Юзеф Комуняка. Ожидание

                Памяти Ричарда Джонсона

Солнечный пес торопит любовника
домой после работы в офисе
или на фабрике шума.
Гудки машин и свет солнцестояния.
Еще один долгий день бежит
со стайкой дворняг загоняя на ограду
окрестных кошек. Малыш,
превратившийся в Цербера,
несется под безумной догмой
луны, сбавляя бег, когда
его окровавленные лапы касаются
трав Сент-Огастена, где Ра и Шамаш
зависли над кромкой леса.
Зимнее солнце для тебя – это
«Блюз желтой собаки» с голосом Бесси,
тот, что подарил любимый,
давным-давно укативший куда-то
с другом. Длинные тени,
долгие поцелуи. Небесный коготь
заставляет последние побеги аканта
умолкнуть, и «Желтая подводная лодка»
прячется за рядом машин,
там, где любая надежда исчезает
до того, как ее ощутишь. Но сезон
с песьими ушами никогда
не упустит случая возродиться,
будто Сириус возле черного хода,
тоскующий по звуку твоего VW.

–––––––––––––––––––––

Yusef Komunyakaa. Double Limbo

—in memory of Richard Johnson

A sun dog hurries a lover
home from a desk job
or a factory of noise.
Car horns & solstitial candlepower.
Another long day runs
with a pack of house-broken mutts
around the neighborhood, treeing
cats on fenceposts. The runt
which sprung into Cerberus
slinks beneath the moon’s mad
dogma, tamed when bloody feet
touch springy St. Augustine
grass where Ra & Shamash
linger at the timberline.
The winter sun is now Bessie’s
“Yellow Dog Blues”
given to you by a lover
who drove off with a friend
years ago. The shadows long,
& kisses too. A celestial claw
bluffs the last sprigs of wolfbane
into hush as “Yellow Submarine”
submerges in the hue of machines
where a good feeling goes before
it’s known. But there’s a dog-eared
season that never fails to be reborn
as Sirius beside the back door,
hungry for the sound of your VW.