Лыцарь

Игорян был действительно звездой 5А. Этакий хоккейный бог среди школьных и дворовых  команд. Симпатичный, розовощекий, неглупый паренек. Как было в него не влюбиться? Все девчонки, и я в том числе, пытались сесть с ним за одну парту, бегали смотреть на местный каток на его вратарские успехи. В пластмассовых доспехах и шлеме он напоминал нам рыцаря без страха и упрёка из дамских романов и романтических фильмов. Писали ему записки недвусмысленного содержания, с пронзенными и истекающими кровью сердцами, заставляли его оборачиваться на снежные комки, летящие в след из-за угла. А ещё гурьбой бегали в его двенадцатый подъезд, подсовывали письма в почтовый ящик игоряновой 237 квартиры украдкой, на переменках носились как угорелые специально перед его носом. Не знаю, читал ли адресат эти письма, об этом история умалчивает.
Однажды нам с Игоряном довелось дежурить по классу после школы- нас было четверо. Еще один мальчик и девочка.
Счастью моему не было предела, когда нас назначили вместе остаться после школы. Я думала - ну, наконец-то, вот он, заветный случай. Вместе идти домой с дежурства- жили ведь в одном доме. Вдруг предложит проводить и донести мой портфель? В голове был какой-то розово-васильковый сумбур, но надо было идти в туалет и полоскать там серую тряпку для доски. Ледяная вода щипала руки, тряпка кисло воняла мелом и какими-то дохлыми кошками, вобщем, дело было дрянь. Вся эта процедура заняла у меня минут 10-15.
Когда я вернулась в класс, то невольно замерла в проеме полуоткрытой двери. Дружный хохот одноклассников вызвала проходка Игоряна. Скрючившись, он ходил по рядам с моим красно-синим девчачьим ранцем на спине и весело кричал, коверкая на разные лады мою смешную фамилию: «Смотрите, как Точкина-Крючочкина ходит! “ А я действительно сутулилась, было такое дело. И, пятившись к двери, не переставлял кривляться.
Отчётливо помню, как сзади я прыгнула на этого прославленного хоккеиста сзади и намотала ему на кричащий рот и белобрысую голову эту вонючую грязную тряпку. Он завизжал, сбросил мой ранец и, содрав тряпку с лица, надвинулся на меня, вращая глазами. В руках у меня оставалось пустое алюминивое ведро.
Я с грохотом надела его бывшему возлюбленному на голову, схватила свой ранец, и на глазах ошеломлённой публики вылетела из класса.
Любовь прошла как корь. На сердце стало легко и светло.
Вместе нас больше не сажали и дежурить не заставляли.
Но, проходя по школьной лестнице и встречая меня на пути, Игорян старался в мою сторону не смотреть, и его пухлые щеки с ямочками заливала горячая краска стыда.