп.
Лежали крокодилы как раз на их пути.
Из глаз трёх крокодилов тут слёзы потекли.

Три Нильских крокодила  все в реку уползли,
Чтоб робкие животные их видеть не могли.
Стекала в реку тихо их горькая «слеза»,
А над водой виднелись лишь только их глаза.


Вам жалко крокодилов, о ком писал сейчас?
Не слёзы, сок  желудочный у них течёт из глаз.
Простите, что напомнил про истину я вам,
Что доверять не стоит рептилии слезам.

О подражании

Жизнь вселенной бесконечна.
Развиваясь по спирали,
Повторяться будет вечно,
Всё, чтоб в ней не созидали.
И в истории копаясь
Я узнал такие факты!
Сплошь и рядом, удивляясь,
Находил я контра факты.
Все кому-то подражают,
Чтоб чего ни будь добиться.
Дураками помирают
Те, кто ленится учиться.
Микеланджело, (к примеру),
Проявив свою практичность
Изготовил Купидона
Да и продал как античность.
А что делать подмастерью
Если твой не ценен труд?
То сейчас, его творения
Все за образец берут.
Нет без базиса надстройки.
Без фундамента постройки.
Вот и гении когда-то
Начинали с плагиата.
Что имеем, не храним

Что имеем, не храним
Потеряем – плачем.
Доживая до седин
Мы всё больше значим
Для детей и для родни
Тех, кто рядом с нами.
Но ночами мы одни
С прежними грехами.
А запьёшь, то в дом беда
По хозяйски входит
И Любовь в слезах тогда
Со двора уходит.
Вот тогда хоть волком вой.
В жизни нет уж смысла.
А Любовь над головой
Радугой повисла.
Ты возьми в душе открой
Крохотную дверцу
Благодатный, не земной
Свет польётся к сердцу.
Что теряешь? Ничего.
Лишь приобретение.
Надо только лишь всего
Капельку терпения.
И внимания к тому,
Рядом кто с тобою.
Станет легче самому
Спор решать с судьбою.

Дети вырастут, уйдут
Строить свои судьбы.
Свои семьи создадут
Отгуляв все гульбы.
И останутся вдвоём
Мамки их и папки.
Проживая день за днём
Грустных дней остатки.
Хорошо когда есть лад,
Если ж лада нету,
То обиды тяжкий смрад
Изживёт со свету.
Кто б кого не схоронил
Вдруг поймёт, что значит:
Что имел – не сохранил
И тогда заплачет.
 
Ролёвка

Жизнь, по-своему прекрасна.
Что угодно в ней бывает.
Я люблю и очень страстно
И она об этом знает.
И она об этом знает
Уже много-много дней.
Её это забавляет
В круге общих нам друзей.
И всё это я терплю
Сделав вид, что обижаюсь.
Каюсь, что её люблю,
Что такой дурак я, каюсь.
Все подруги ей твердят:
-Да не будь такою дурой.
Он влюблён и это факт.
Со своей дурной натурой
Ты расстаться поспеши
На любовь ответь любовью.
Оскорблением не греши.
Не ведёт она и бровью.
Знает, лишь настанет ночь,
На ходу, снимая платье,
Она кинуться не прочь
В мои жаркие объятья.
Всё притворство, гордость, спесь
Улетучатся мгновенно.
С нею я сейчас и здесь
И люблю так вдохновенно.
И в объятиях засыпает
Снова прошептав о том,
Что в любви моей сгорает,
И как славно нам вдвоём.


Старый Ворон


Сел старый Ворон на высотки крышу
Всё острым взглядом осмотрел окрест.
Он редкий гость теперь для этих мест
Я карканья его давно не слышу.


Когда-то, в очень давние года
В донских краях жило другое племя,
Но Русичи пришли, и наступило время,
Ушли кочевники отсюда навсегда.

Здесь, у реки, средь смешанных лесов,
Где было царство Воронов великих,
Настроили строений дранкой крытых
И тишину нарушил стук их топоров.

Тащили волоком волы к селенью брёвна,
Лес вековой рубили, пни раскорчевали.
А смерды землю чернозёмную пахали,
Бросая в спаханное поле хлеба зёрна.

С тех пор места здесь сильно изменились,
А ведь тому назад лишь несколько веков,
Чтобы отбить набеги злобных степняков
Дружины русские к Воронежу сходились.

Слетались Вороны всех кланов и родов
Смотреть, как русичи свой защищают мир.
Чтоб после битвы справить общий пир
Над павшими, в сообществе волков.

Он был птенцом, когда Великий человек
Здесь строил корабли, презрев невзгоды.
В жару и в стужу, невзирая на погоды…
Лихой семнадцатый заканчивался век.


О чём тот Ворон думал? Кто же знает?
Он видел всё, что посмотреть хотел.
Взмахнув крылами, Ворон улетел
В лес заповедный, где и обитает.

Добрая муза

Не ко всем Муза очень строга.
Что на это пенять? Это - Муза.
А моя голодна и нага
И на шее висит как обуза.
Стонет, шепчет, иль тихо ворчит:
-Накорми, мол, эмоций кипением.
Словно гвоздь ржавый в пятке торчит
И свербит, вся горя нетерпением.
Укоряет: Пиши да пиши.
День без строчки, потерянный день.
Кофту с юбкою мне не ищи.
Лучше в рифмы стихов приодень.
Эта ноша не так тяжела.
Деньги ей не нужны, только время.
Этим Муза мне, в общем, мила.
Я согласен нести это бремя.

Криница

Вода чистейшая струится из криницы
Доволен тот, кто эту воду пьёт.
Приходят девушки за нею из станицы.
Весной здесь песни соловей поёт.

Златая осень землю устилает
Ковром нарядным листьев пожелтевших.
Ручей всё русло ими украшает
Журча о птицах к югу улетевших.

Зимой над нею клонится рябина
И прилетают подкормиться птицы.
Плоды замерзшие клюют и половина
Обычно падает вблизи криницы.

От той воды уходят прочь кручины,
Но в памяти своей я сберегу
Морозец лёгкий и плоды рябины,
Как капли алой крови на снегу.

Кто в жизни желает…

Кто в жизни желает лишь власть и величие
Не помнит добра и не знает приличия.
Себя, возвышая, других втопчет в грязь.
Так лезет в Великие всякая мразь.
Себя никогда не покажет злодеем
Их облик и речи сочатся елеем.
И жизнь миллионов сдадут на заклание
Присвоив себе и награды и звания.
Всё, зависть и взятки, удушение критики.
В основе своей, это чаще политики.
Вокруг подхалимов голодная стая
За власть и за деньги юлит подвывая.
Любого, готовы порвать на портянки,
Кто голос возвысит по дури иль пьянке.
Воруют и тащат они миллионы
Творят что хотят, наплевав на законы.
А свыше посмеиваясь и веселясь
За всем наблюдает Верховная Власть.

Что все любят

Что все любят? Любят чтиво,
Чтоб мозги не напрягать.
Чтоб легко и чтоб красиво.
Прочитал, забыл опять.
В мире чёрти что творится.
Все в делах и в суете.
И мелькают мимо лица.
Когда те, когда не те.
Телик, радио включают.
Что там скажут то и в лад.
В день раз сорок повторяют
Где и что и всё подряд.
Где-то что-то разобьётся,
Где-то провели, тер акт.
Где-то речка разольётся.
В общем, всё везде не так.
И доверчивый внимает
Потребитель сей ужас.
С облегчением вздыхает:
-Слава Богу, не у нас.




Драконы

Откуда берутся «драконы»,
Что бродят по миру сейчас?
Извечны простые законы.
Они – это мы, они в нас.
Сокрыты они в каждом теле
Без сил и в морали цепях.
И пламени жар еле-еле
Коптит в их жестоких сердцах.
Они ко всему равнодушны.
К любви и добру, к красоте.
Они холодны и бездушны.
Блуждает их взор в пустоте.
В своём большинстве умирают
Они вместе с теми, кто жил.
И многие даже не знают,
Что подвиг смирения вершил.
Но есть среди нас и такие,
Что волю «дракону» дают.
Сердца их как сталь ледяные.
Другим боль и ужас несут.


Обман


Обман, он не всегда во зло.
Обман бывает во спасение.
И если раньше не везло,
Жди в будущем везение.
Груз правды не легко принять.
Уж больно тяжкая награда.
И говорят: Чтоб ночью спать,
Лучше не знать чего не надо.
Обман, мятущейся душе,
Бальзамом заливает раны.
А правда, часто ниглеже,
Всё на своём стоит упрямо.
Обман – поёт нам серенады
И часто верим мы в обман.
Чины и деньги и награды
Обманщикам текут в карман.
Так было, есть и дальше будет.
За правду выдаётся ложь.
Но, правда, истину  разбудит,
И пробежит по Миру дрожь.


          Послышалось
 

Послышалось, что ты меня звала.
А может, это только показалось?
Сыграла шутку надо мной усталость
Иль радио, гремящее с утра?

Во всяком случае, я этого желал
И с нетерпением ждал, когда случится.
Ты просто не способна долго злиться.
И знала, что я тоже это знал.

Но может быть спортивный интерес
Вдруг нами овладел, без логики и смысла?
И гирей тяжкое молчание повисло
Перетекая постепенно в стресс.

Ошибся! Сразу понял, подойдя,
Когда слегка приподняла ты бровь,
Но, сделав вид, что позвала. И вновь,
Всё встало на круги своя.


Заклятый враг


Попал я в собственный капкан.
В свою же сеть попался.
Был у меня заклятый враг,
А я с ним рассчитался.
Вдруг стало грустно на душе.
Зачем? Да как же так?
Я словно вдруг осиротел.
Мой враг теперь не враг.
Всегда я знал его в лицо.
Смеясь, прощал проказы.
Тому свидетель сам Господь
Зла не желал ни разу.
Кто будет пакости творить?
Порочить без стеснения.
Тем самым, дав мне стимул плыть
В волнах сопротивления.

А может, есть ещё враги?
Но с ними я не знаюсь.
В чём мне завидуют они?
Я с ними обменяюсь.
Отдам в обмен болезни, боль
И все свои долги.
Но Веру, Честь, я не отдам,
Священны мне они.
Отдам им зависть дураков,
Тяжелым ставший труд.
Отдам тоску им и печаль.
Пусть, коль хотят, берут.
А что хочу оставить я?
Лишь тишину, покой.
И чтоб любимая моя
Всегда была со мной.
Попал я в собственный капкан.
В свою же сеть попался.
Был у меня заклятый враг,
А я с ним рассчитался.

О денежках

Деньги, денежки, бабло
Не даются, как назло.
Только мелочь, мелюзга,
Лезет в руки и в глаза.
А крупняк, и в пять и в тыщу
Меня даже и не ищут.
Всею массою хоть вой,
Облетают стороной.
И надменны и упрямы
Только в чуждые карманы.
Мне цыганка нагадала,
Что их будет вечно мало.
Мелочь собирая в ком
Тратить буду крупняком.
И всю жизнь с нуждой борьба.
Вот такая мне судьба.

Придорожное кафе

Лентой серой струится
В неизвестность и даль,
Чтобы там с небом слиться
Путь машин – магистраль.
И несутся машины,
Кто с товаром, кто нет.
И визжат дико шины,
Чтоб не съехать в кювет.
От тяжёлой дороги
Шофера устают.
Нужен, пусть и не долгий,
На отдых приют.
Съесть борща или супа
И попить Нескафе.
Или чаю с лимоном
В придорожном кафе.
А в далёкие годы,
Что зовём стариной.
Все трактир у дороги
Называли корчмой.
Времена изменились.
В том сомнения прочь.
Жизнь такая ж дорога
Уходящая в ночь.

Давно надписаны конверты

Давно уже надписаны конверты.
Бумага рядом стопочкой лежит,
Чтоб посылать родным приветы
И рассказать про жизнь и быт.

Но тянется хвост лета в осень.
То-то, то это надо завершить.
Ещё тепла у осени мы просим
Зима ж никак не хочет уступить.

А прошлый год зачем-то уступила
И Бабье лето шло до декабря.
И люди были рады: То-то мило!
А радовались, в общем-то, и зря.

Весь год не доставало влаги
И на растения напала тля.
Ключи усохли, бившие в овраге.
Местами трескалась иссохшая земля.

Пусть будет так, как быть и должно.
Пускай своим идёт всё чередом.
Тогда зимой, на Рождество, возможно,
Бокал наполню молодым вином.
Пилигримы

Уходили пилигримы
В чужедальние края,
Где за морем дивно-синем
Есть священная земля.
И творя Творцу молитвы.
И склонив до долу взор
Проходили полем чистым,
Сквозь леса, холмы и дол…
Посох в руки, за спиною
С пищей скудною котомки.
Жизнью зажили иною
Бросив семьи и хатёнки.
Впереди, чужие дали.
Все их в век не исходить.
И брели они в печали.
(А ведь лучше б не грешить)
Где грешил, там и покайся
Перед Богом и людьми
И с семьёй не расставайся,
В даль чужую не ходи.
Не оставь свою Отчизну.
В пилигримы не спеши.
Срок придёт, и справят тризну
На помин твоей души.





Я Баха слушаю

Я Баха слушаю. Я слушаю орган.
Летит душа, с мелодией сливаясь.
То ручейком затейливо плескаясь,
То как ревущий, дикий ураган.

И пение ангелов, парящих в пустоте
Сливается с ним в дивное созвучие
Даря надежду на благополучие
Для тех, кто прозябает в нищете.

И даже злые, зачерствевшие сердца
Способен он смягчить и растревожить
И многократно доброе умножить.
Задуматься, заставив подлеца.

Я Баха слушаю. Какое же блаженство!
Рождается в простых свинцовых трубах!
Мехами, с бычьих шкур, довольно грубых,
Чтоб воплотиться в звуков совершенство.

Но главное не трубы, не меха,
А тот, кто сочинил, кто исполняет.
Кто сердцем и душою наполняет
Перевоплощение в музыку стиха.

В Тюрингии, меж не высоких гор,
Есть городок с названием Айзенах.
В нём домик, где родился Бах
И где его музей с давнишних пор.
Орган домашний, старый клавесин.
Здесь рос Иоган Бах и обучался.
А выше, замок Варбург возвышался,
Где жил земель окрестных господин.

Как много лет минуло, пролетело.
В безвестности почил Бах-органист.
Лет через сто лишь композитор и артист
Его клавир, найдя, сыграл умело.

Бах воскресает, лишь звучит орган.
И пусть другой играет вдохновенно.
То выше звук, то ниже, постепенно,
Меня уносит в дивный океан.

Мы в мире суетном живём, как знать,
Что впереди, удача иль невзгоды?
Орган звучит во мне как гимн природы.
Я Баха слушаю! Прошу, мне не мешать.
 
Обычный человек

Обычный, средний человек,
Звёзд с неба не хватал.
Сын работяг, не князь не бек,
Но много книг читал.
Стремилась вся его душа
В пространственный полёт,
Но жизнь текла, так не спеша,
Как тихо тает лёд.

Обычно всё, и дом и быт.
В кругу своей семьи
Бывало, был он в детстве бит
За шалости свои.
Наук он точных не любил.
В душе гуманитарий.
В библиотеку он ходил,
Музеи, планетарий.
Окончил колледж, стал технарь.
Работал на заводе.
По выходным, как предки в старь
Дань отдавал природе.
Женился. Дети, дом, семья.
Вот тот приоритет,
Что стал его вторичным я.
Заснул в душе эстет.
Стал реже книги покупать.
Хоть, в общем-то, не жмот.
Их просто некогда читать.
И нарастил живот.
Подсел на телепередачи.
(Каналов, их не счесть).
А поработав день на даче,
Принять на грудь, что есть.
Обычный, средний человек.
Такой как ты и я.
Но на таких из века в век
И держится земля.



Латная, март

Станция – посёлок. Точечка на карте.
Ехать до Воронежа так примерно час.
Март и снег подтаял, вы себе представьте,
Мусор, грязь на улицах, как везде сейчас.

Грязь не переборешь, зона чернозёмная.
С мусором не справиться и не уследить
Кто его бросает, а молва народная
Говорит: Как жили, так и будем жить.

Вот чуток подсохнет, с мётлами и граблями
Старики и школьники выйдут убирать.
По привычке первые, а вторых заставили.
Сами ж и кидали, на кого пенять?

Станция – посёлок под названием Латная.
Жили тут поблизости латники Петра
Как во всей России жизнь не очень складная
И в посёлке этом проживаю я.

Диалог жены

Ну, совсем ты обленился.
Он с работы, он устал!
На диване развалился.
Ох, как ты меня достал!
Смотришь снова ты футбол,
Третью банку пива мучишь!
Ноги вверх! Я мою пол!
Сына ты чему научишь?
Он английский не учил
Третью двойку получил.
В школу вызвали к пяти.
Твоя очередь идти.
Как же всё мне надоело!
Лучше б взялся ты за дело!
Дверца на шкафу косится,
В кухне подтекает кран.
Может мне со всем возиться?
Ты ж поел и на диван.
Я готовлю и стираю,
Глажу, мою, протираю.
Больше я молчать не буду.
Помогай, помой посуду,
Не сейчас, а чуть попозже.
Я полы ведь мою всё же.
Кому звонишь? Что за Маша?
Или всё-таки Наташа?
Ах, мамаше звонишь? Ну,
На меня-то, на жену,
Ты пожаловаться хочешь?
Что смеёшься? Что хохочешь?
Да не лезь ты обниматься.
Не хочу я целоваться.
И не гладь меня ты там
Всё равно сейчас не дам.
Вдруг пораньше сын вернётся?
Вот бесстыжий, ишь, смеётся.
Что? Закончился футбол?
И забили наши гол?
То-то ты развеселился
Лучше бы пошёл, побрился,
А то ходишь точно ёж
Всё лицо мне понатрёшь.
С сыном всё ж поговори,
И спокойней, не ори.
Но построже, чтоб учился,
А то сильно обленился.
Перегнуть не вздумай палку
И сходи с ним на рыбалку.
Ты ж отец, подход найди,
Что не лох он убеди.


Мы блуждаем…

Время жизни мы часто беспечно
Тратим глупо и по пустякам.
А оно, канет в Лету навечно
Сожаления, оставив лишь нам.

Мы блуждаем во тьме заблуждений.
Ждём подачки, как манну с небес.
А глубоко в душе червь сомнений
Нас всё гложет, сомнения бес.

Но Мир жив! В нём идут перемены
И снимаются маски с лица.
Так уходят актёры со сцены,
Роль свою, доиграв до конца.

Пусть актёрам цветы и овации
За талант лицедейства, игру.
Тем же, кто прозябает в прострации
Лишь мираж, только сон на яву.

Сколько их, заблудившихся в жизни
И ушедших в безвестности тьму?
Не принесших ни пользу Отчизне,
Ни себе, и вообще никому.

Все уйдём. Но чтоб жизнь подытожить
В миг последний, что всё же пробил.
Я воскликну: Прости меня, Боже!
Был, любим я! И сам я любил.

Болото

Темень, ночь, болото,
Громкий выпи крик.
И ещё кого-то
Спать зовёт кулик.
Тучей вьётся мошка
Жизнь пить кровь велит.
Кое-где морошка
Под луной блестит.
Огоньки блуждают
По болотной грязи
Свет Луны стирают
В её первой фазе.
Бульканье и всплески,
Лягушачий хор.
На краю подлеска
Я развёл костёр.
На плечи накинул
Куртку от прохлады
Сушняка подкинул
Костерку в награду
Побродить собрался
Только заплутал.
Я проголодался
И к тому ж устал.
Есть немного хлеба,
Есть бутыль с водою
Не дождило б небо
Только надо мною.
Небо густо звёздное.
Не запасся сеткой.
Комарьё болотное
Отгоняю веткой.
Всё полно движения
Ухает сова.
От воображения
Кругом голова.
Лес как заколдованный
Явь и небыль смешаны.
Сказкою не прошенной
На кустах развешаны.
Огоньки мелькают
За кустом густым
В карты там играют
Леший с Водяным.

Втихаря ругаются
Свою жизнь кляня.
Выиграть стараются
Видимо меня.
Водяной в болоте
Хочет утопить.
А Лешак напротив,
В соснах закружить.
Ночь, лесок, болото.
Шорох камыша.
Спать уж не охота.
Ночь так хороша.

Деревенька в глуши

Как-то раз в деревеньку глухую
По пути я однажды зашёл
Перейдя через горку крутую
Там с десяток домишек нашёл.

В доме крайнем застал я старушку.
С облегчением на лавку присел.
Молока мне дала она кружку.
-Отобедай сынок, борщ поспел.

Миску ставит на стол мне старуха.
-Ешь, а отдых в стогу на плаще.
В миске этой большущая муха
Грустно плавала в постном борще.
-Чай поспел, у меня есть лимончик.
И из шкафчика банку взяла.
-Привезла мне по осени дочка.
Я их в сахар и в шкаф прибрала.

-Иногда достаю по кусочку,
Когда в зиму морозы трещат.
Вспоминаю кровиночку дочку
И своих ненаглядных внучат.

Нас в деревне три бабки осталось.
Без ремонта ветшает изба.
Молодёжь в города разбежалась.
Что поделаешь, видно судьба.

Иногда кто зайдёт ненароком
Вот как ты, мы и рады гостям.
Волей Божьей, по Божеским срокам
На покой скоро старым костям.

Что там муха? Пустяк по сравнению
С тем лимоном, что в сахаре жух.
Там возилось, скажу откровенно
До полсотни личинок от мух.

Плохо видела эта бабуля.
Где очки взять в глуши вековой?
А в окно билась спелая дуля,
Как гуляка пришедший домой.


В доме бабушки всё по старинке
Фотографии, иконы, покой.
Деревеньки в Российской глубинке
Вымирают одна за другой.

В атлантике

Бьёт о борт океана волна.
По Атлантике мчим полным ходом.
Полоса горизонта чиста.
Мы довольны своим теплоходом.
После вахты ночной лягу спать.
Заступал, когда било три склянки.
Ну а с вечера снова стоять.
И в запасе есть сока три банки.
А из камбуза тянет духан.
Жарит кок там летучею рыбу.
К ней ещё и винца бы стакан,
Ну а нет, так и то не в обиду.
Сухогруз он и есть сухогруз
Зафрахтованы мы в Эмираты.
Застрахованы судно и груз.
Не напали бы только пираты.
В каждый рейс мы идем, словно в бой.
Океан не прощает ошибок.
Жизнь в морях стала нашей судьбой
Не ужиться здесь тем, кто не гибок.
До Кейптауна только в Дакар
Там возьмём провианта и воду.
А сейчас идём мимо Канар
Дай нам Господи только погоду.


О национальности

Мне, моя фамилия
  Перешла в наследство
Не было идиллии,
Помню даже с детства.
И в любой компании
(Я не вру, ей-ей!)
-Ты не молдаванин?
Значит ты еврей.
Я смеюсь, на что ж сердиться?
(Век бы воли не видать).
Как в Одессе говорится:
Чтоб евреем народиться,
Где же столько счастья взять?
Если бы евреем был,
В нашем грешном мире
  То Талмуд читать любил,
Жил бы в Израиле.
Может, пейсы б отрастил
Длинные. Ей Богу!
И молиться бы ходил
Только в синагогу.
Я в Германии был немцем.
В Польше – был поляком.
Как-то назван был эстонцем,
Чувашом, словаком.
Армянин, один знакомый
(Русый я, а был блондин).
Мне сказал: Зачем скрываешь?
Ты же наш, ты армянин!
А всего-то, было дело,
Как любитель грустных струн
Напевал, промежду делом
По-армянски я – «Сирун».
Не впадайте люди в крайность.
Русский, негр, узбек иль грек…
Не важна национальность,
Важно, что за человек.

«Сирун» - популярная армянская песня
переводится как - Любимая.

Стишок Максимки

В день рождения баба с дедом
Подарили мне коня.
Я на нём теперь поеду.
Не догоните меня.
Даже маме вместе с папой
На машине не догнать.

Не боюсь, хоть дождик капай.
Я весь день могу скакать.
Солнце, ветер, я в дорогу.
Неудобства все стерплю.
Только я поем немного,
А потом ещё посплю.
Поскачу я, поскачу я.
Радость просто не унять.
Но чуть позже, а то чую
Памперс надо поменять.
Я вернусь

Уезжал в больницу, душу рвал тоскою
Своим воем, пёс мой, но не оглянусь.
Будто навсегда прощался он со мною.
-Да не вой так псина, я ещё вернусь.

Своему хозяину верный пёс поверь.
Я ж не в путь последний, ещё рано.
Сам закрою за собою дверь
На дорогу, плесканув воды из крана.

Очень скоро вновь вернусь домой,
Подлечусь, пройдя все процедуры.
Так что ты не рвись за мной, не вой
Посмотри, как равнодушны куры.

Будем встрече рады от души.
Я гулять тебя на улицу пущу.
Всё наладится, ты только не спеши
Не тоскуй, тогда и я не загрущу.

Приласкаю, лоб твой почешу.
Дам тебе в лицо себя лизнуть.
Об одном лишь только попрошу
Вой тоскливый лучше позабудь.





Барышне

Не смотрите барышня призывно
Я за вами вслед не побегу.
Вы и симпатичны и спортивны,
Только чем же вам я помогу?
Не маните милою улыбкой
И волос рукой не вейте прядь.
Ваши мысли были лишь ошибкой.
Лучше бы другого поискать.
Я сочувствия полон к вашей доле.
Понимаю одиночества тоску.
Можем поболтать, чего же более?
Облегчить я вашу долю не могу.
Да и не хочу, к чему ломаться?
Я менять свой жизненный уклад.
Так что вам не надо и стараться.
(Даже если ангел вы и клад).
У подруг мужей не отбивайте.
Этим лишь накличете беду.
Счастья то не даст, вы это знайте.
И у вас такого мужа уведут.
Лучше летом съездить в санаторий
Или на курорт, (коль деньги есть).
Там таких накрутите историй
И романов, будет их не счесть.
И ещё чего ни будь, присочините.
Пусть вас слушают, разинув рот.
О горячей страсти расскажите
Романтично приукрасив эпизод.

Может, так случится, и найдёте
Там того, кто станет сердцу мил.
Нежной розой снова расцветёте…
Умолкаю, много я наговорил.


Сегодня пятница (шутл).

Сегодня пятница, а завтра будет…Вторник?
А может быть Среда или Четверг?
Один сижу я, как монах затворник
И рядом никого, кто б опроверг.
На календарь смотреть? Была б охота!
И «ящик» свой включать не по нутру.
Я знаю, после Пятницы Суббота.
По крайней мере, так и было по утру.
А если мне не хочется Субботы?
Работать хочется, ведь не бездельник.
И плюнув на все отдыха «заботы»
Возьмусь, я за дела, как в Понедельник.

Неврастения

Часто мир не справедлив.
Если ж есть амбиции,
То поставь себя, попробуй,
На других позиции.

Собрали консилиум боги
Мне на радость иль беду.
Сам с собою диалоги
По ночам порой веду.
В поликлинике, невролог,
Говорил с улыбкой змия,
Уходя за ширмы полог:
-Это всё неврастения.
Да с чего б неврастения,
Если сильных нет тревог?
А писать стихи такие
Мне судил, как видно Бог.
Зря ходил к врачу наверно.
Все мы, в общем, простаки.
Только хорошо иль скверно,
Что запишут в дураки?
Может мне втайне гордиться?
Не секрет скажу я вам,
Что в народе говориться:
-Счастье – только дуракам.
Вот и мне, быть может, тоже
Вдруг возьмёт да повезёт.
Но здоровье всё ж дороже.
Подлечусь, авось пройдёт.

И снова о Них…

То скажет вам любой поэт.
Что не красивых женщин нет
Нет глупых, вредных, скверных
(Как, впрочем, нет и верных)
Нас с кем-то надо им сравнить
(Ну, чем не повод изменить?)
Дань мудрости их и красе
Так делают отнюдь не все.
Их в этом бестолку винить
А надо их любить, любить.
Любить! Учтя, они ревнивы
Свои грехи, стараясь скрыть
Капризны, могут быть, сварливы…
И всё же, как их не любить?
Они наивны, простодушны,
Заботливы и так радушны
Но слух про вас или донос
И сразу всё пошло в разнос.
Они не медля, примут меры…
Так появляются Мегеры
Но стоит много денег дать
Они становятся опять
Нежны, как вешние цветочки.
Не женщины, а ангелочки
Ну, как же нам их не любить?
Тоска без них на свете жить.


Монолог

Кто не пьёт, а кто пьёт и не ест.
Ну а спросишь, ответит хмуро.
-Предположим, вдруг пить надоест,
Тут наружу и выйдет натура.
У натуры размер с кулачок.
Вся усохла и проспиртовалась.
Я повешу её на крючок,
Чтоб она на миру красовалась.
Если всё же вдруг брошу пить,
Посмотрю вокруг глазом трезвым.
Мне ж тогда не захочется жить
На бедлам, глядя тратить нервы.
Ты не пьёшь? Ну, тогда и не пей.
Знать сгубила тебя культура
Да и бабу свою не бей.
Я ж свою бью за то, что дура.
Прогнала бы другая давно,
Но ей жалко меня, ханыгу.
Не хозяйка, а так, г...но.
За всю жизнь не прочла и книгу.
Жаль сынишку, растёт балбес.
Уже курит, а может и пьёт.
Баба ж бесится, точно бес
За любую провинность бьёт.
Видишь, я не кривлю душой.
Малость пьян, да не балабон.
Ты мужик по всему не плохой.
Дал бы денежек на самогон.

Как все

Во мне почти сто личностей живёт.
Герой и трус, и Герострат и Гиродот.
Поэт-романтик и убийца животин.
Герой любовник и вернейший семьянин.
Лентяй, бездельник, жмот и вертопрах.
При всём при этом в вечных я трудах.
Во мне есть странник лёгкий на подъём
И домосед, дом, покидающий с трудом.
Святой, молящийся о снятии грехов.
Злодей, творящий зло до петухов
Молчун, болтун, пройдоха и совок.
И как в себе всё уместить я смог?
Я скрытен, но открыт по простате…
А впрочем, я такой же, как и все.

Тяготение

Тяготение, притяжение
Прижимает нас к Земле.
Мы ж стремимся с напряжением
Оторваться, хоть во сне.
И летя над облаками
Помахать Земле рукой.
Но ведь знаем, знаем сами,
Что вернёмся мы домой.
Мы с Землёй неразделимы
Плоть от плоти на века.
Солнцем яростным палимы
Мы хотим, чтоб облака
Белоснежным покрывалом
Прикрывали нас опять,
Как когда-то одеялом
Укрывала в детстве мать.
Притяжение, тяготение
Всей Земной юдоли суть.
Что ж мы рвёмся в упоении
Улететь куда ни-будь?
 

Дежа  вю

Вот снова оно, чувство удивления
Как будто бы на грани пробуждения.
Ассоциации вдруг всплыли издалёка
Из тайников души запрятанных глубоко
И смутное предчувствие томило,
Что это всё уже когда-то было.
Пытаюсь мысленно схватить и охватить
Ту ускользающую, словно ветер нить.
Она манит, но словно призрак тает,
И разум возмущённый понимает.
Всё бесполезно. Чувства обманули.
Они, как бы играясь всколыхнули
Воспоминанья из реальности былой.
Но было ль точно это всё со мной?
Да что гадать, закончено ревю.
Не в первый раз со мною Дежа-вю.

Люди и собаки

Как-то раз спросил я у кинолога
Трудно ли собаку воспитать?
Он ответ обдумывал не долго
И вот так мне начал отвечать:

-Век совсем не долог у собаки.
Пара месяцев и всё она поймёт.
То, что человек умнее – враки.
Жизнь длинней, но дураком помрёт.

Не предаст собака, не обманет
Хоть ты раз лишь в день её корми.
Жизнь отдаст, раздумывать не станет.
У собак нет подлости в крови.

Человек, совсем другое дело.
В нём есть всё, коварство, злоба, ложь.
Человечество духовно не созрело.
Как подумаешь, охватывает дрожь.

Мы – вселенская пыль

Мы всего лишь Вселенская пыль
Мчит нас Вечность и в небыль и в быль
Так что ты в Никуда не спеши
Ведь нужно воспитание души.
Мы материи грубой рабы
Ждут тела наши тлен и гробы

А душа, чтоб воспрянула в высь,
В Бога верь и за веру держись.
Смерти нет, это лишь переход
В мир на наш не похожий уход
Нет в нём и разделения полов,
Рас различий, понятий и слов.
Высший разум чтоб Богом назвать
Надо многое в жизни познать
Все хотят – только Истины нет
Хочешь, сделай запрос в интернет
Иль отправь в вечный Космос привет
Не получишь оттуда ответ
Пыль Вселенной мы все, я и он.
Правит ею единый Протон
Созидая и счастье и страх
В параллельных и в наших мирах.

Когда-то вскроется…

Когда-то вскроется часть тайн
Завеса тьмы рассеется
И выплывет на свет обман
Как с плыньи медведица.
На льдине правды поплывёт
На встречу неизвестности
И может, где ни будь, найдёт
Предел бесчеловечности.
Но мы рабы чужих доктрин
В цепях повиновения.
И блеск, сияющих витрин
Нас ослепит в мгновение.
Кино и радио обман
Настырно убеждает,
Что зла развеется туман,
Что, правда, побеждает.
Увы, но в жизни всё не так.
Нет даже равновесия.
Людской натуры злобный мрак
Трамплин для мракобесия.
И опечален Бог за нас.
Но всё же вновь и вновь
Его мы слышим тихий глас:
Прощение и Любовь!

    Смятение

Смятение, в душе моей, смятение,
А я не знаю право слово от чего.
Давно уже прошло садов цветение,
Но сердце щемит отчего-то мне оно.
Тоска то нападёт, то удалится.
Как будто это осень, не июнь.
И говорю себе: Три раза сплюнь.
Ушедшее назад не возвратится.
Пустое, все волнения – пустое.
Оставь себя и близких ты в покое.
Не сетуй, не скорби, не обессудь.
Сам выбирал себе по жизни путь.
Сам отлучил себя от поприща поэта.
Жизнь, посвятив служению семье.
Пусть не поставят памятник за это.
Креста простого хватит мне вполне.
И вот опять, уже на склоне лет
Вдруг вырвалось всё то, что накипело.
Душа моя проснулась и запела
И снова ощутил, что я поэт.
Всё пережитое пытаюсь я понять.
Как слёзы рифмы капают в тетрадь.
У Бога и судьбы прошу прощения.
Смятение в моей душе, смятение.




Баба гнала самогон

Баба гнала самогон
Всех домашних, выгнав вон.
Деток ставила в дозор
Что бы ни принять позор
Если, словно бы бандит
Участковый налетит.
Гнать решила поутру
(Хоть оно не по нутру),
Есть не писаный закон.
Гнать лишь ночью самогон.
Бражка свежая созрела
И она взялась за дело
Ведь в российских деревнях
Без бутылки просто крах.
Как сказал ей дед Малюта
Крепче доллара валюта.
Как обычно рано встала.
Змеевик она достала.
Коровёнку подоила
И на выпас спровадила.
Зёрен курам сыпанула
И воды им плесканула.
Коз на луг, гусей на пруд.
Уж таков крестьянки труд.
И семье чтоб не во вред,
Щи сварила на обед.
Тут и муж Петруха встал.
Со вчерашнего устал.

Допоздна вчера с соседом
За бутылкой вёл беседу.
Вскоре выборы опять.
За кого голосовать?
Литра два уговорили
И совместно порешили:
-Чтоб не отняли покосов
Будем за Единоросов.
Пётр не зря поил соседа,
Вёл с ним умные беседы.
Колька по своей натуре
Сущий волк в овечьей шкуре.
Ненавидел он того,
Кто крадёт кроме него.
Был колхозным активистом,
А теперь стал анархистом.
Зависть его так и гложет
На трезвяк всегда заложит.
Муж, Петро, засел в овраге.
Утащив литруху браги
И смотрелся молодцом
Закусив всё огурцом.
Вытащила спец-корыто,
В сене было что зарыто,
Трубки все соединила,
Змеевик водой залила.
Лампу стала разжигать
Ту, паяльною что звать.
Как обычно в этом крае,
В дальнем и пустом сарае.

Старший сын помочь пришёл.
Вскоре и процесс пошёл.
Он с колодца воду носит.
Муж пришёл и пробу просит.
Замахнулась сгоряча,
Но плеснула первача.
-Дом, Петяня, не колхоз,
Вывози, иди навоз
От скотины в общу кучу
Не то холку нахлобучу.
Вилами кидай ловчей
И гляди кругом зорчей.
Участковый больно прыткий.
Не жалея свои лытки,
По деревне так и ходит
Что не надо всё находит.
То, что было перегнала.
(Но ведра конечно мало).
Так что нечего гадать,
Вскоре снова надо гнать.
Аппаратик разобрала,
По закромам заховала.
Поросят зашла проведать,
Позвала семью обедать.
За столом муж восседает
Хлеб ломтями нарезает.
Только граммов сто налил
К дому «козлик» подкатил.
Жирный, потный и багровый
Вылезает участковый.
 
В дверь ногой и в дом заходит,
За столом семью находит,
Пузом толстым шевелит
И сурово говорит:
-Не успел поймать за гонкой,
Лей на пробу самогонку.
Вот ведь Колька, паразит!
Сбегал к оперу – бандит.
С детства был ему в пример
Павл Морозов – пионер.
Подаёт им полторашку:
-Наливай ещё и бражку.
Жаль, что вызвали в район.
От собраний только звон.
До сих пор гудят в ушах
Эти рапорты в верхах.
-Фёдр Степаныч, сядь обедать
Раз зашёл ты нас проведать.
Правда, щи у нас без мяса
Аж до окончания Спаса.
  -Я не ем без мяса щи.
Так что баба не взыщи.
Наливай пузырь, корова.
Пошустрей и будь здорова.
Жрать хочу, жена заждалась.
Там я и сниму усталость.
Выходя, слегка споткнулся,
И сердито матюгнулся.
Попыхтел, за руль садясь
И уехал восвоясь.

Так живут у нас в деревне,
Как и предки наши древни.
Ведь колхозы развалили.
Всё на самотёк пустили.
Не ударился кто в пьянство,
Те, ведут своё хозяйство.
Нет работы - нет зарплаты.
Председатели богаты,
А простые работяги
Не жульё и не сутяги,
Продают паи за грош.
Фиг чего с них соберёшь.
Нечем ни пахать, ни жать.
Молодёжь, скорей бежать
В город. Ищет там работу.
В воскресение иль в субботу
Приезжают навещать
И с собой продуктов взять.
Старики здесь доживают
И чем могут, помогают.
Нарушая наш закон
Гонят бабы самогон.
Ведь в деревне по старинке
Все услуги за бутылки.
Хоть при том и тратят нервы,
Крепче ОН рубля и Евры.

Ужастик

Отработав день-деньской
Я пришёл к себе домой.
Что на ужин было слопал.
К телевизору потопал.
Взяв газеты, Труд и Спорт,
Авторучку и кроссворд,
Взгромоздился на диван,
И винца налил стакан,
Чтобы просветлять свой ум…
Чуть попозже слышу шум
Я из кухни. Встал, пошёл
И вот что я там нашёл:
Из-за печки, кое-как,
Выползает враг-маньяк.
Он шипел и извивался.
Надо мною издевался:
-Дай мне руку точно другу
И запомнивши услугу
Не скручу тебя в пучок,
Поживёшь ещё чуток.
А проявишь себя смелым
Вместе и займёмся «делом».
Женщин падших я опять
Буду мучить и терзать.
Ты да я и друг вампир
На троих устроим пир.
В кабаке найду «подстилку»
Наркоманку и курилку.
Отыщу такую сразу
Привезу в подвал, на базу.
Все наколки, вместе с кожей
Мы сдерём и уничтожим.
И чем больше их на ней
Тем нам будет веселей.
Эх, повеселимся в сласть,
Пирсинги клещами рвать.
Брат вампир залижет раны.
В этом деле он упрямый.
Чем ещё его кормить?
Дай лишь кровушки испить.
Обезболивши всё тело
Снова примемся за дело
И вампирчик, уж извольте,
Ей клещами вырвав ногти,
Снова кровушки попьёт
И довольный спать уйдёт.
Я тесак, намазав смальцем
Шинковать ей буду пальцы.
Ты же, чтобы не скучать,
Будешь солью посыпать.
У меня мороз по коже.
Как же это? Это что же?
Задрожал весь, будто вымерз,
А маньяк почти что вылез.
Волю всю, собрав в кулак
Я сказал маньяку так:
-Ну-ка лезь назад урод,
А не то, в поганый рот,
Кол засуну из осины.
Или прочей древесины.
Живо справлюсь я с тобой
Окропив святой водой.
Твоей злобе в перевес
Есть ещё с распятием крест.
А чтоб слушал мой приказ
Получи-ка промеж глаз.
Припечатал в лоб заразу
И маньяк, поникнув сразу
Перестал шипеть, юлить,
Стал плаксиво говорить:
-Ну, зачем же так жестоко?
Я лишь роль свою играю.
Скучно мне и одиноко,
Вот в ваш мир и вылезаю.
Ждут меня тут или нет
Вылезаю и привет
Словно сайт на интернет
В лоб словил, чем тут гордиться?
И обратно стал щемиться
В узенький, за печкой лаз,
Чтоб не получить и в глаз.
Я довольный улыбнулся,
Покачнулся и проснулся.

На диване я сидел.
Телевизор всё шипел.
Всё, не буду больше впредь
На ночь ужасы смотреть.

Прощай Баку

Прощай Баку! Вот я и уезжаю,
Теперь уже как видно навсегда.
И сердцем полным грусти ощущаю,
Что не вернусь, быть может, никогда.

Я много лет прожил с тобой в разлуке
Не видя зарева твоих ночных огней.
Душа рвалась к тебе в извечной муке.
Мой город детства, город юности моей.

Неоднократно я с тобой прощался.
На отдых ездил, по работе и при том,
Я с радостью обратно возвращался
К родителям, здесь был мой дом.

И теперь я всё чаще скучаю
О твоих постоянных ветрах
И по улочкам старым гуляю
В ностальгических, красочных снах.

Вспоминаю счастливое детство,
Пляж песчаный, театры, кино…
Только память осталась в наследство.
Как же было всё это давно!

Прощай Баку! Вот я и посетил,
Места любимые, родные с детства.
Подарки, взяв и на поездку средства
И помолился у родных могил.

Где был мой дом – построили дорогу.
Нет Зоопарка, хоть рыдай навзрыд.
Но тот же на бульвар и бухту вид,
На парк, где целовал я недотрогу.

Знакомых прежде мест и не узнать.
Баку расстроился и сильно обновился.
Но школа номер шесть, где я учился,
Стоит, работает и ей ещё стоять.

Пойду бульваром медленно пройдусь
И постою на площади Азнефти.
Несёт моряна острый запах нефти.
Прощай Баку! Я больше не вернусь.

К камням Девичьей башни прикоснусь.
Напротив театра был мой первый садик.
Теперь же тут с фонтаном палисадник.
Красиво, отчего ж на сердце грусть?

Прощай Баку! Теперь душа в покое.
Мечта исполнилась, увидел что хотел.
Сломали многое, построили другое.
Теперь назад, в Россию, в свой предел.

И новый город так уже не дорог.
Пусть стал он краше, чем когда-то был.
Воспоминаний не задёрнут полог.
Мне дорог прежний, я его любил.

Ещё живут здесь близкие мне люди.
Я связей родственных не буду рвать.
Кто жил в Баку, его, тот не забудет
И будет очень часто вспоминать.


Лети и впредь в Баку душа моя, лети.
В любимый город белокрылой птицей.
Лишь двое суток до тебя пути,
Но ты, увы, теперь стал заграницей.

Я в чайхану зашёл, сказал: Салам!
Чайханщик, за манат, принёс мне чаю.
Его пил с сахаром и с грустью пополам.
Прощай Баку! Прости, я уезжаю. 
 

Музей Есенина в Мардакианах


Музей Есенина в посёлке Мардакиан.
Строение скромное под крышей плоской.
Его тут не было, когда в Азербайджан
Есенин приезжал в пальто не броском.

Попасть он очень в Персию хотел
Где Саади, Хайям, стихи творили.
Но путь опасен даже тем, кто смел
И Чагин с Кировым его отговорили.

Баку восточный город, суета.
Кричат торговцы и пыхтят локомотивы.
В Мардакиан поехал он тогда,
Чтоб там писать «Персидские мотивы».

Огромный парк у дачи и бассейн
И разных певчих птиц весёлый щебет.
Среди аллей, где разрослась сирень,
Воспоминание о России сердце щемит.

Здесь как в России будят петухи,
Чуть позже, муэдзин зовёт к намазу.
Теснятся рифмы в голове. Стихи,
Так и хотят лечь на бумагу сразу.

Ночами в комнате довольно душно было.
Ну что поделать, ведь от моря далеко.
Кухарка кашу к завтраку варила,
А Шаганэ им приносила молоко.

Бывали здесь поэты, музыканты
И замолкал на время птичий гам,
Когда Сергею пели местные таланты
И рвался ввысь под кяманчу мугам.

Музей Есенина в посёлке Мардакиан.
Поют заливисто в ветвях деревьев птицы.
Как и тогда, когда в Азербайджан
Поэт заехал, чтобы ехать за границу.

Чагин – редактор газеты Бакинский рабочий
и второй секретарь Ком партии Азербайджана
Киров – первый секретарь Ком партии Аз-на.
 Оба отдыхали на даче в Мардакианах.
Кяманча – вост. смычковый музыкальный инструмент.
Мугам – протяжная песня

Сила любви

Огород, заброшенный,
  я засею клевером
И беря пригоршнями,
 семя кину веером.
Сорняки колючие,
 вырвав, в кучу брошу
И таким старанием
 соседей огорошу.
Он, цветя, накормит
 пчёлок прилетающих
И укроет землю
 от лучей сверкающих.
Там, в тени от листьев,
 шмель отроет норку
Проходя, нечаянно,
 я рассыплю горку.
Шмель с испугу вылетит,
 загудит сердито,
Не пройдёт минуты
 и беда забыта.
Привлечёт мохнатого
 сладостный нектар
Тот, что этот клевер
 преподносит в дар.
И быть может милая,
 возвратится вновь
Вот что делает со мной
 страстная Любовь.

Случайная встреча
Нине
Проездом, раз заехал я к родне
В родной мне край. Чтоб навестить.
Дней четырёх хватает мне вполне,
Чтоб повидаться и поговорить.

Конечно же, днём дома не сижу.
Ведь ехал не за тем, чтобы скучать.
По городским я улицам брожу.
Вот и тогда пошёл я погулять.

Шла женщина и вдруг остановилась
Воскликнув: Неужели это ты?
Узнал её и я, хоть изменилась.
Истёрло время юности черты.

Мы были молоды, упрямы и беспечны.
Максималисты. Обижали не со зла.
Казалось нам, любовь продлится вечно,
Но от костров любви осталась лишь зола.

А помнишь, как в Махачкале гуляли?
И от страстей кружилась голова.
Мы веселились и в любовь играли,
Чтоб, наигравшись разбежаться навсегда.

С тех пор уже десятки лет промчались,
А вот такого и представить не могли.
За сотни вёрст от дома повстречались
Над речкою с названием Кирпили.
Дай Господи

Ни к чему мне своими руками
Возводить бастион недоверия.
Люди сделают это сами,
А мне Господи, дай терпения
И направь мои мысли в русло
Где поток твоей воли течёт.
Свято место не будет пусто.
Суета ж бытовая не в счёт.
Пусть хула бьет больнее, чем камни
Попадая и в глаз и в бровь.
Но печалиться стоит нам ли?
Миром правит Господь и Любовь.
Злы, добры или безразличны,
Льём свою иль чужую кровь.
Все мы люди, мы все обычны.
Нас создали – Господь и Любовь.

Мы очень разные

Мы очень, очень разные с тобою,
Но много лет мы вместе до сих пор
Довольно редко я с тобою спорю.
Нет смысла затевать с тобою спор.

Недавно мне сказала моя дама,
Что как мужчина я ещё в цене.
Мол, не ходи налево и направо
Пока я молода и всё при мне.

Хитрит моя подруга и лукавит.
Её как драгоценность берегу.
Меня к ней постоянно так и тянет
Куда же от неё я побегу?

Хотя по жизни и бывали ссоры
До драки между нами не дошло.
И я терплю попрёки и укоры,
Что денег мало и что многое ушло.

Да, маловато, ладно, перебьемся.
А что прошло того не воротишь.
Мы над жульём богатым посмеёмся.
Пускай бегут, наворовав в Париж.

Мы счастливы, что мы живём в России
И пусть проблемы, да не в том вопрос.
Над нами небо бесконечно синее.
И с нами Божья Матерь и Христос.
Близко старость

Близко старость. Стоит у порога,
Но людской не боюсь молвы.
То вдруг печень заноет убого,
Селезёнка ей вторит, увы.

Не поесть шашлыков теперь вволю.
Алкоголь лучше вовсе забыть,
Но стерплю эту тяжкую долю.
Ведь осталась возможность любить.

От любви не бывает изжоги.
От любви и от ласковых слов,
Что когда-то твердил недотроге,
Веет запахом сладким цветов.

Но ведь слаще, намного слаще
Поцелуй твоих нежных губ.
Нет в любви твоей капли фальши,
Как бы ни был я изредка груб.

Ты простила мне, всё простила.
Все обиды и все грехи.
В этом святость твоя и сила.
Для тебя все мои стихи.

Армия. Воспоминания

Я пишу по настроению.
Не люблю, чтоб кто давил.
Ещё ротному, Бронштейну
Это всё я объяснил.
Он служака был отменный.
Строг, но очень справедлив.
Не давал он послаблений
Тем, кто от роду ленив.
Напирал Эпштейн на дышло.
(Взводный мой.) Ну, каково?
Похамить решил, не вышло.
Восстановлен «статус кво».
Я его вполне культурно
Обругал в ответ на мат.
Чётко, но  литературно
Всё на вы, ведь я солдат.
Он всё быстренько усвоил.
Я «ругнулся» раза три.
Он сказал: Не надо, понял,
Лучше матом уж пошли.
А за часик до отбоя
Роберман гитару брал
И в курилке, для настоя,
Песни разные певал.
Пел, обычно, с вдохновением
О любви и всё подряд
И о том, как с нетерпением
Жаждет Дембеля солдат.
И считает дни, недели.
(Не служившим не понять).
Подогнать бы, чтоб летели.
Дома ждут отец и мать.
В умывалке Кернер брился,
Вспоминая милый кров.
К нам в компанию прибился
Скромный Юрочка Петров.
С высшим был образованием
К нам на год попал служить,
Чтобы с лейтенантским званием
Дальше жизни путь торить.
Слушал молча, улыбался
Очень вежлив, не речист.
Он у нас практиковался.
(Стал, в дальнейшем, КГБист).

Приходил ефрейтор Мюллер
Чуть гнусавя подпевал.
Был, по прадеду, он бюргер.
Свой Мукачев обожал.
Очень сильно возмущался
Коль фашистом обзовут.
Он краснел и заикался:
- Нихт фашист, их дойче тут…
Все мы были молодые
Все герои, молодцы.
Все разведчики лихие
Красной Армии бойцы.

Где ты, вдохновение?

Где моё ты вдохновение?
Что ж не рвёшься из груди?
Где бы столько взять терпения,
Чтоб искать и чтоб найти.
-От работы дохнут кони.
Говорил мне друг-лентяй.
-Ты же «рвёшь», как от погони.
Брось всё к чёрту, отдыхай.
И тогда в тиши безделья
Вдохновение придёт.
Станешь, пьян ты без похмелья.
Стих рекою потечёт.
Это знаю, но ведь надо
Прокормить свою семью.
По трудам мне и награда.
Вот зимой и запою.
А пока одни заботы.
Ночь, коротенький досуг.
От субботы до субботы
Я не покладаю рук.

Лето, жара

Вот громом прострелило небосвод.
На землю хлынули воды потоки.
Мы ждали этого почти весь год
прося у Господа простить пороки,
так свойственные всем живым
и нивы напоить дождями.
Жара жестокая и мы горим
платя стихии и домами и лесами.
Но видимо естественный отбор
плевал на нашу технику и знания.
Проигрывая наш с природой спор,
за грех гордыни терпим наказания.

О диктатуре

Нам с детства общество внушает,
Не делай эдак, делай только так…
А кто установления нарушает,
Тот обществу и сам себе же враг.

Диктат во всём. И в малом и в великом.
И церковь учит: Только в Бога верь!
Не согреши, не укради – не будешь битым.
Не будешь, выкинут за жизни дверь.

Живя сегодняшним, не учимся на прошлом.
На завтра многим просто наплевать.
Всем хочется, чтоб было всё хорошим,
А что изгадим, нам не убирать.

Всегда отыщется застрельщик и бунтарь
Мечом и пулями крушащий все каноны.
А Демократия? Она, как впрочем, в старь
Есть Диктатура обличённая в Законы.

Когда же Демократия слаба,
Анархия цветёт кровавым цветом.
И Диктатуры просят господа,
Чтобы порядок был на свете этом.

Стихи Катулла

Меня позвали. Руку протянул,
Чтоб положить стихи Катулла.
Читая на диване, чуть вздремнул
И уронил, конечно, мимо стула.

Ту книгу, помнится, мой друг, оригинал
(Быть может, чтобы просто приколоться)
В подарок мне на день рождения дал:
-Читай мол, древних римлян. Из колодца

Их мудрости черпай, сколь «унесёшь».
Тем более рифм нет там и в помине

Античный лирик, что с него возьмёшь?
Стихи тогда такие были в Риме.

Во времена расцвета Рим погряз
В грехах, вплоть до юнцов за «партой».
Был даже Юлий Цезарь не указ…
Сошёлся Марк Антоний с Клеопатрой.

И трудно было отыскать стены
Без надписей в античной прозе.
Порой с рисунками распутников «вины»
Кто с кем и даже в какой позе.

А Рима граждане, плебеи и рабы
Старились подражать своим кумирам
И не были ни грана смущены,
Тем, что разврат их правит миром.

Катулл Веронский был провинциал.
Он в Рим отправлен был учиться.
И обучился. Жизнь столичную познал.
Уйдя в загул, не мог остановиться.

Какая там учёба? Деньги есть.
Днём сходки у Сената, драки, споры.
Спина порой страдала, но не честь.
А по ночам гулянки, разговоры.

В Лесбию, как писал он, был влюблён.
Она ж отказом его часто обижала.

В стихах выплёскивал переживания он,
Когда она с другими возлежала.

Ни скачки и не гладиаторов бои,
Ни Цицерона речь, не ругань Брутта
Уже его так сильно не влекли,
Как сладострастная Лесбия почему-то.

Её порочность, скверный нрав, он сознавал.
Прощал измены и себе и её мужу.
Метеллу Клодию Лесбией называл
(Для конспирации наверно было нужно).

Он умер рано, лет так тридцати.
Оставив всю родню свою в печали.
За сотни лет его античные стихи
Читали многие и даже изучали

Обычаи, жизнь, нравы тех времён,
Как современника, свидетеля событий.
Кто получением знаний увлечён,
Тот часто делал множество открытий.

Писали переводы Пушкин, Фет,
Валерий Брюсов, многие другие.
Пролив на лирику Катулла свет.
(И переводы, в общем, не плохие).




Хотел бы чувствам…


Хотел бы чувствам дать я выходной,
Чтоб отдохнуть от всех страстей кипения.
Пусть этот день мой будет, только мой,
Но вновь напрасного ищу уединения.

Уйти в затвор от жизни суеты?
Пусть, для меня, всё в бездну канет!
Забыть Любовь, надежды и мечты?
Бес искушения везде достанет.

Молитвы к высшей силе обращу.
Лоб расшибу поклоны отбивая.
К чему стремился в жизни? Что ищу?
В сиянии золота явилась мне святая.

К себе позвала ближе подойти,
Сказав: Поздравь, и в щёку поцелуй.
Услышан ты и дар готов, чуть подожди,
Его получишь позже, не горюй.

Ты с силой высшею себя объединил
Обет, ей, дав к добру стремиться.
И сможешь многого ещё добиться
Поскольку честен в своей клятве был.

Мечты, надежду, Веру и Любовь
Не изгоняй из сердца ни на миг,

А если возомнишь, что всё постиг
Покайся и начни с нуля всё вновь.

Мне показалось, это был лишь сон.
Всё невозможно выразить словами.
Как будто Ангел опахнул крылами
Взлетая в необъятный небосклон.

И ощутил всю Божью благодать
На свет шагнув, из темноты сомнения.
Уверовав, что бесам искушения
Теперь уже со мной не совладать.

В больнице

Лежу. А может плюнуть в потолок?
Он чист, как будто муха не сидела.
Но нет, сидит комар, что, то и дело
Гудеть перед укусом ночью мог.
Ох, высоки здесь очень потолки.
И не доплюнуть, изогнись хоть в хорду.
Один уж пробовал. (Наверное, с тоски)
И получил плевок себе же в морду.
Заходит в чёрной майке человек
-А напиши-ка обо мне ты стих.
Не знаю, кто он и не знать бы век
Вдруг даже сквознячок как бы затих.
Вот так же к Моцарту, когда-то, в чёрном
Зашёл монах Реквием заказать
И денег обещал, когда закончит.
Назначил срок. Сказал, приду забрать.
Но не пришёл, а Реквием закончен.
И умер Моцарт, он не смог творить.
История печальна, даже очень
А денег не было, на что похоронить.
А в чёрной майке человек всё ходит.
То в дверь заглянет, то уходит покурить
Он на меня тоску уже наводит.
Да напишу, чего ни будь, уж так и быть.
Соседи смотрят сериалы про ментов
Сквозь стены слышно всё, мешают спать.
Тот, в чёрной майке человек, кто он таков?
Сказал хотя бы как же его звать.

Сочинять или нет?

Однажды встретились два старых друга.
За чаепитием беседа их текла.
Один был много старше, роль супруга
Он так и не изведал. Не дала
Ему судьба такого счастья в жизни.
Он посвятил её служению Отчизне.
Второй же, посетивший много стран,
Когда-то шулер, разгильдяй и хулиган.
По глупости изведав в полной мере
Немало бед, и утвердившись в Вере
Сказал товарищу: - Хочу писать роман.
Да и по жизни сочинительством заняться
К тому во мне есть и желание и страсть.
Кем, как ни автором деяния сохранятся
В истории. И не дадут пропасть,
Исчезнуть навсегда, уйти в забвение
И подвигам и славе и несчастьям.
Хочу и я быть чуточку причастным
Создав роман, про наше поколение.
Забыты имена любимцев счастья,
Что властвовали пользуясь богатством.
Не сохранились и исчезли без следа,
А вот писателей, поэтов имена!
Пусть унижали власти их и гнали
Все достоянием народов мира стали.
Их чтут и помнят благодарные потомки.
Им с бронзы памятники ставят на гранит.
По юбилеям восхваления громки.
И слава их в века стрелой летит.
Сидел в задумчивости старший из друзей.
Тирада младшего товарища прервалась
И пауза в беседе удлинялась,
Но, всё-таки предел настал и ей.
Он, наконец, сказал: Всё, правда, это.
Отпил из чашки чай, зефир куснул.
-Ты в настоящее, увы, не заглянул.
Взгляни на жизнь писателя, поэта.
Подлей чайку и угощайся пирогом,
А я внесу в твои суждения ясность
И покажу, какая есть опасность
При сочинительстве. Ты осмотрись кругом?
Что значит автором сейчас прослыть?
Да хуже ничего не может быть!
Одно название писателя, тем более поэта
Синоним не способного к работе человека.
Если он плох – посмешище толпы.
Посредственен – тогда уйдёт в забвение,
Если талантлив, то посредством клеветы
Завидуя, сживут со свету без сомнения.
Со скоморохами, комедиантами сравним
Ругают критики, жизнь отравляет аноним.
Лишь только тех охотнее прощают
Кто кажется глупей, поверь уж мне.
Как должное всё это принимают,
Но превосходства не простят в уме.

Писатель Правду должен говорить.
А напечатанная Правда колет глаз
Сильнее устной. Гений пишет без прикрас.
Иначе даже смысла нет творить.
Давай-ка, вспомним тех, кто знамениты.
Кто современникам посмел сказать,
В своих произведениях показать,
Всю Правду общества. И многие убиты
Или гонимы были. В общем, все известны
Скорей несчастьями, чем тем, что написали.
Ведь многие и книг их читали.
Им лишь несчастия гонимых интересны.
Власть их боится как школяр учителей,
Что строгостью своей не допускают
Разболтанности и всё время заставляют
Учиться, исправляться, быть умней.

В тяжёлом умственном труде и день и ночь
Проводит автор, чтоб создать творение.
Роман, рассказ, эссе, стихотворение
И этим самым человечеству помочь.
В ответ всё чаще лишь неблагодарность
И, в общем, крохи на насущный хлеб.
Не ходит по миру он волею судеб?
То это принимается за странность.
-Ну надо ж, деньги есть! Где их берёт?
Видать лопатой денежки гребёт.
Писательство доходно, кто ж не знает!
(Лишь у жулья никто доходов не считает).
Есть и такие, кто по связям иль родством
Живёт в достатке, их в пример не ставлю.
Но ты не связан знатным кумовством.
Вот от чего тебе писательство не славлю.
Бывает так, что чья-то мощная рука
Хранит и финансирует счастливцев.
Но так не много умных спонсоров пока.
А больше жуликов, рвачей и проходимцев.
Вот всё, что мне хотелось бы сказать.
Талант бесспорно есть в тебе, я знаю.
О том, что может быть, предупреждаю
И не советую на это поприще вступать. 
Тебе решать, как дальше поступить.
Если писать, так дело, а не вздоры.
Подвинь-ка чашку, чтоб чайку подлить.
Да и закончим эти разговоры.


Сказ о «волшебном мече»
1
Нёс инок Фрэч «волшебный меч».
Он шёл издалека.
Хотелось отдохнуть, прилечь,
но некогда пока.
Он шёл в далёкую страну,
где нет зверей и птиц.
Людей, чтобы начать войну
за передел границ.
Волнисто лезвие меча.
Он весь сиял как будто.
Не тяготил тот меч плеча.
Длиной в четыре фута.
По силе мышц, в противовес,
менять мог меч удельный вес.
Какой секрет в нём был сокрыт
ни кто не мог сыскать.
С энергий звёздных он отлит.
Как? Людям не понять.
Была легенда, полубог,
здесь, на Земле гулял
и подарить кому-то мог,
а может, потерял.
Потом к себе он улетел,
ни с кем не попрощался.
Что делал здесь? Чего хотел?
И более уже не возвращался.
Оружие это, грозное вполне,
с тех пор, увы, осталось на Земле.
Хоть полубогу, в целом,
другим служило целям.
В руке тот меч слегка жужжал
и выглядел красивей.
Он резал камень и метал,
как воздух, без усилий.

2
Немало бед принёс тот меч.
Да сколько ж людям плакать?
Седой как лунь, сам инок Фрэч
унёс тот меч, чтоб спрятать.
Уже пол года шёл монах
в глуши лесов скрываясь.
Неведом был монаху страх
накидкой укрываясь,
зелёной, прятался от глаз,
коль близко люди были.
А звери дикие тот час
с пути его сходили. 
В его груди огонь пылал.
День каждый, как вчера.
Питался он, чем Бог послал,
не разводя, костра.
Когда же на своём пути
поля, луга встречал,
старался ночью их пройти,
чтоб кто не увидал.
И вот пришёл монах туда,
куда лет сто, поверь,
не приближались никогда
ни человек, ни зверь.
Пирамидальная гора
с вершиной усечённой.
Чужой Земле была она
в окраске тускло чёрной.
Лишь кое-где лепился мох
в углубленных местах.
К ней подойти никто не мог.
Пронизывал всех страх.
Но инок Фрэч, взял в руку меч
и страх тот час исчез.
Тяжесть ушла со старых плеч,
на гору он полез.
Он будто вновь стал молодым
был полон свежих сил.
Седые волосы над ним
вихрь лёгкий возносил.
3
Из леса выскочил отряд,
к горе он поскакал.
Князь во главе и был он рад,
что Фрэча он догнал.
Пол года он его искал,
где только мог, везде.
Он убивал людей, пытал,
не находил нигде.
Разграбил все монастыри,
живьём сжигал монахов,
но те на смерть с молитвой шли,
на дыбу и на плаху.
-Взять! Чернеца с мечом ко мне!
Но кони дыбом встали,
попятились, хрипя в узде
и замертво упали.
Солдаты бросились вперёд,
но тут же отступили.
Сжимал им души страха лёд,
глаза пустыми были.
Князь в гневе зарубил двоих.
-Я приказал хватать!
Но и храбрейшие из них
хотели бы сбежать.
-Тогда достаньте хоть стрелой!
И луки все достали,
но воздух как бы стал густой
и стрелы в нём застряли.
Потом попадали в траву,
все разом, как попало.
Глаза не верили тому,
ведь солнце так сияло.
Начало было сентября,
прекрасная погода.
Дышала осенью земля,
зимы ждала природа.
Князь в злобе дикой закричал:
-Будь проклят инок Фрэч!
За то, что стражу усыплял,
и крал «волшебный меч»!
Он повернул коня назад
и ускакал в пыли.
Его солдаты, сёдла сняв,
в след князю побрели.
4
Достиг вершины инок Фрэч,
дошёл до середины.
Сказал: Вот, я вернул вам меч.
И дивные картины
предстали взору. Перед ним,
была земля другая.
Всё чуть сияло золотым
от края и до края.
Воскликнул он: О! Боже мой!
В восторге удивления.
Вдали парили над землёй
какие-то строения.
Сияло небо без светил,
не резало глаза
А воздух свежестью пьянил,
невольная слеза,
из глаз скатилась. А под ним
была как бы вода.
Себя в ней видел молодым,
как в юные года.
Где седина седых волос?
Где борода, морщины?
Где в оспинах глубоких нос?
Взор старого мужчины?
Услышал голос он: Пойдём!
Теперь ты будешь с нами!
Все чувства, что возникли в нём
не описать словами.
Возле него возникло вдруг
толь пламя, толь свечение,
но им не овладел испуг,
скорей души смятение.
-Теперь ты можешь всё, лети,
в любое время, царство.
Перед тобою все пути
вне времени, пространства.
Ты можешь побывать везде
где только пожелаешь.
Быть на Земле, слетать к звезде,
узнать чего не знаешь.
И с этим Нечто он ушёл
куда и мы мечтаем.
А что узнал он? Что нашёл?
Увы, мы не узнаем.

С тех пор столетия кровь лилась
во всех концах Земли.
И до сих пор здесь делят власть
князья и короли.

Снова май

Снова май, пора цветов
обострились чувства.
Время песен и стихов,
творчества, искусства.
Только кажется на днях
набухали почки,
а теперь уж на кустах
нежатся цветочки.
Я ходил в соседний сад
наломать сирени.
Испугались соловьи,
смолкли, улетели.
Заполночь ложусь я спать.
Просыпаюсь рано.
Свет струится на кровать,
как вода из крана.
Мне б любимую обнять.
Ей шепчу: Милашка!
Но пуста уже кровать.
Упорхнула «пташка».
Брошен как яйцо кукушки,
огорчаюсь до основ.
Нежно веет от подушки
сладкий запах её снов.
А сирень у изголовья
все листочки опустив,
всё желает ей здоровья
со мной вместе загрустив.
В кухне чайник засвистел,
радио поёт.
Подремать ещё хотел,
но жена, зовёт.

Слова и калий

Иногда придумываю новые слова,
а зачем и для чего не знаю.
Строю фразы и кружится голова
от того, что их и сам не понимаю.
Напряжён и интересен этот бред.
Что-то вроде шахматных баталий.
Да и никому ведь не во вред,
а в себе тем сохраняю калий.
Организму калий, словно мёд,
как болящему глоток бальзама.
Для чего? Да кто ж его поймёт?
Вот и изощряюсь я упрямо.
Весна. Ливень

Сильный ливень за окном.
Жаль, а мне в дорогу.
Громыхает в небе гром,
как набат тревогу.
Разыгралась вдруг гроза
видно не на шутку.
Ей как будто тормоза
сорвало в минутку.
По прогнозу, между прочим,
обещали даже град.
Не везёт селянам очень.
Ну, на кой он нужен ляд?
Только всё зазеленилось.
В рост пошла рассада.
Ну а тут, скажи на милость,
град. Что за досада?
А быть может обойдётся?
Стороною град пройдёт.
И крестьянин улыбнётся
С облегчением вздохнёт.

Лунная музыка

Я музыку беззвучную
на арфе подбираю
И струны её тонкие
слегка перебираю.
Ночь звёздная и тёплая
уже взошёл Сатурн.
Мелодия льётся нежная
от её лунных струн.
Всё о тебе любимая
и о моих мечтах.
Тебя нагую видел я
в своих хрустальных снах.
Из вод морских явилась ты,
как в Милосе Венера
И твоё тело нежное
лишь чуть скрывала пена.
Заворожённый дивною,
небесной красотою
    Стоял в оцепенении,
любуясь наготою.
   А ты остановилась,
потупив взор слегка
В смущении чуть прикрылась,
но вот уже рука
Открыв грудей всю прелесть,
доверчиво манит
Помочь из моря выйти,
что тянет как магнит,
Тебя обратно в бездну
и я спешу, лечу
Восторгом опьянённый
от радости кричу.
Но добежать не в силах,
не дотянусь рукой.
Упруго в грудь бьёт море
огромною волной.

И милую уносит
в неведомую даль
На спинах двух дельфинов.
Такая вот печаль.
Доносит ветер голос:
Ты жди и я вернусь!
Утихло сразу море,
легла на сердце грусть.
Дарит тепло мне солнце,
а лёгкий ветерок,
Рябит волнами море
и плещет на песок.
На арфе лунных струн
мелодию играю
Её лучи тончайшие
слегка перебираю.
Что все мечтания сбудутся,
не иссякает Вера.
Я всё-таки дождусь тебя
прекрасная Венера.

Окончание геологического
сезона

Затянулось всё тучами небо.
И идёт третий день уже дождь.
Кто в далёкой тайге этой не был,
Не поймёт. Что с него ты возьмёшь?
На полянах трава пожелтела
И поникла, склонившись к земле.

Птичья стая на юг пролетела.
Всё готовится к новой зиме.
На заимку стянулись бригады.
Ждём, когда прилетит вертолёт,
А пока что все отдыху рады.
Кто-то спит, кто-то чай крепкий пьёт.
За водой ходим по два, с винтовкой.
Без ружья не обжить этих мест.
Его держим мы на изготовку.
Кто-то видел медведя окрест.
Образцы минералов уложены.
Их зимой предстоит изучать.
Ведь в науке любой положено,
Всё по несколько раз проверять.
Кто в тайге, ну а кто-то в пустыне.
Кто-то в тундре, а кто-то в горах
Подобрался почти что к вершине,
Победив первобытный свой страх.
В экспедициях мы вспоминаем,
Жён, детей и домашний уют
И в глубинах души точно знаем,
Что мы счастливы там, как и тут.
Часто ходим глухими местами,
Где нога не ступала людей.
Где с трудом пробираемся сами
Без машин, тракторов, лошадей.
У костров сушим обувь, одежду,
Варим каши, консервы едим
И питаем большую надежду,
Что пироп мы найдём иль рубин…

По над речкою выход меланжа.
Мы на том берегу тоже были.
Но по ней не пробьётся к нам баржа,
А не то бы домой уже плыли.
Нас романтиками представляют.
Мол, гуляют да деньги гребут.
Лишь геологи правду всю знают,
Как тяжёл и опасен наш труд.
Тесновато в заимке у печки.
Потреск дров шевелит тишину.
Но её всколыхнуло как свечи.
Кто-то тронул гитары струну.

Пироп – спутник алмаза,
меланж – окрашенные в разные цвета породы

 О Багдадском воре, его жене (дочери Халифа) и их детях Исправленное

Когда-то жил в Багдаде лихой Багдатдский вор.
Он из дворца принцессу (с её согласия) спёр.
И где их не искали, всё не могли поймать.
Они ж у стен дворцовых приют смогли сыскать.

Искал Халиф не долго. И вскоре дочь забыл.
Их, у него в гареме, ещё с десяток был.
Предал её забвению, как блудную овцу
За неуважение к сану и самому отцу.

Примерно через годик. Как говорится в срок
У них родился мальчик. И принц и вор. Он мог,

Когда подрос побольше любую вещь украсть
И как Халиф щедрейший всё беднякам раздать.

Потом ещё пять дочек. С такою красотой
Во всём Багдаде не было девицы ни одной.
Потом родилась двойня. Два брата сорванца
На утешение матери и к радости отца.

Трудилась вся семейка. Открыли магазин
Почти в центр базара. И после не один...
И воровать вор бросил, жизнь честную начал.
Ведь накопил приличный первичный капитал.

Всё в лавках его было. Отсутствовал лишь хлеб.
Как говорят в народе: -Различный ширпотреб.
Товар лежал свободно. У них не крал никто.
Хозяин Вор в Законе. А это Статус-кво.

На лапу дал где надо. Налоги заплатил.
Частенько к нему в гости судья Кади ходил.
Глава дворцовой стражи отважный Ибн Ерей
Влюбился и посватался к одной из дочерей.

Чуть северней Багдада, Дияла где излом,
Купил участок с садом и там построил дом.
Всех дочек выдал замуж, богатый взяв калым.
А старшего сыночка послал с купцами в Рим.

Ведь как арийка мама, был рус и белокож,
К тому ж голубоглазый, во все дома стал вхож.

Товары, предлагая, он женщин восторгал.
Всё быстро раскупали, и бизнес процветал.

Купец, (сын вора) понял, что красть не стоит тут
За весь товар восточный сестерции несут.
Ведь женщинам нужны лишь наряды и любовь
И в этом убеждался день ото дня он вновь.

Купцы, продав товары, отбыли за другими,
Но старший сын Багдади уж не поехал с ними.
Эроса – хулигана он ранен был стрелой
И жить остался в Риме с красавицей одной.

Остались двое младших. Учёный и Стрелок,
А в то, что они братья, ну кто б поверить смог?
Один похож на маму, другой черняв в отца
Такими уродились два брата близнеца.

Светловолосый знаниям всё время уделял.
Черноволосый с лука, стрелял, стрелял, стрелял.
И первый стал учёным и мудрым как пророк.
Второй, на всём востоке, лучший был стрелок.

Вот так и жили-были вор и Халифа дочь.
Кой что про них попало в сказ «1001 ночь».
Что многое не помню, в том не виновен я.
Старею, забываю. Вот весь мой сказ друзья.



Йети
      
Жил да был на белом свете
В общем, славный парень Йети.
Его люди так назвали
Потому лишь, что не знали,
Что в среде его племён
Не положено имён.
Мать с отцом его растили,
За провинности не били
И еду повсюду мать
Научила добывать.
В большинстве своём скромняги,
Вековечные бродяги
По три дня могли не есть,
А из всей одежды шерсть.
И в жару ив лютый холод
Беспокоил их лишь голод.
Хотя, в общем-то еда
Находилась им всегда.
Дело в том, что эти Йети
На Земле, нашей планете,
Проживают лет с миллион,
С динозавренных времён.
Бросили пахать и строить,
Чтоб людей не беспокоить,
Зато ходят на пиры
В параллельные миры.
А оттуда, как когда,
В наш заходят, иногда.
Кто-то спросит: Где же факты?
Иль сыскал ты артефакты?
Я отвечу прямиком:
-Просто с парнем тем знаком
И предвидя вновь вопрос:
С ним столкнулся носом в нос
У Иранской, у границы,
Там, где нынче заграница,
В чаще леса, где топор
Не стучит и до сих пор,
У реки текущей с гор.
Оба вмиг остолбенели.
Ну а как бы вы хотели?
Мысль возникла в голове,
А вернее сразу две.
Мысль первая: О мать!
Мысль вторая: Надо рвать!
Фиг его там знает как,
Но наладили контакт.
Мысли в головах роились.
Мы конечно удивились,
Но раз вышло, так и быть,
Сели мы «поговорить».
Где-то через сто минут
Он «сказал»: Меня зовут
И волнуется родня
Видя рядом с ним меня.
Я конечно оглянулся.
Никого. Река, кусты…
Он «сказал»: Не можешь ты
Видеть. Что вокруг творится.
Как у всех нас говорится:
-Столь не совершенны вы.
Мы пошли другим путём
И в гармонии живём,
С тем, что окружает нас,
Любим всех, ну кроме вас.
Даже те, что на кругляшках
Прилетают словно пташки
Из каких-то там систем.
Мы им рады сердцем всем
И частенько помогаем,
Им растения собираем
В вашем Мире нет культуры.
Люди – злобные натуры.
Не прими на счёт на свой.
Ты ведь несколько иной.
Но таких, увы, не много,
Потому, сюда дорогу
Не охочи, мы торить,
Чтоб пореже к вам ходить.
-Ну, прощай! Пойду-ка в лес.
И внезапно с глаз исчез.
Только веток хруст был слышен,
Но всё тише, тише, тише.
Я пошёл назад, на базу,
Где работал по приказу
И о том, что с Йети был
Никому не говорил.
Всё равно бы не поняли
Только на смех бы подняли.
Хоть и не был иностранным,
Всё же слыл немного странным.
Ел, работал и не пил.
В лес и к речке уходил
Отдохнуть от всех трудов,
От гулянок и шумов.

Летняя ночь

Млечный путь в вышине туманит
Воспарить бы и в высь улететь.
Летом небо к себе так и манит
Я хожу на него посмотреть.
Как-то видел летящее чудо
И воскликнул: Да то ж НЛО!
Интересно, куда и откуда
Направляется нынче оно?
Голос с близкой ответил дистанции:
-Ты так шутишь? Иль правда, дебил?
То ведь наша Российская станция
И она называется – Мир.
Меня дома жена не сыскала,
Вышла, вместе со мной постоять.
Она много всего разузнала,
Когда стала кроссворды гадать.
Я доволен её эрудицией
И делюсь с нею всем, что узнал.
Ведь по старой семейной традиции
Свою милку всему обучал.
Рассказал о строении галактик,
Чёрных дырах, секретах Луны,
О земле, о воде, и как практик,
О событьях былой старины.
А не верит? Пускай всё оспорит.
В споре истина вдруг да всплывёт.
Ведь никто её в том не неволит.
Погадает кроссворд и заснёт.

Лето 2012

День солнечный во всю сияет
Настала летняя пора.
Но что-то в рифму не вставляет.
Мозги «текут», стоит жара.
Сижу в тени, но всё без толка.
Всё не идут на ум слова.
(Толь растянулася бейсболка,
Толи усохла голова?)
Бейсболка на ушах застряла,
А что-то делать с нею лень.
И муха гадкая достала.
Жужжит у носа целый день.
Писать мешает мне творения.
Гоню её, кружит опять.
Не стоило видать варение
С утра, с чайком употреблять.
Зовёт жена. И что неймётся?
Чего-то просит ей подать.
Вот так всегда. Чем-то займётся,
А мне идти и помогать.
Помочь, конечно же, ей надо.
Как не крути, а всё ж жена
Но гложет глупая досада,
Что не справляется сама.
Мне б откосить, сказав: Болею.
Но муха снова на носу
Так хоть бы помощью своею
Какую пользу принесу.

      Заросли поля бурьяном

Заросли поля бурьяном
Нечем хлебушек сажать
Очень многие хотели б
Из России убежать.
Но кому, скажи на милость,
Нужен массовый исход?
Не евреи мы в Египте
И не избранный народ.
Так что будем по старинке
Мы и сеять и пахать.
Только жаль, что от скотинки
Мы смогли поотвыкать.
Самогончик наш Российский
Лучше виски во сто крат.
От него б не отказался
Даже древний ум – Сократ.
По помойке куры бродят
Что-то ищут. И клюют
То, что в мусоре находят.
Значит, яйца нам снесут.




Имена Бога

У Бога множество имён.
Одно из них – Спасение.
Оно заходит в каждый дом
Тут не причём везение.

Я сокровенным поделюсь
Не сделав в том открытия.
Не знают все, не удивлюсь,
Прошедших лет события.

Неисчислим ход всех времён.
С момента сотворения.
У Бога множество имён.
Одно из них – Терпение.
               
Колыма. Искалеченные судьбы

Воспоминания здесь не только обо мне,
Но и о тех, кто срок мотал на Колыме.
А там не Рай и холода под пятьдесят
Довольно часто зимами трещат.

Вблизи от Питера мы строили причал.
Я на собраниях как все тогда кричал:
-Шпионов к стенке! А врагов, тех в лагеря!
Не мог и думать, что коснётся всё меня.

В своей компании мы пили и болтали
Из пятерых троих на утро повязали.
В НКВД тогда не долго разбирались
Жестоко били и под всем мы подписались.

Мне десять лет, как водится, впаяли
И в Колыму на исправление отослали.
Затем три месяца этап, хоть волком вой
Я шёл, как многие по пятьдесят восьмой.

Приплыли в Магадан, Колымский край
Сторожевых собак был слышен злобный лай
И нас из трюмов «Сахалина» под винтовку
Сгрузив, колонною погнали в сортировку.

Этап по разным лагерям поразобрали.
Кто попадёт куда, не знал никто из нас.
Кого в рудник, уран копать послали,
А на кого-то и особый был заказ.

Попал туда я, где таёжный рубят лес,
Вблизи от лагеря деревья все срубили.
Земля бугристая, как будто прыгал бес
И даже пни все выдраны там были.

А небо всё такое ж голубое,
Как над родными сердцу Снегирями.
Но мне оно казалось чуждое и злое
Из за того, что было прям над лагерями.

Однажды зэков привезли, продукты с ними.
Двоих конвойные не довезли живыми.

На нашем кладбище их спешно прикопали
Мы с мертвецов тайком исподнее снимали.

В ночи добрались до могил, а лунный свет
До нереальности усилил свою яркость.
За каждой кочкой тень чернела и окрест
Таилась, вроде бы какая-то опасность.

Нам удалось всё, что задумано свершить
Бельё на хлеб и на табак мы обменяли.
Ведь нам хотелось очень-очень жить
И ради этого мы всё и предприняли.

Ворам сиделось много легче чем «врагам».
Работы тяжкие и все пинки лишь нам.
Ту пайку хлеба, что нам на день выдавали
Мы сразу же до крошечки съедали.

Ещё давали нам остывшую баланду.
Водицу мутную, а гуща шла ворам.
Охрана лагеря за всё прощала банду
Весь беспредел по отношению к «врагам».

Один с охраны был злобнее остальных.
Бил, оскорблял, раз позволяло положение.
Бывало, зверствовал как разъярённый псих
Шаг влево-вправо и стрелял на поражение.

Вот так тянулось лет примерно пять
С фашистами война была в разгаре.

Уж лучше жизнь за Родину отдать
В штрафбаты, (хоть с проверкой), забирали.

Начальству дали план сколько набрать.
Мне повезло, уж если гибнуть, так в бою.
С желудком сытым можно и повоевать
За своих близких и за Родину свою.

В дороге к фронту и в учебке я окреп
Как убивать врагов нас споро обучали
Но, как и в лагере съедал до крошки хлеб
Хотя нам кашу, часто с мясом, выдавали.

Под Кенингсбергом был мой первый бой.
Три батальона старый замок штурмовали.
Его мы взяли всё же. Но какой ценой?
Три четверти солдат мы потеряли.

Из тех, кто выжил и не ранен, был и я
Нас отвели на отдых и на пополнение.
Ещё пять месяцев боёв, мои друзья
И получил я очень тяжкое ранение.

В госпиталях валялся года полтора.
Каким-то чудом удалось живым остаться.
Ведь на меня рукой махнули доктора
Лишь медсестра, одна, просила не сдаваться.

После Победы я остался в Ленинграде.
Отсюда начался по жизни тяжкий путь.

Здесь каждый камень помнил о Блокаде
Я ж вспоминая Колыму не мог заснуть.

Жил на Васильевском, работал и учился.
Двоих сынишек сорванцов любя растил.
На медсестре, меня спасавшей я женился,
Но никогда уже в компаниях не пил.

Как и положено ходил я на парады.
Свои награды лишь на праздник одевал.
Раз, на Кутузовском, у кованой ограды.
Того охранника, зверюгу повстречал.

Он не узнал меня. Они забывчивые гады,
Кто в лагерях, нас зэков мучил, убивал.
На пиджачке его три бряцали награды
За то, наверное, что многих пострелял.

Хотелось сволочь эту мне порвать на части
-На Колыме, за что же ты так гробил нас?
То, что я выжил это чудо или счастье.
Ответил он потупясь:- Выполнял приказ.

-Нам говорили, что «враги» фашистов хуже.
На Украине в голод вымерла семья
Ремень охранника я затянул потуже
И мстил, как мог, такой не только я.

Злость уступила всё же трезвому расчёту.
С его груди все те медальки я сорвал.

-Не надевай их больше, нет за них почёту.
На них я плюнул и ногою растоптал.

Две сломанных судьбы, охранника и зэка
Столкнули нас, а вот зачем, я не пойму.
Мы два простых Советских человека
Но нам до смерти помнить Колыму.      
   
Песни

Два романса
Всё ближе ночь

Всё ближе ночь, последний луч заката
Провёл по небу алой полосой.
Я помню, как тебя любил когда-то.
Шептала ты, что я любимый твой.

Пусть эта ночь с тобой нас не осудит
И потому вновь говорю любя:
Не знаю я, что завтра с нами будет,
Но знаю что, люблю только тебя.

Любовь как сон. И у неё свои понятия
Вдруг захлестнёт, как осенью дожди.
Открой же мне любимая объятья.
Вот я с тобой, других уже не жди.

Я не хочу, чтобы пришлось расстаться.
Душа рвалась к тебе с такой тоской.
Устал бродить по миру и скитаться
И лишь с тобой, одной, найду покой.
01.2008

Я так мечтал

Я так мечтал, вот-вот наступит счастье.
Шептал тебе нежнейшие слова,
Ты ж выражала взглядом безучастье.
Всегда была со мною холодна.

Я пел тебе все лучшие романсы,
Стихи любви тебе лишь посвящал
И не смотря на разные нюансы
В любви, сгорая, всё тебе прощал.

Ты надсмехалась над моей любовью.
Ты издевалась над моей бедой.
Сказала что, не поведёшь и бровью,
Пусть даже Рай открою пред тобой.

Ну что ж прости, прощай я уезжаю
И пусть вдали я буду тосковать.
Любви и счастья я тебе желаю.
Чего ж ещё любимой мне желать.
02.2008
Хорошенькая женщина

Хорошенькая женщина стоит на остановке.
Красивая и стройная и ей слегка не ловко.
Мужчины с восхищением на женщину глядят
И что она им нравится, никто не виноват.

На пальчике, на правом, колечко обручальное,
А рядом с брилиантиком, наверное, венчальное.
Быть мужем такой женщины любой мужчина рад
А то, что она замужем никто не виноват.

Видна в пакете женщины от шапочки пампушка
И в пластике, хрустящем мягкая игрушка.
Везёт, как видно, женщина подарки для ребят
А то, что дети у неё никто не виноват.

С грустинкой на всё смотрит почтенная старушка
Сама была когда-то, как свежая ватрушка
И на себе ловила мужчин призывный взгляд
А то, что годы те прошли, никто не виноват.

Хорошенькая женщина в автобус свой садится.
Ей нравится внимание, тут не на что сердиться.
Мужчины, кто не едет, с тоскою в след глядят
И что она всем нравится, никто не виноват.
09.2008



Задождило

Этим утром задождило,
Тополиный пух прибило
И на сердца предложение
ты сказала – Да.
Мы в саду твоём стояли
Бешено сердца стучали.
Утонул в твоих глазах я
раз и на всегда.

Дождь идёт, иду по лужам
Зная, что тебе я нужен.
В обуви давно промокшей
хлюпает вода.
Брюки засучил повыше
Ручейки стекают с крыши
Летний дождь проходит быстро,
он не навсегда.

Были  нежными объятья
Вся пылала ты сквозь платье
Поцелуев наших страстных
не могу забыть.
Мы друг друга любим очень,
Но кратки так летом ночи
Вечером приду я снова,
чтоб с тобою быть.

Этим утром задождило
Всё вокруг переменило
Где-то близко гром грохочет,
вновь идёт гроза.
Мне до грома нет и дела
Я иду хмельной и смелый
Вспоминая постоянно
милые глаза.

Дождь идёт, иду по лужам
Зная, что тебе я нужен.
В обуви давно промокшей
хлюпает вода.
Брюки засучил повыше
Ручейки стекают с крыши.
Летний дождь проходит быстро
он не на всегда
25.09.08
 
Вот уже и осень (женск)

Вот уже и осень, убран хлеб с полей.
К югу улетают стаи журавлей.
Пролетают к югу птицы вновь и вновь.
Вы верните птицы мне мою любовь.

Тяжело на сердце, душу рвёт тоска.
Милый мой уехал, лишь сказал: Пока!
Очень своенравной, гордой я была.
Не остановила и не догнала.

Не идёт работа, валится всё с рук
Не ищу совета у своих подруг.
Про себя ругаю гордость я свою
От того и песни грустные пою.

Когда был он рядом, ладились дела
Он ко мне с любовью, я же не дала.
Не дала ответа, думала, стерплю
Поняла, но поздно, как его люблю.

За окошком ветер завывает злой.
Обещал мой милый прилететь весной.
Жду я с нетерпением, прилетит когда,
Чтоб на предложение мне ответить –Да.
22.11.08

Автобус  «канареечка»

1
Я в Воронеж приезжаю
когда денежкой богат.
А без денег, все ведь знают,
ты нигде не сват ни брат.
Навещу, совсем не долго
я жены своей родню
И опять спешу в дорогу
на родную сторону.
Припев:
А подо мной согрелась вся скамеечка
Я жду автобус социальный – канареечку.
Отвезёт меня он даром, а мне этого и надо
Потому, что всё истратил до копеечки.

2
А ещё, бывает еду
я к дочурочке своей
Для меня, конечно, нет
сына с дочкою родней.
Привезти капусту с луком,
да и денежки ей дать,
А ещё, побыть чуть с внуком,
поиграть, побаловать.
Припев:
3   
Город, он большой, хороший
едут в город все подряд.
Но нужны большие гроши.
Вот деньжата и летят.
Здесь соблазн большой и выбор
ну, куда не посмотри
Были б деньги, всё купил бы,
да закончились они.
Припев:

4
С Черноземия столицы
я вернусь домой опять.
Это мне, как говорится,
как два пальца показать.
И камнём в меня не бросят
пальцы буквой V сложу.
И любому, кто попросит,
я их снова покажу.
Припев:
А подо мной согрелась вся скамеечка.
Я жду автобус социальный – канареечку.
Отвезёт меня он даром, а мне этого и надо
Потому, что всё истратил до копеечки.


САША

1
По путёвочке, горящей, в город Сочи
По весне как-то послали отдыхать.
Повезло, как говорят, мне даже очень
Сразу стала я дружка себе искать.
Припев:
Я ведь молодая, в меру заводная
А моей дочурке только пятый год.
Бывшая подруга, стерва разбитная,
Мужа увела, такой вот поворот.
2
Вечером, на танцах повстречала Сашу
Как и я, случайно он сюда попал.
Знать судьба сулила эту встречу нашу
Сашенька, мой мальчик, на меня запал.
Припев:
3
Не волнуйся мой дружочек Саша.
Так уж вышло муж ушёл к другой.
Вовремя случилась эта встреча наша.
Вот и погуляем мы с тобой.
Припев:

4
С Сашей я гуляла, страстно целовала
От любви сгорала, как писал поэт.
Он моя награда, но не быть нам рядом
Обо мне его невеста не узнает, нет.
Припев:
5
С Сашей расставалась, звонить не обещалась
Хоть один дедочек сватал нас с тобой.
Сочи не забуду, вспоминать я буду,
О тебе Сашочек, славный мальчик мой.
Припев:


Дождь осенний…


Дождь осенний землю мочит.
Значит, так природа хочет.
А всё лето не было его.
Редко тучи набегают
Нам их часто не хватает,
Пусть идёт и больше ничего.

Я задумчив и рассеян.
Непогодой сплин навеян.
Может сполоснуть его в вине?
Отдохнуть слегка от быта
И судьбою быть не битым,
Хоть она терпимая ко мне.


Винограда мокнут грозди.
Вколотить бы в небо гвозди.
Но ведь небо газы, не доска.
Занимаюсь винодельем
Я совсем не от безделья,
А чтобы развеялась тоска.

Поднимать за здравие тосты,
Если вдруг нагрянут гости,
Это наш гостеприимства долг.
Я ж родился в Адыгее
Хоть христианин по вере,
Но в обычаях Кавказа знаю толк.

Моросит дождь еле-еле.
Лучше б влил на той неделе.
В выходные сделал бы шашлык.
Мне в беседке виноградной
Посидеть с роднёй отрадно.
Как бывало, в праздники привык.

Треугольник 

Скроет сумрак морщинки усталости
Возле милых твоих серых глаз.
Ещё рано нам думать о старости
И любовь нам нужна лишь сейчас.

Как бы я целовал твои губы.
Как бы я обнимал твоё тело.
Но меня оттолкнула ты грубо
И любви моей не захотела.

Ты сказала: Уйди, не надейся.
Не оплакивай горько потерю.
Я не буду твоей, и не вейся
Возле дома, тебе я не верю.

Как бы я целовал твои губы
Как бы я обнимал твоё тело,
Но меня оттолкнула ты грубо
И любви моей не захотела.

Я ж упорно тебя добивался
Всё цветы и подарки носил
Лишь приятное делать старался,
И любви твоей страстно просил.

Как бы я целовал твои  губы
Как бы я обнимал твоё тело,
Но меня оттолкнула ты грубо
И любви моей не захотела.

А сама от любви изнывала
И слезами подушку мочила,
Но любимого не пронимала
Твоей глупой влюблённости сила.

Он жену целовал часто в губы.
Он жены обнимал только тело.

Он с тобою не вёл себя грубо,
Ну а ты лишь его и хотела.

Вот такой треугольник сложился.
В жизни часто такое бывает.
Если кто-то в кого-то влюбился,
То других просто не замечает.

Снятся ночью любимых им губы
Снится ночью любимых им тело
С нелюбимыми пусть и не грубы,
Просто им до любви их нет дела.

Девушка одуванчик

1
Тушь течёт с ресниц, слезой размыта
Переполнена душа тоской.
Вновь надежда на любовь разбита.
Рано утром ты идёшь домой.
Припев:
Девушка цветочек – одуванчик
Волосы нежней, чем мягкий шёлк.
Где же тот простой и нежный мальчик,
Что тебя пока что не нашёл.
2
Ты опять обманута жестоко,
А была мечта, что повезёт.
Поняла, опять ты одинока.
Он сказал, что замуж не возьмёт.
Припев:
3
Не уродина и не страшила.
Ну, кого за беды все винить?
Лишь одну ошибку совершила
Что любовь пыталась торопить.
Припев:
4
Предлагают выпить – выпиваешь.
Сигарету подают – берёшь.
Одного лишь ты не понимаешь,
Этим ты любовь не привлечёшь.
Припев:
5
Почему нет толку от свиданий?
Ты никак, красотка, не поймёшь.
И дорогой разочарований
Ты по жизни дальше побредёшь.
Припев:


Посвящается памяти Ивана Звягинцева

Случай на заводе под Новый Год

Однажды такой случай был
Его никто не позабыл
Из нашего, пусть небольшого цеха.
Случилось всё под Новый Год
И каждый сразу же поймёт,
Что нам при этом было не до смеха.

Напарнику сказал: Иван,
Да ты никак с обеда пьян.
И что это случилось вдруг с тобою?
Ведь ты начальнику не люб
И на тебя он точит зуб
Уйди, скажись больным, а я прикрою.

Но в Ване уже лев сидел.
Он свысока на всё глядел
С вершины своего образования.
В электрике он асом был
Ведь даже ток его не бил
И у коллег он заслужил признание.

-Да видел я его в гробу!
Домой с работы не пойду.
Шёл цехом, слесаря вот угостили.
Да на заводе все гудят,
В канторе за столом сидят
И только нас одних не отпустили.

-Послушай Ваня, как же так?
Ну, ты же сам себе не враг.
Куда спешить, за праздники напьёмся.
Уйдёт начальник, всей толпой
Устроим праздничный запой
Потом уж по домам и расползёмся.

Мы в цех пришли, начальник ждал,
Довольный руки потирал.
Кричал на Ваню: По статье уволю!
Иван тут тоже осерчал,
И на три буковки послал:
-Пиши козёл, попробуй, не неволю.

Начальник вовсе не тупой.
Встречаться с Ваниной женой
Он не хотел, она крутого нраву.
Тогда он Ване так сказал:
-Лишу всех премий за квартал
Я на тебя всегда найду управу.

Ванёк вскричал: Да твою мать!
Мне на таких, как ты плевать!
(И не такое выскажешь под водкой)
Раз так, момент не упущу,
Сам на расчёт я напишу
И написал. Он думал, с отработкой.

Начальник лишь того и ждал.
Он с заявлением побежал
В кантору, прихватив и докладную.
А после праздника приказ
И вот Иван ушёл от нас.
Теперь я без напарника тоскую.

Лишён был Ваня всех доплат
И голый получил оклад.
Права качать уж поздно по трезвянке.
Начальник же ходил, сиял
И жертву новую искал
Чтобы уволить пойманных на пьянке.


Студентка

Глазки карие, и чуть вздернут нос,
И припудренный на щеке засос.
На щеке засос и на шее то ж.
Ей спать хочется, ты её не трожь.

В юность нежную хорошо любить.
От любви балдеть и любимой быть.
Ну а что потом, в общем, наплевать.
Пусть ворчит отец и бранится мать.

В институте вновь пару пропусти
И подруг своих ты за то прости,
Что завидуют, но конспект дадут,
А любовь свою и они найдут.

Не увлечена библиотеками,
А увлечена дискотеками.
Отрываться там, это просто кайф.
Диск жокей крутой зажигает драйв.

Бегу

Возможно, я не добегу,
А может и успею.
Бегу трусцою, как могу
Бегу, так как умею.

Бегу, но чувствую уже
Совсем не та дыхалка.
Чуть занесло на вираже.
Теряю время, жалко.


А побежал я не спроста.
Цель впереди сияет.
И даже женщин красота
Меня не отвлекает.

Ну не успею, что с того?
Зачем тогда стараюсь?
Сам не пойму я одного
Зачем так надрываюсь.

В руке с покупками пакет
Всей тяжестью бьёт в ногу.
Вновь я не выполнил обет
Не покупать помногу.

Но страсть к покупкам не унять
Вхожу лишь в магазин
И то, и это надо взять…
Такой я не один.

Ещё немного, я смогу.
Кругла Земля как глобус.
Вот добегу и отдохну…
Уф! Заскочил в автобус.


Будь со мной
1
Встреча была не случайная
Определена судьбой.
Девушка необычайная
Села в автобус со мной.
Взгляды на миг лишь встретились,
Лишь на один только миг.
В книге судеб отметились
И я любовь постиг.
Припев:
Будь со мной, будь со мной
Будь же со мной.
Милою, нежною, самой родной.
Будь со мной, будь со мной
Будь же со мной.
И я буду только твой.
2
На остановке вышли
Дорогой одной пошли.
Падали звёзды свыше.
Друг друга мы с ней нашли.
Она улыбалась загадочно
Назвался, спросил, как звать.
Зная, что предназначено
Вместе рассвет встречать.
Припев:
3
Сбудется всё, всё сладится,
Как и должно всё быть.

Семейная жизнь наладится
А день этот не забыть.
Встреча совсем не случайная
И определена судьбой.
Девушка необычайная
Села в автобус со мной.
Припев:

Я отвыкаю от тебя

Я отвыкаю от любви
Я отвыкаю от тебя.
Звучат во мне слова твои
Прощай, я больше не твоя.

И я не знаю что со мной.
Мне горевать, иль веселиться?
Я вновь свободен! Боже мой!
В кошмарах ты мне будешь сниться.

Признаюсь, да, красива ты,
Но куришь, прям таки безбожно.
И жизнь семейная, увы
С тобою просто невозможна.

Тебе лишь хочется гулять
По клубам разным тусоваться.
Глазами по парням «стрелять»,
Перед другими красоваться.


Уходишь ты и что с того?
Вновь жизнью буду жить привычной.
В тебе ведь нету ничего,
Кроме мордашки симпатичной.

Маяки
1
Все океаны разные,
все разные моря.
Во всех портах большой Земли
бросаем якоря.
Вода в них тоже разная
на запах и на вкус
Водичку из морей испить
всегда большой искус
Припев:
Моряки, моряки, моряки
Светят с берега нам маяки.
И хоть радио есть
Всё же лучшую весть
Нам несут маяки, маяки.
2
Мы месяцами в плавании
бродяги мы морей.
И всё же вечно тянет нас
на Родину скорей.
Там ждут нас наши близкие,
детишки и жена.
Работа наша трудная,
но очень всем нужна.
Припев:
3
В работе мы серьёзные,
но шутка нам нужна.
И отмечаем в Тропиках
мы праздник Нептуна.
Веселье, шутки, розыгрыш,
обычай уж таков.
Здесь посвящаем новичков
в бывалых моряков.
Припев:
4
В морях и океанах
лишь снится нам покой.
Там водятся чудовища
и даже Змей морской.
Встречаются и айсберги
у судна на пути.
Но мы же не Титаники
их лучше обойти.
Припев:
 
Подстава ( шансон )

Однажды, в девяностых чуть не сел.
Дела вели свои и по понятиям жили.
Вот фраера тогда творили беспредел.
Менты вокруг, как вороны кружили.

А всё случилось ночкою глухой.
Забили фраера в подвале стрелку
Базар быть должен просто деловой,
Чтоб обсудить кое какую сделку.

Витал в подвале запах анаши.
Шприцы, бутылки на полу валялись,
Но не было в подвале ни души.
Мы с корешем немного растерялись.

-Давай-ка сваливать, мне кореш говорит,
Пока ещё чиста назад дорога.
Вон там в углу, похоже, бомжик спит,
А грудь свербит какая-то тревога.

Был карифан мой, безусловно, прав
И нам устроили банальную подставу.
Хоть у меня вполне спокойный нрав,
Я бы нашёл на фраеров управу.

Вдруг ворвались нежданные менты
Размазали по стенке, повязали.
Облаяли нас матом, как скоты
И нам мокруху махом приписали.

В СИЗО маляву с воли принесли.
-Держитесь пацаны, ваш срок не длинный.
Мы этих фраеров уже нашли,
Жить захотят и явятся с повинной.

Хотели нам ещё навесить «глухаря»,
Но у дружка был дядя чин в Конторе.
На нас следак скрипел зубами зря.
Менты всегда с Конторой были в ссоре.

Наутро псих с повинною пришёл.
Нас с корешем на волю отпустили.
Этот урок на пользу нам пошёл,
Но фраерам подставу не простили.

Для психа Дурка, словно дом родной.
Вот фраера куда-то запропали.
Кто-то сказал: Уехали домой,
А может, под асфальт их закатали.

Уезжаю
 
Мне некуда спешить, никто меня не ждёт.
Да я и не спешу мой путь совсем не близкий.
Тот, кто попал на дно, уж дальше не падёт.
Мелькают за окном дома и обелиски.

В плацкарте суета, людей гудящий рой.
Обжиться норовят во временном жилище.
И чувствую, что я, средь них чужой.
Огонь в груди угас, осталось пепелище.

Судьбу не раз я клял, но всё-таки простил.
Ведь сам и виноват во всём, что и случилось.
Срок отмотал сполна за то, что натворил,
А чуда, как всегда, увы, не получилось.


Я сильно виноват перед своей семьёй
И материнских слёз себе я не прощаю.
Прости меня отец, таков уж жребий мой.
Чтоб вас не напрягать теперь я уезжаю.

И чтобы всё забыть хотел бы я напиться.
Дурная голова покоя не даёт.
Как водится она, от водки закружится,
А поезд в дальний край конечно довезёт.

Но я не стану пить, и как ни-будь, стерплю.
Устроюсь, позвоню, чтоб всех вас успокоить.
В вагонное окно с тоскою я смотрю.
И новую судьбу попробую построить.

А по барабану

Мне все хотят всё  объяснить
Попроще, как барану.
Что делать мне и как мне жить,
А мне по барабану.

Не идеален я во всём,
Да кто же без изъяну?
К примеру, гениев возьмём,
Им тож по барабану.

Нас власть и ЖКО дурят
И бьют нас по карману.
Но с водкой мне сам чёрт не брат
И всё по барабану.

Пусть я немножечко охрип
Ходить к врачам не стану.
Плевать мне на свинячий грипп
Он мне по барабану.


Водяры литр в аккурат
И духом я воспряну.
Но становлюсь не адекват
Мне всё по барабану.

Двух пьяных девок приволок
Плясать я с ними стану.
Пусть бьют соседи в потолок,
А мне по барабану.

Вот подкатили мусора
За то, что дрались с пьяну.
В ментовку говорят пора
А нам по барабану.

Тут кореш мой окаменел
Подобно истукану.
На стол он лёг и прибалдел
Мол, мне по барабану.

Примчалась скорая на зов,
А он как бы по плану
Лежит как кол меж двух столов
И всё по барабану.

Я перед Богом повинюсь
Что кланяюсь стакану.
И дурака простит он, пусть
Ему по барабану.


О тайнах неразгаданных

Такое было ль, не было.
(На свете всё бывает).
А может, не бывает
и нам всё кто-то врёт.
Что по небу объекты
с пришельцами летают.
А может не с пришельцами,
а всё наоборот.
Быть может то земляне,
что обитают в недрах
Иль в мире параллельном 
намного дольше нас.
А мудрецы различные,
играючи на нервах
Твердят нам постоянно:
Мол, это Божий глас.
Что скоро, очень скоро
конец наступит света.
И всё, что не привиделось,
то бредни или сны.
Что на вопросы многие
нельзя найти ответа.
Всё это не от Бога,
а козни сатаны.
Дьяволоподобные

Мир кладезь многих тайн,
тут я согласен с вами.
Ведь видели существ
с огромными крылами.
Как у мышей летучих.
И ими не махая,
Бесшумно воспаряли
страх, в людях вызывая.
Телами, вроде люди,
но чёрны, волосаты.
У них на мордах-лицах
глаза горят огнём.
Их видели в Приморье,
а чаще всё же в Штатах
И ведь не только вечером,
но и бывало днём.
Молчат мужи учёные
при умности их всей.
Наверно с них писали
художники чертей.

Невиданный зверёк

В Дальневосточном крае,
в далёкой деревушке,
Одна семья, однажды,
укладывалась спать.
Возилось что-то шумно 
под койкою старушки
Она родню позвала,
чтоб глянуть под кровать.
Зажгли поярче лампу,
на корточки спустились,
В углу зверёк какой-то.
невиданный, чужой.
Шерсть синяя, крылатый,
все очень удивились,
Глаза как угли красные
и было видно - злой.
Семья довольно быстро,
чем есть вооружилась.
Невиданного зверя
забили, как могли.
Потом чуть рассмотрели,
но от него смердилось
И в мусорную яму
вонючку отнесли.
Потом его искали,
но так и не нашли.

Вы верите?
 
Вы верите, что жив Неандерталец?
А снежный человек? Ну, как хотите.
Иной на кон готов поставить палец.
В ответ услышит: А его нам приведите.
Тогда вот мы посмотрим и поизучаем
Разрежем, покопаемся и сделаем скелет.
А если нет «объекта», то мы не отвечаем
И что вы рассказали всё сказки или бред.
Учёный, с Именем и при наградах
С серьёзным видом, как кади Кабула,
Бормочет о каких-то там преградах,
Боясь, свой жирный зад поднять со стула.
А вдруг да место кто ни будь, займёт?
Пока он будет ездить в экспедиции.
Он книгу пишет и преподаёт.
И семинар на кафедре ведёт.
Такие уж научные традиции.
Энтузиасты, для познаний и открытий.
Со скудным снаряжением и пайком,
Рискуя, лезут в глубь событий.
Пешком и на конях, а где ползком.

Табу

На всех пространствах бывшего Союза,
Есть очень много неисследованных мест.
О странностях иных молчат, боясь конфуза.
Табу для всех, кто не живёт окрест.

Да и зачем, скажите ради Бога,
Знать чужакам о том, что есть Табу?
А вдруг оно у твоего ж порога
Тебя накажет, изломав судьбу.

На полустанок, что в районе Каракумов,
На верблюдах, приехал муж с женой.
Пустынь кочевники и жители улусов.
Мужчину русского они везли с собой.

Тощ как Кощей, (поймите не превратно),
В сети наглядно выпирающих сосудов.
Туркмены, напоив всех трёх верблюдов,
Оставив русского, уехали обратно.

Передохнув, воды напившись вволю,
Он рассказал историю свою.
Я без прикрас её вам повторю.
А не поверите? Ну что же, не неволю.

Тот случай был в годах семидесятых.
На дефиците стало множество богатых.
Шофёр российский взялся из Баку
Блатную Волгу перегнать в Хиву.

Он в Красноводске познакомился с шофёром.
Тот гнал Москвич, им было по пути.
Вдвоём сподручнее в краю малознакомом
И при поломке на помощь, чтоб прийти.

Шофёр сказал: В пустыне есть дорога.
В четыре раза сократится путь.
Есть вехи, колея, примет там много.
Воды побольше запасти и не заснуть.

Кишлак последний на краю пустыни
И как нарочно вдруг ломается «Москвич».
Ремонт затянется и наш шофёр в унынии.
Решил всё ж ехать, показав свой кич.


Он записал подробно все приметы,
Шофёр-узбек проверил: В путь готов.
В Хиве просил он передать приветы
Всё повторяя: Бойся лишь песков!

Пустыня Каракум, пески, равнины.
Бесплодный край, где часто нет следа.
Колючки, саксаул, сухие глины.
А кишлаки лишь там, где есть вода.

Днём жуткая жара, на колее наносы,
А ночью холод зверский и мороз.
И в голове всё вертятся вопросы:
-Какой же чёрт меня сюда понёс?

От солнца до боли устали
Слезились и слепли глаза.
Местами следы колеи исчезали
И он нажимал тормоза.

Вдруг Волга засела по брюхо.
Зарылись колёса в песок.
В ста метрах МАЗ ржавый, хоть сухо,
Примет таких вспомнить не смог.

Он понял, на третии сутки
Часть вех он успел пропустить.
Достав монтировку из сумки,
Пошёл к МАЗу досок добыть.


На МАЗе застыл в удивлении
Под ним лишь стекло и метал.
Нет досок, резины, сидений,
Нет красок, пластмасс. Вот попал!

В песке вдруг заметил движение.
Бесцветный ковёр с бахромой,
Полз к Волге, закралось сомнение,
Не бред ли? Потряс головой.

Себя ущипнул, не исчезло видение.
Не сон, то, что видел глазами.
Ползло Нечто жуткое на удивление,
Своей «бахромой» шевеля как ногами.

Уже у машины свернулось в рулон
И стало в песок зарываться.
Исчезло в песке, испарилось как сон
Так может не надо спасаться?

К машине! Ведь там и вода и еда.
И тень и лопата и три одеяла,
Но Нечто, вдруг вылезшее из песка
Ползло по машине, её закрывала.

Вздувалась, дрожала, машину закрыв
И в полной тиши «бахрома» трепетала,
Как будто бы вдруг дунул ветра порыв,
Но не было ветра, жара обжигала.


Он к ржавому МАЗу как будто прирос.
Как быть и что делать не знал.
И трясся в ознобе, как будто в мороз,
Но солнце палило, и он угорал.

Вот тварь, не спеша, вся сползла и исчезла.
Пустой ржавый кузов, где нечего взять.
От Волги осталось стекло и железо.
Тут он закричал и пустился бежать.

В пустыне туркмены его подобрали
В улусе своём они были князья.
Он спрашивал, что о том чудище знали,
Испуг и молчание, и шёпот – НЕЛЬЗЯ.

Табу есть Табу и вопрос без ответа.
У многих народов обычай таков.
Запреты и тайны во всех частях света
В пустыне вам скажут: Бойся песков!

По мотивам прозы  Н Гумилёва
«Записки кавалериста»
Разрушенный город

Жутки развалины разрушенного града,
Где не сыскать одной живой души
Средь битых кирпичей. Одна отрада
Скорей из города в поля, где и дыши.

Увидеть вновь траву, кусты и рощи.
Услышать звук журчащего ручья.
Землицы запах ощутить, что проще
Быть может для солдата, для меня.

Деревья голые стоят, резко чернеют.
Морозец студит. Нам бы епанчи!
На ветках, кое-где листва желтеет
Словно обрывки золотой парчи.

Атака

Кавалерист до дрожи жаждет боя,
Когда летит на боевом коне
На тех, кто, лёжа, сидя или стоя
В него стреляет с холодком в спине.

О, упоение атаки, наступления,
На землях отступающих врагов.
И пики в перевес. Дрожь нетерпения.
Холодный блеск сверкающих клинков.

Визг пуль, шрапнель бьёт в землю рядом.
Та пуля, что свистит, уж не твоя.
Атака яростная и со всем отрядом
Мой конь летит, вгрызаясь в удила.

Товарищ-паренёк, с лихацким свистом
Всех впереди, привставши в стременах
Вдруг ловит пулю, в этом поле чистом
И вскрикнув, падает с коня. А в небесах,

Холдно-голубых и жутко стылых
И безразличных, в общем, ко всему
Ни облачка. Два кустика унылых
Приняли павшего за Веру и Страну.


А конь и дальше мчится в общем строе,
Как в табуне ведомый вожаком.
Опять шрапнель, ещё упали двое.
Но вот и враг, мы рубим их клинком.

Солдат немецкий с побелевшими глазами
(Наверное, простой крестьянский сын)
Винтовку бросил и с поднятыми руками
Пощады просит. (И не он один).

Шрапнель немецкая подряд всех косит.
Врагов и нас, неся ранения, или тлен
Убит солдатик тот, и он уж не попросит,
Чтобы оставили живым, взяв в плен.

В разведке

Обычный день войны, уже смеркалось.
На сеновале сон и отдых впереди.
Вдруг взвода сбор. Долой усталость!
В ночную пешую разведку нам идти.

Сначала добровольцев вызывали.
Хотели все, но взяли восьмерых.
Кто побойчее и не так устали.
Я тоже оказался среди них.

Гусар-вахмистр нам указал дорогу.
Как на беду светила полная Луна,
Дул ветерок и тучи, слава Богу!
Её скрывали совершенно, иногда.

Что за деревней? До околицы канавой
Мы добежали, там и залегли. Со мной
В разведку унтер-офицер, вояка бравый
Пошёл вдоль улицы по стороне другой.

От одного угла к другому пробегая,
Таясь в тени заборов и плетней,
Как в детстве, в палочку-воровочку играя,
Но только было и опасней и страшней.

На край деревни вышли тихо, точно тати.
Смотрю позиции, внезапно предо мной
Встаёт врага фигура (так не кстати)
И столкновение неизбежно. Часовой!

Одна лишь мысль, могучая, живая,
Как бешенство, как страсть и как экстаз!
Кидаюсь в штыковую, не стреляя.
Я или он. И кто быстрей из нас?

Он словно джин из сказки испарился.
Мой штык его лишь чудом не настиг.
И тут же громом выстрел разразился.
Обидно близко ноет пуля, сей же миг.

И сразу ж изо всех окопов вражьих
Ночь раскололо яростным огнём.
Я, откатившись в небольшой овражек
Отполз и вдоль плетней назад бегом.
 
Вернулись все, и унтер возвратился.
Угнало тучи, от луны светло окрест.
Доклад о той разведке пригодился.
За это получил свой первый крест.

13 января 1915 г. Н Гумилёв был награждён
Георгиевским крестом 4-й степени № 134060.


Передышка

Неделя тихая была, я любовался,
В рассвете таянием утренней звезды
Я в лес сосновый часто возвращался,
Где отзвук бродит пушечной пальбы.

Слегка пригрело бледное светило
На мягких иглах хвои я лежал.
Декабрь на дворе и грустно было.
Я о природе летней тосковал.

А по коре сосновой мелкие букашки
Забегали, клоп вылез на пенёк.
Я знал, весной сюда вернутся пташки.
Жизнь теплилась, как в головешке огонёк.

Здесь иногда мы на ночь оставались.
Тогда часами в небо звёздное смотрел.
Они в немыслимых созвездиях сплетались.
Ужалить Землю Скорпион хотел…

Тогда б она в лёд превратилась сразу.
И на мгновение морозил душу страх.
Сорвут и выкинут с орбиты, как заразу,
Посеяв ужас на других мирах.

Нас отвели в резерв для пополнения.
И с лиц солдат, войны уплыла тень.
Священник совершил богослужение.
Все от души молились в этот день.

Подвиг пулемётчика

Тяжёлые бои. Наш небольшой отряд,
Для связи придан был пехоте.
Мы оценили стойкость в их «работе».
Не прерывался бой три дня подряд.

В деревне шёл жестокий, жаркий бой.
Пожар, стрельба, штыки сверкали
Снарядами всех немцы осыпали.
Под ними гибли и чужой и свой.

Два пулемёта немцы захватили.
В свой штаб их потащили всемером
Вполне резонно посчитав при том,
Что им награды, отпуска светили.

Уже казалось им, что всё сбылось.
Случилось же чего не ожидали.
Солдаты русские, совсем не за медали,
А за Россию бьются коль пришлось.

Пехотный унтер-офицер, (не по приказу)
Схватив две бомбы, побежал на перерез.
- Тащи обратно! Иль убью тут всех!
И бросил бомбу, уложив трёх сразу.

Оставшиеся сдались, ружья кинув
И унтер к командиру всех повёл.
Сам раненый, на них он страх навёл
Другою бомбой, колотя по спинам.

Не позволяя никому к ним подойти
В пути рассказывал: Мне пулемёты жалко.
Подумал: Лучше пропаду, не дам уйти.
Ведь это ж пулемёты, а не палка.

Отступление

До леса, мокрым грязным полем
С версту нам надо пробежать.
Но сил почти не стало более.
Под градом пуль пришлось шагать.

Австрийцы следом шли, стреляя в спины.
Погода стылая, дыхание ж горячо.
Укрыться негде, нет ни кочки, ни лощины.
А мы стреляли на ходу, через плечо.

Рвались снаряды. (И без них нам неуютно).
И было страшно видеть, как во сне,
Привычным жестом, точно поминутно,
Ротмистр снимал и протирал пенсне.

Тяжёлый свой мы продолжали путь.
Вот слева крик: Уланы, братцы, помогите!
Приказ ротмистра: пулемёт возьмите!
Я впрягся в лямку, чтоб его тянуть.

Шагах в пяти упал снаряд. Не разорвался.
Кто шёл, кто полз, а кто на месте замирали.
С солдатом пулемёт тащил я, надрывался.
Без умолку при этом с ним болтали.

Наш эскадронный тяжко ранен офицер.
Сказал: останусь прикрывать, и попрощался.
Своею храбростью он дал нам всем пример.
Был он пленён, и жив остался.

Оборона, контратака

Вот, наконец, добрались до леска.
И были рады, увидав своих коней.
Свободнее вздохнули мы слегка.
В цепь залегли, чтобы прикрыть друзей.

Кто жив, прошли. Мы стали отходить.
Шли мелкой рысью, контратакою грозя.
А наш дозорный умудрился захватить
Австрийца в плен, героя их креста.

Наладив связь с пехотой, залегли.
Вдоль кладбища перед не сжатым полем.
За ним врагов, увы, увидеть не могли
Стреляли через рожь мы поневоле.

Чуть вечерело, бил наш пулемёт.
Его на дерево подняли мы повыше.
Пожалуй, штатский, даже тот поймёт,
Обзор оттуда лучше, точно с крыши.

                Подмога

Целый день ничего мы не ели.
Шли по грязи, под плотным огнём.
В этот раз много бед претерпели.
Отступать нет уж сил. Не пойдём!

Но всё ближе враги подходили.
Обернулся. Сквозь сетку дождя
Вижу… Туча так стелится? Или…?
Да то ж наша пехота! Ура!

-Туго братики? Щас всё устроим.
(К нам бежали они десять вёрст),
Но дыханье их было спокойным.
Мерный шаг был естествен и прост.

Как любил я их в это мгновение!
Восхищала в них грозная мощь.
Столько сил и упорства, терпения,
Только в русском солдате найдёшь.


Они скрылись во ржи, слышим голос:
-Загибай фланг австрийцам! - Загнём!
Пли! И залп наших русских винтовок
Небосвод расколол точно гром.   

Вот раздалось Ура! И вдруг стихло.
Потом крики:  Лови! Ай, уйдёт!
Собрались отходить мы, не вышло.
А сотни пленных кто в тыл поведёт?

Все позиции вновь возвратили.
Взято в плен восемь сотен врагов.
Мы солдат наших благодарили.
Те в ответ: Да не тратьте вы слов!

Как вы только до нас додержались?
Ишь ведь, сколько их было, не счесть!
Ваше счастье, не с немцами дрались,
А с австрийцами. Бог с вами есть!
 
Летний отход

Мы летом по приказам отступали.
Слушок прошёл, в атаку нам идти.
Коней мы по тревоге оседлали.
И рысью, где гул пушек впереди.

Тот вечер тёплый был, благоуханный.
Скакали вдоль полей и вдоль болота,
Обрушить на врага удар нежданный,
Если поддержит нас огнём пехота.
Вот и лесок, кой где рвались снаряды.
Сказали: - Вам отход наш прикрывать.
В порядке полном, словно на парады,
Из леса роты выходили. «Ать-два! Ать!»

Построились чуть дальше, на поляне.
Фуражки, заломив, и подравнялись,
Как на плацу. Все в основном славяне.
Подъехал командир, его заждались.
 
А в трёх верстах, немецкая бригада,
Походным маршем шла. Отличная добыча.
Нас радость охватила, бить их надо.
Нужна поддержка огневая, как обычно.

Но от командующего строгий был приказ.
Категорический, что надо отходить.
Подраться не случилось в этот раз.
Что тут поделаешь, знать так и быть.

Ушла пехота. Немцев нет. Нам на бивак.
Мы на пути обратном скирды поджигали.
Хлеб было жалко. Не хотел гореть никак.
Но был приказ, мы просто выполняли.

И вскоре вспыхнули высокие костры,
Как будто вырвались китайские драконы.
Легко и весело меж них скакали мы,
Как бы нарушив притяжения законы.




Бои

Тревожна ночь, под утро нам в окопы.
Окопы хороши, но с них не убежать.
Всех отступающих легко перестрелять.
Попробуй, под огнём на холм потопай.

-Не принимайте штыкового, их полно!
Мы ж для себя решили: Будет, примем.
Пусть этим немцев мы не опрокинем,
Но нет возможности уйти нам всё равно.

Хлопот особых нам враги не доставляли.
Окапывались, мы лениво в них стреляли.
Вдруг наша пушка рявкнула. Вот это да!
Нам виден взрыв в окопе у врага.

Потом ещё, ещё снаряд и точно в цель.
Десятый выстрел. Только лишь теперь
Решили немцы, что пора бы и бежать.
(Тех, что спаслись, по пальцам сосчитать.)

Чуть отдохнули, утром вновь в окопы.
Врагов побольше, раз примерно в пять.
Мы ожидали подкрепления, пехоты.
Свистели пули, а мы спали. Что терять?

И сон был слаще, крепче, чем в постелях.
Теснились детские воспоминания и мечты.
Морские пляжи и катание на качелях…
Часы пред боем, то счастливые часы.

Вот караульный пробежал всех поднимая.
Тревога! Шёпот: И секреты уж бегут.
От сна очнулись, сразу всё воспринимая.
Открыли бешеный огонь, враги идут.

Но потихонечку стрельба стала стихать.
Разведку боем мы на этот раз отбили.
Команду слышим: Больше не стрелять!
То, что нас мало по огню определили.

Окоп, как площадь закишел людьми.
-Пехота? – «Точно так, пришли сменить»
Пришла дивизия, бой главный впереди.
Я б посмотрел, но был приказ нам уходить.

Расхохотался, чуть отъехав, от души.
И вы б наверное похохотали сами.
Собрались немцы нас передушить
А их задавят чуть не голыми руками.


Окружённый враг

На этот раз не долго отступали
И нам приказ пришёл остановиться.
Передовые части немцев отрезали,
Пехотой нашей плотно окружали,
Не дав опомниться и спохватиться.


Кто мог, бежал, оружие побросав.
Другие, в безысходности, сдались.
Две роты, ночью, силы все собрав,
Где офицерами был вбит устав,
В лесок, в порядке полном подались.

Они надеялись, (и кое-кто не без успеха),
Ночами выбраться, хоть как-то, из кольца.
Их обнаружили, и тут пошла потеха,
Беднягам было вовсе не до смеха
И от шрапнели русской и свинца.
 
О побеге из плена

У эскадрона нашего большая радость.
Из плена два улана возвратились.
Из лагеря в Германии. В чём странность?
Да в том, что они все-таки пробились.

Бежать, задумав, притворились что больные.
Попали в госпиталь. Там доктор доброхот
Дал компас, карту. Ночью, в выходные
Преодолев забор, свой начали поход.

В чужой стране, оврагами, лесами,
Порой с боями на восток они пошли.
Десяток бывших пленных, как и сами,
Влились в отряд. Оружие русское нашли.

Где всё закопано, сказал какой-то житель,
Скорей всего поляк. Почувствовали вновь
Себя солдатами, но нужен предводитель.
Избрали нашего улана. Немцам кровь

Они пустили, на обозы нападая,
Вступая в схватки с патрулями, их громя.
С упорством трудности путиодолевая
Дошли до Немана, близка своя земля!

Здесь ожидало их тяжёлое сражение.
Они наткнулись на немецкий батальон.
И чтоб избегнуть гибель в окружении
Все в реку бросились. Но был урон.

Не в людях, живы все остались.
Восемь винтовок утонуло. Вот обида!
Об этом, говоря, они смущались.
Стыдились очень, вовсе не для вида.

Но вот и фронт. Близка передовая.
Врага последняя застава на пути.
Атакой яростною немцев подавляя
Пробились. Все смогли дойти.

Я на рассказчика внимательно смотрел.
Высокий, сильный, с твёрдым взглядом.
Отваге, стойкости, бывает ли предел?
И рад был, что такие люди рядом.


Улан рассказывал не громко и спокойно.
Солдатски-вежливо, как будто о другом.
Порою кратко, без бравады и достойно.
Пушкински-ясным, чётким языком.

Есть люди, кто рождён был для войны.
Им в мирной жизни просто не ужиться.
На этом поприще они лишь и нужны
В любой стране. Им на плечи ложится

Весь груз тяжёлых, страшных ратных дел.
Защита мирных рубежей своей земли
И грязь и кровь. Всё это их удел.
А по-другому жить они бы не смогли. 

Из книги «Вечная весна любви»
(исправленное и дополненное)
Что сказать

Что сказать мне тебе о любви?
Если сердце так бьётся тревожно.
Я приду, ты меня позови
Постучу в твою дверь осторожно.

Ты откроешь, подам я цветы
И замру, заворожено глядя,
Как изящные пальцы твои
Лепесточки цветов этих гладят.

Улыбнёшься, предложишь пройти.
Как сияют прелестные глазки!
Мне прекрасней тебя не найти
Моя милая Фея из сказки.

Что сказать мне тебе о любви?
На тебя я смотрю и пьянею.
Приоткрыты чуть губы твои.
От восторга я таю и млею.

Я тебе расскажу, про рассвет,
Про зорю, но её ты нежнее
И про солнце, его яркий свет,
Но любовь твоя всё же светлее.

Я тебе расскажу, про закат,
Про берёзку, над тихой рекою.
Но ты будешь спокойней сто крат
Засыпая в объятьях со мною.

Осень

Осень, словно пума, с жёлтыми глазами,
Бросилась на плечи золотом листвы.
Разорвала сердце, грустью, как когтями.
Только мне не больно, если рядом ты.

Ну а мне спокойно, с нежностью ребёнка,
Сердце ты слепила, по частям собрав.
Превратила пуму в рыжего котёнка.
На плече уснула, от трудов устав.

Тучами прикрыто небо голубое,
Но пока дождём оно не протекло.
Навсегда хочу я рядом быть с тобою,
Чтоб дарить любимой счастье и тепло.




Впустите любовь

Впустите в сердце вы Любовь!
И пусть она, пройдя сквозь стены
И пол, и дверь, и потолок
Жизнь вашу полностью изменит.

Любовь впустите вы к себе.
Она вниманием окружит,
Взволнует вашу душу, кровь
И в вальсе счастья вас закружит.

Все ваши исцелит болезни.
Она омолодит вас вновь.
Любовь! Лекарства нет полезней,
Чем настоящая Любовь.

Венец творения

Создал Господь людей – Венец творения.
Мужчину – первым, Женщину – второй.
И сколько же пришлось иметь терпения?
Проект осуществить столь не простой.

И как всегда, блин первый вышел комом.
Мужчина, грубо слепленный, скучал
В Раю, меж рек, прекрасном, невесомом…
(На нём Господь лишь руку набивал).

Учтя в творении ошибки, не в субботу,
(Чтоб не тоскливо было в Мире жить),
Господь взялся за главную работу.
Он из «ребра» стал Женщину творить.

Вложил Он в своё главное творение
Всё лучшее, что только мог найти.
И красоту, и ум, долготерпение…
Чтоб недостатки мужа все снести.

И на неё же возложил продление рода.
Добавил нежность и лукавство и обман.
И что с того? Так требует природа
Ведь должен быть ну хоть какой изъян.

Мужчину возлюбил. Пусть и не совершенен.
Не стал творение Он первое ломать.
Сгодился он для восхваления Женщин
И чтоб Любить, ласкать и баловать.

Чтобы дарить цветы, охотиться и строить,
Чтоб воевать и пить вино до дна.
Чтоб жизнь жене и детям обустроить…
Мужчинам такова судьба дана.

Быть с Женщиною, дивное блаженство!
Признать Мужчины не стыдятся и теперь,
Что Женщины конечно совершенство!
Но всё ж Мужчины – Первая модель.

Женщина в санатории

В санаторий женщина как-то приезжала.
Сорок лет свои давно уж отгуляла.
Подорвал здоровье всей работы гуж,
Дома же остались дети, стирка, муж.
Уставала за день и ночью не уснуть.
Надо подлечиться, надо отдохнуть.
Каждый день на танцы женщина идёт,
Как в младые годы ухажёр там ждёт.
Ей на ушко шепчет нежные слова,
Так что закружиться может голова.
Пролетело время, а словно не была
Но похорошела, розой расцвела.
Ускользает время, как с тропинки уж.
Дома ждал ревнивый и ворчливый муж.
Процедил сквозь зубы, как бы между делом:
-Что понагулялась? Ишь, похорошела!
Как тебя назвать-то? С кем ты там была?
Мужиков ты сколько там себе нашла?
-Милый, ну зачем же хочешь ты скандала?
О тебе и детях очень я скучала
И звонила часто, (как только могла).
На концерты, танцы, трубку не брала.
А концерты часто и пол дня лечение.
Процедур ведь много, это же мучение.

Ты совсем напрасно ревновал как бес
И звонил средь ночи, слал мне СМС.
Сам ты в санаториях побывал не раз.
Обо мне ты судишь по себе сейчас?

Как со мной в постели, тут ты не шустёр.
На чужих подушках лысину протёр?
Про себя подумала: Дурью ты богат.
Если что и было, - сам и виноват. 

Бабье лето

Бабье лето, бабье лето
Лист уже желтеет где-то.
Далеки зимы метели,
Паутинки полетели.
Улетает птичья стая,
Подкормившись на полях
Свой отлёт сопровождая,
Криком громким в небесах.
Скоро дождички затянут.
Станет хмуро до тоски.
Заморозков ждать не станут,
В лес поедут грибники.
Бабье лето, лес светлеет.
Клён краснеет кирпичом.
Только сосны зеленеют
Им и зимы нипочём.
Дуб задумчивый, кудрявый.
Жёлудь вызрел и готов.
Он устойчиво-упрямый
Весь в листве до холодов.
И такая в небе просинь.
Родничок бежит звеня.
Зеленеет в поле озимь.
Это Русская земля!
 
О законах мироздания

Мы о законах мироздания
Вообще не знаем ничего.
Раздоры, голод и страдания
И непрестанные мечтания
И все потуги созидания
Миллиардная лишь часть его.

Во все века понять пытались
Все величайшие умы.
Ругались, спорили и дрались.
До сути, так и не добрались
И как о стену разбивались
Их мысли, в общей массе тьмы.

Вселенский, он закон простой.
И в простате своей прекрасный.
Пространственный и волновой,
Материальный, временной,
Для каждой данной точки свой
И лишь Поэзии подвластный.




Курящие девчонки

Пришла весна, идут девчонки
По площадям и улицам.
На них короткие юбчонки.
От света солнца жмурятся.


Юны, стройны и симпатичны.
Колготки без затяжечек.
На них любуются мужчины
Ведь кофточки в обтяжечку.

Но курят девочки безбожно.
Их образ жизни знать таков.
Да, погулять с такими можно.
Жениться? Мало дураков.

О принцах с детства все мечтали.
Мечты для жизни так важны,
Но вы надежду растеряли.
«Курилки» принцам не нужны.

Напрасно ждать Россия будет
От них здоровеньких детей.
Их вседозволенность погубит,
Они рабы своих страстей.

Их выпендроны очень жалки.
То, что глупы, не удивлюсь.
А ведь красавицы, русалки…
За них я Богу помолюсь.

Минус пять

Минус пять на дворе, минус пять.
В небе солнышко ярко сияет.
Я с собакой пойду погулять
И Тимон мой об этом уж знает.
Лает радостно, вертит хвостом,
А хвоста-то, по сути, и нету.
Он бесхвостым родился, при том
Я стригу его каждое лето.

Минус пять на дворе, минус пять
И прогулки никак не отставить.
Будет бегать Тимон, в снег нырять
И везде свои меточки ставить.

Разболелась голова (шут)

Разболелась моя голова.
И не знаю, чего там болит?
Рот на месте, уши, глаза,
А меж глаз и мой нос сидит.

По палате сосед мне сказал,
Что ещё в голове есть мозги.
Перед зеркалом час простоял,
Но снаружи не видно не зги.

Я пошире разинул пасть
И попробовал внутрь заглянуть.
Там такую увидел страсть,
Что пол ночи не мог уснуть.

В голове, словно пёс скулит.
Всё сосед мне наврал, дурак.
Но ведь что-то же там болит?
Только что, не пойму никак.

Ода болезни

Нам не желательны какие-то зароки.
Нас жизнь пытается чему-то научить.
Она нам всем даёт свои уроки.
От нас зависит, их учить, иль не учить.
 
Порою, смысл уроков не понятен.
Он личностный, прислушайтесь к себе.
Бывает часто, что урок и не приятен.
Но то звонок для изменения в судьбе.

На перемены в жизненном укладе,
На исправление мышления шаблонов.
Понять сумеешь, будешь не в накладе,
Какой из важных вы нарушили законов.

Болезнь – по жизненной гармонии удар.
Она пришла. Но почему? Как излечиться?
Болезнь – это услуга нам и дар,
Это сигнал, пора остановиться.

Она оказывает важную услугу.
Даёт нам время поразмыслить и узнать.
Средь жизни суеты и беготни по кругу
Войти в контакт со своим Я и осознать.

В стремлении свести концы с концами,
Своих потребностей вы не смогли понять.
Не замечали попросту их сами.
Болезни дали путь, на что ж пенять?

Таблетками лишь следствие глушили.
Причина ж оставалась, зло творя.
Пока мышление своё не изменили
Прислушайтесь же к внутреннему Я.

Чудо с дворнягой
 
Неизъяснимы чудеса Господни!
Нам батюшка с амвона говорил.
Всё это верно, но и в преисподни
Наверное, немало мощных сил.

Всегда идёт борьба меж тьмой и светом.
Пока же равновесие царит.
Но я сейчас вообще-то не об этом,
Другая тема предо мной стоит.

В Воронеже работал на заводе.
При нашей мастерской прижился пёс.
Совсем обычная дворняга вроде
Сторожевую службу двери нёс.

С бельмом на карем глазе, левом.
Ему сей недостаток, не мешал.
И вот однажды, дело было летом,
Куда-то пёс внезапно запропал.

Мы думали, подох видать бедняга,
Жалели. Месяца примерно через три
Явился он к обеду. Вот бродяга!
Юлит, вертит хвостом. Да ты смотри!

А глаз-то у него совсем здоровый!
Ну это просто чудо. Боже мой!
Ведь был с бельмом, теперь же новый.
Как небо в ясный полдень голубой.

Кто чудо это сотворил, не знаем.
Господь ли, сатана ли, человек?
Мир полон тайн и он не познаваем.
Вот и об этом не узнаем мы вовек.

Сельская история

Мне соседская бабуля
говорит: Добро твори.
Сделай доброе и дёру
никому не говори.
Возле поля стоит трактор.
Вспомнил бабушки совет
Трактористом и не пахнет.
Взял, увёл за Сельсовет.
Сельсовет зарос бурьяном
даже сторожа там нет.
Председатель ходит пьяный,
а тем более в обед.
Руки врозь, глаза на выкат,
тракторист вбежал в село.
И кричит: пока обедал,
трактор спёрло НЛО.
Фермер с дома выбегает,
в небеса ружьём грозит.
Подстрелил бы ту «тарелку»,
жаль, не видел – говорит.
Но сказала та бабуля:
-Не грози ружом ты тут.
Планетяне, вроде люди,
может быть, ешо вернут.
Смеху было на деревне,
утром бабы в поле шли.
В бурьяне, за Сельсоветом,
они трактор тот нашли.
Тракторист пить водку бросил
и доволен фермер тем.
Говорит, что этот трактор,
не ломается совсем.

Сероглазая красотка

На тебя смотрю с улыбкой
Сероглазая красотка.
Ходишь ты слегка вприпрыжку
Угловато и неловко.
Широко раскрыла глазки
Смотришь с удивлением.
Для тебя весь мир, что сказка
Встреча с приключением.
Ты доверчива, наивна.
На колени посажу.
С головы до ног поглажу,
Слово доброе скажу.
Разомлела вся, прижалась,
Миленькая крошечка.
Вот и кошка-мать примчалась
И сбежала кошечка.

Облака

Облака летят на север,
Облака летят на юг.
То порою морось сеют,
То снега несут для вьюг.
То белеют и пушатся
В синем небе над землёй.
То, тяжёлые, клубятся
Разразиться, чтоб грозой.
То, как будто тихо дремлют
И устав в выси летать
Опускаются на Землю,
Чтобы там туманом стать.
Стосковавшись по покою,
Среди диких, голых скал
Вдруг обнимутся с горою,
Как с молодкой аксакал.
Не торопятся покинуть
Ледники, как дом родной.
Чтоб дождём в долине хлынуть
Землю, напоив водой.
Сразу после непогоды
Ввысь взлетят, чтоб свысока
Зреть расцвет живой природы.
Чудо жизни – Облака! 


Музе

Она приходит часто ночью
Уж спит жена.
Её не вижу я воочию,
Но здесь она.
Бывает, что и днём приходит,
Когда один.
Она везде меня находит
Я ей как сын.
Она прилипчива порою,
Словно репей.
Но пахнет от неё весною
И как ручей.
Стекают на бумагу строчки
За рядом ряд
И часто я не ставлю точки
Я им не рад.
В автобус рядышком садится
И шепчет мне:
-Пиши, и что ни будь, сгодится.
Я как во сне.
Теряю слух и осязание
Здесь так трясёт.
Играет рифмами сознание
Мне повезёт.
Секунд десяток остановка
Строку пишу
И пусть коряво, пусть неловко
Ведь я спешу.
Потом привычно расшифрую
Она со мной
Присядет рядышком, вплотную
Забрав покой.
Её к другим я не ревную.
Пускай творят.
Все влюблены в неё такую,
Боготворят!

Не верь

Пощёчиной ударили слова,
Которые ты мне сейчас сказала.
Была сердита ты и не права.
Тебе солгала обо мне молва.
Я видел, как хрустальная слеза
Из милых глаз твоих стекала.
 
Любимая! Не верь ты клевете!
Ты мне поверь! Тебя не обману я.
Пусть захлебнутся завистью все те,
Кто за спиной, в притворной доброте,
Разносит сплетни, как бы в простате.
Прости. И губки дай для поцелуя.

Серая осень

Отдельных нету туч. Всё тускло, серо.
Не сильный ветер стужу нам несёт.
В своей игре природа выбросила Зеро.
Нет снега, солнца нет, и дождь не льёт.

 Почти совсем деревья обнажились.
Застыли в ожидании зимних вьюг.
Листвою травы у подножья их укрылись,
А стаи птиц ещё летят, летят на юг.

Дни всё короче и длиннее стали ночи.
Сопротивляясь, осень нудно отступает.
В небесной выси слышно как гогочет,
Гусиный клин, что мимо пролетает.

Ветер воздух освежает

Ветер воздух освежает
Чуть качает провода
А с деревьев опадает
Порыжевшая листва.
Не поются птичьи гимны.
Небо в лёгких облаках.
Солнце, спрятавшись за ними
Путь ведёт свой в небесах.
И грачей орущих стаю
Нынче что-то не видать.
День такой я обожаю.
Красота и благодать.

Сказка о чёрте трудоголике

Мой уважаемый читатель.
Хочу вам сказку рассказать.
Её одобрил мой приятель,
А вам судить, как всё понять.

В одном аду, незнамо где.
Там варят грешников в котле,
К смотрящему был вызван Чёрт
И был затребован отчёт.
О том, сколь грешников принял,
Как по грехам распределял
И сколько за последний век
Намучил душ, то есть человек.
А так же, сколько тратил он
Воды, огня и серных смол.
Всё надо было расписать,
А Чёрт был не мастак писать.
Он души мучил на глазок,
Но от души, как только мог
И делать всякие подсчёты
Он нужной не считал заботой.
Увы! Но Ад не Райский сад.
Пробрался бюрократ и в Ад.
Ну ладно люди на Земле.
Там бюрократия везде.
Бездельники и сумасброды.
Одна лишь видимость работы.
Для всех законы сочиняют,
Но сами их не исполняют.
Так загоняют, взмокнут пятки
Пока не дашь на лапу взятки.
Для Ада лучший контингент
Такой изысканный клиент.

Нечистый, свой потупил взор,
Копытом нервно шкрябал пол
И обещался, как оброк
Отчёт представить в нужный срок.
Он с грустью думал: Вот напасть!
Ну как же тут в тоску не впасть?
Ишь разорался. Поднял гай!
Да чтоб тебе лет на сто в Рай!
Теперь, чтоб заслужить почёт
Придётся составлять отчёт.

Чтоб Ад в последствии развился
Недавно Чёрт тот взял, женился.
Женою взяв себе плутовку,
Но супер классную чертовку.
Решил, чертят он наплодить.
О, как могла она ходить!
Изящны загнутые рожки,
Игриво загнут хвост немножко,
По моде нос в охровой краске,
Грудей, все восемь, просят ласки,
Была молоденькой совсем.
Ей было лет лишь триста семь.

В большой тоске домой пришёл,
Но там Чертовки не нашёл.
Нашёл записку: Гадкий друг,
Зависну малость у подруг.
Ты не скучай, котлы протри
И серу с пола прибери,
А перед тем, как ляжешь спать.
Свари ты душ, так, штучек пять.

Его друзья предупреждали,
(Лишь потому, что уважали)
Чтоб брал жену себе постарше.
Они без дури и без фальши.
Гулянки их уж не влекут.
Порядок в доме наведут.
Отложат яйца, насидят
И кучу выведут бесят.
А с молодых чего же взять?
Им ещё хочется гулять.
Ты чёрт заслуженный вполне
И главный при большом котле.
Сам Сатана тебя хвалил
И званием Гнусный наградил.

Наутро, чтобы снять заботу,
Чертяка взялся за работу,
Чтоб не накликать себе бед,
Писать отчёт за тыщу лет.
Забросил грешников и дом,
Весь в писанину погружён
Сидел в чернилах и пыли,
А дни всё шли и годы шли.
Писал он, вывалив язык.
Сперва с трудом. Потом привык.
И так сроднился с ним, родным,
Как будто бы родился с ним.
Зависим, стал как алкоголик.
Не Чёрт, а чёртов трудоголик.
И не заметил он когда
Расти, вдруг начали рога.
Когда отчёт он дописал,
То, выходя, в дверях застрял.
Но всё же вылез как-то боком
И побежал домой с прискоком.
Он думал: Радуйся Чертовка!
Небось, соскучилась бесовка!
Дверь открывает. Вот те на!
Кровать, на ней его жена,
Но не одна, а вместе с ней
Ещё пол дюжины чертей.
Которые с ней возлежали
И страстью пылкой ублажали.
-Порву всех в клочья! Вы пропали!
Но в дверь войти рога мешали.
Из Чёрта дух тут вышел вон.
Рогами был раздавлен он.

Мораль такая этой сказки.
Дарите жёнам больше ласки.
Работу в меру исполняйте,
А денег больше получайте.
И жён, напрасно не ревнуйте,
А лучше чаще их целуйте.
И как счастливый человек
Безрогим проживёшь свой век.

 Ворнежская быль

Когда-то не было Воронежского моря.
Река мелела. И мелела каждый год.
И с брега левого на правый и обратно,
Порой переходили люди в брод.

Конечно же, мосты над речкой были,
Но ведь до них так далеко идти.
А если нужно что-то очень срочно?
То, зная брод, чего же не пойти?

Мужик с вином в авоське пёрся бродом.
А по реке вёл баржу старый катер.
И капитан его по рупору кричал:
-Быстрей, алкаш! Освободи фарватер!

Лучик и туча

Тучей небо затянуло.
В туче солнце утонуло
Но случается порой,
Лучик брызнет золотой.
Осветит всё понемногу
Поле, сад или просёлок
И ускачет за дорогу
В ендову, где есть посёлок.
А потом на берег Дона.
-Как у рыбаков улов?
И вспугнёт на крае склона
Стайку серых реполов.
Только хмурой серой туче
Этот лучик, как укор.
Заклубится туча круче,
Чтобы затянуть зозор.
Получилось, затянула.
Славно справилась с врагом.
И в блаженстве прикорнула
-Так-то лучик, поделом!

Эйфория испарится,
Как в разрыве серых туч.
Засверкает, заискрится
Мощный, яркий солнца луч.

И снова март

И снова март. Снег быстро тает.
Текут ручьи с холодною водой.
Как быстро время жизни пролетает.
Виски уж серебрятся сединой.

Казалось бы совсем ещё недавно,
В таких ручьях кораблик я пускал.
Он очень быстро плыл и так забавно
В большой ручей, а после исчезал.

Мне чудилось, что, то не щепки были,
С бумагой рваной вместо парусов.
А каравеллы, бриги, что уплыли
И добрались до самых Полюсов.

Фантазиям ребячьим нет препятствий.
Командам мнимым этих кораблей
Я поручал, по Миру много странствий
Открытье новых континентов и морей.

Шторма и бури, их преодоление,
Заходы в порты, самых разных стран.
А командиром, всем на удивление,
Был молодой и смелый капитан.

Другой мальчишка щепочки пускает.
Их, подгоняя прутиком скорей.
Быть может, тоже он сейчас мечтает,
Что, то не щепки, а флотилии кораблей. 

Пришла весна

Белесой дымкою туманы
Покрыли вешние поля
И не видны земли изъяны,
Как не видна сама земля.
На пашне трактор одинокий
Волочит очень тяжкий плуг.
Взял тракторист запах глубокий
Мотор взвывает от натуг.
Ещё чуть-чуть и захлебнётся
И в миг настанет тишина.
Дым чёрный из трубы взовьётся,
Стрельнёт и ровный звук польётся,
Стучат исправно клапана.
Вдали, за лесополосою,
Заря засветлелась красна.
Туман в низины льёт рекою.
В родимый край пришла Весна.

Цепной пёс

Он цепью к конуре прикован
Таков удел.
Ведь он охранник, пёс цепной
Он озверел.
Он лает яростно и злобно
И цепь звенит.
Ошейник сдавливает горло
И он хрипит.
Такая у него работа
Рвать и кусать.
Затем на цепь и посадили,
Чтоб не пускать.
Прибита надпись на заборе
«Здесь злобный пёс»
В глазах собачьих, светло-карих
Немой вопрос.
Вот был бы от цепи свободен,
То как бы жил?
Он самок со всего квартала
Один покрыл.
С соперниками – кобелями,
Подрался б в сласть.
Кто рвёт злобней другому глотку
Того и власть.
С детьми б, хозяйскими, игрался.
Лизал б в лицо.
Им гладить морду подставлял бы
И пузецо.
Но крепко на цепь он посажен
И по ночам
Он слышит, воют как собаки
И воет сам.
Его хозяин палкой лупит
За то, что выл.

А он и мать свою, собаку,
Совсем забыл.
Во сне язык шершавый, нежный.
Его ласкал.
Задёргались все лапы сразу
Он застонал.
Он цепью намертво прикован
Не разорвать
И людям всю любовь собачью
Не смог отдать.
Он лает яростно и злобно
И цепь звенит.
Ошейник сдавливает горло
И он хрипит.

Весна, рыбалка

Так люблю я в России весну.
Всё вокруг расцветает весною.
Я начищу крючки и блесну,
Позову на рыбалку с собою.
Рано утром так хочется спать
Да и зябко, оденься теплей.
Уже днём мы пойдём досыпать.
Ты чайку в термосочек налей.
Вместе встретим у речки восход.
Первый луч по воде заскользит.
Загадаем желание на год,
А река камышом зашуршит.
И не важно, клюёт, не клюёт
Важно то, что мы вместе с тобою.

Птаха ранняя нам пропоёт
Из кустов, что над самой рекою.

Эра Водолея

Над рекой, в кустах, запутался туман.
Я стою, смотрю на плавное течение.
Думал я, что нет любви, что всё обман.
Думал я, всё лишь полов влечение.

Я встречался, расставался не скорбя.
Ни о ком, и не о чём, не сожалея.
Лишь в тот день, как повстречал тебя.
Для меня настала эра Водолея.

Позабыл все прежние мечты.
Отменил, уже не нужные свиданья.
В целом мире для меня лишь ты,
Солнца свет и ярких звёзд сияние.

Твоё имя шепчут мне цветы.
Голос твой, я слышу в птичьем пении.
Ты богиня! Королева красоты!
Каждой встречи жду я в нетерпении.

Пусть от грома лопнет небо пополам.
Валит снег, льёт дождик проливной.
Никому тебя я не отдам,
Чтобы вечно рядом быть с тобой.
 
Апрель

Что за звучное слово – апрель!
В нём весенняя радость играет.
Словно капает в воду капель,
В лог ручьями вода убегает.
 
Бьётся тощая муха в стекло
Солнце в небе всё ярче сияет.
Днём становится очень тепло,
Только ночью ещё холодает.

Видно сушью нам лето грозит.
Недостаток воды, это плохо
И старушка крестьянка твердит:
-Уродилась бы ныне картоха.

Ну а может ещё задождит?
Иногда и такое бывало
И землицу водой напоит.
Снега этой зимой было мало.

Соберётся и в церковь пойдёт.
У икон она свечи поставит.
Все молитвы, что знает, прочтёт.
Может милость Господь и проявит.

Душа России

О Родине, кто мог писать правдивей?
Поэтов очень много, что с того?
Но если говорят: «Душа России»
Все вспоминают только лишь его.

Да, были Пушкин, Блок и Тютчев
И многие другие на Руси.
Они Великие. Один другого лучше,
Кого об этом только не спроси.

Но так писать о Родине любимой,
Воспев её с душевностью весенней,
В гармонии своей неповторимой
Мог лишь один Поэт – Сергей Есенин.

У памятника Есенину

Воронеж, памятник, Есенин.
Вот и пришёл сюда опять.
Сегодня серый день осенний
И грусть от встречи не унять.
Смотрю в лицо я молодое
Его стихи, в уме читая.
Он жил во время не простое
Любя, надеясь и страдая.
Разочарован в новой власти
Хотел России помогать
Поэзией, с не дюжей страстью,
Но кто-то приказал: «Убрать»!
Вокруг крутились тот и этот.
Все заверяли, что друзья…
Осталась тайной смерть Поэта
И не скорбеть о ней нельзя.
Стою, задумчив и растерян
Родной земле, чем помогу?
А жить с надрывом, как Есенин,
Увы, наверно не смогу.
Теперь и жизнь совсем иная.
Идёт уж двадцать первый век.
В России с края и до края
Бесправен так же человек.
Рабочий – пашет за копейки.
Крестьянство – всё разорено.
Хоть не было войны-злодейки,
Детей сирот полным полно.
Октябрь. Воронеж. День осенний.
Что ждёт Россию впереди?
Куда-то смотрит в даль Есенин.
Прости Поэт, пора идти.



Как обидно

Как обидно нам всем за Россию
За простой, за российский народ.
Превратилась его шея в выю.
Где уселся богатенький сброд.
 
Развалили державу великую,
Растащило добро, воровьё.
Россияне остались все с фигою
Скоро станет страна наша дикою.
К нам везут из Европы старьё.

Заправилы друг друга сменяя
Обещают счастливую жизнь.
За границей счета открывая
И недвижимость там прикупая,
Указуют в небесную синь.

Мол, смотрите, как стало чудесно!
Химикаты не травят поля.
Жить становится так интересно.
Много умерло? Стало не тесно.
Ведь очистилась наша земля.

Заводские кирпичные трубы
И фабричные, уж не коптят.
Закатайте вы в трубочку губы
Без достатка народ очень грубый?
Зато вольно живут, как хотят.

Хочешь, что укради у соседей
Хочешь, водкой палёной травись
И не стройте из жизни трагедий.
Голосуйте-ка вы за Медведей!
А не хочешь, картошкой давись.

Рапортуют, трубят депутаты.
Дали к пенсии сотню рублей.
Обещают повысить зарплаты
Правда, раньше подняли квартплаты
Да и цены взлетели быстрей.

Газ и нефть – поскорей за границу.
Деньги: Доллары, Евро за них.
Но уходят все деньги в столицу
Цены сбавят скорей Украинцу
С Россиян же сдерут за двоих.

А в Минфине то праздник, все рады,
Расплатились по внешним долгам.
Но опять мы должны миллиарды
Да не брали мы ихние гранды!
Так кому и за что? Вот бедлам!

Ну а брали, куда подевали?
И истратили деньги куда?
От народа всё это скрывали
Их чиновники разворовали?
То обычная наша беда.

Как обидно нам всем за Россию.
За простой, за Российский народ.
Превратилась его шея в выю,
Где уселся богатенький сброд.

После урагана

Сосны осветила поздняя заря.
Всё в тиши застыло, чуть сыра земля.
После урагана. Что прошёл вчера.
Небо сине пьяно с самого утра.
Пенья птиц не слышно, только дятла стук.
Солнце с тучи вышло, взгромоздясь на сук,
Ворон наблюдает, силится понять,
Что лесник ругает, поминая мать.
Топором он машет, рубит дерева.
Что вчера упали, пилит на дрова.

Над Икорцем

Над Икорцем, над рекою,
посадили хвойный лес.
Вознесли вершины сосны
до небес.
Земля хвоею укрыта.
Не растут на ней цветы.
Мох на палках, ямы, кочки
и кусты.
Хрустнет громко под ногою
ветка иль сучок.
Пискнет крошечка синичка
и молчок.
Ходят пары тропками,
их не трожь.
Их прогнать отсюда может
только дождь.
На окраине, над логом,
роща из берёз.
На них надписи ножами,
жаль до слёз.
Рядом сосенки малютки,
им расти,
Чтобы зеленью своею
мир спасти.
По над самою рекою
родничок течёт.
Говорят: Водицы выпьешь,
повезёт.
Будет счастье и удача,
лишь зови…
И в работе и в учёбе
и в любви. 

Прощание с санаторием

Скоро с санатория все уедем.
Разбежимся, разлетимся кто куда.

Кто-то к жёнам, кто-то к мужу, детям
И не встретимся, быть может, никогда.

Нас закружит круговерть работы.
Будни, повседневность с суетой.
Иногда, уставши от заботы,
Санаторий вспомним мы с тоской.

Вспомним тех, с кем вместе танцевали,
На экскурсии ходили, на концерт.
Песни хором под баян певали,
Процедуры принимали и обед.

Что же пожелать вам на прощанье?
Санаторий всем нам встретиться помог.
Скажем мы друг другу: До свиданья!
Не хворайте. Да хранит вас Бог!