Последний в своём поколении..

Мороз, середина январская и градусов обильный порядок.
В глуши, где степь пролетарская сука принесла десяток.
Зима продлилась не долго, и как бы не грела мать
К началу весны салажонок на страже остался стоять.

Лохматая шерсть цветом сажи, массивные лапы и хвост.
В глазах бунтарское счастье, что было покуда он рос.
Но вот через год проживания хозяин свалился в постель,
А через месяц и вовсе костлявая нависла как тень.

А мог ли он знать, что страх и рычание только вопьются в плоть?
Что рёв трибун и погибель будут пугать вновь и вновь.
То что смертельная хватка сдавит дыхания канал.
То что случайная встряска может свершить ритуал.

Остался один он в смятении, ведь нет у кормильца родни.
Последний в своём поколении побрёл по суровой степи.
Добрёл до ближайших селений, к лохматым прибился кентам.
Стал понемногу вживаться, и привыкать к их местам.

К годам своим был он громадным, ведь в жилах кавказская кровь.
Но примеси мелких дворняжек сливали с другими на новь.
Селяне дрожали при встрече, шарахался местный народ.
Последний в своём поколении пугал всех почти целый год.

Однако, соседский мальчонка не видел в нём грозного пса.
По глупости или упрямству не убегал никогда.
Следил он за псом подолгу, заметил в глазах тоску
И в тайне от родителей строгих таскал бедолаге еду.

Конечно, при первой встрече тот грозно и злобно рычал,
Но запах говяжьей котлеты голодную боль оборвал.
Привык он к мальчонке быстро, и вот, прям как старший брат,
Горой за него и всех местных не подпускает к пацану ни на шаг.

Малец вечерами в задворках приятелю книжки читал.
"Вот вырасту и жить будешь со мною", в уме создавал идеал.
А пёс внимательно слушал, хоть не понимал ничего.
Последний в своём поколении разбил в себе грусти стекло.

Мечты остались мечтами, и прям под машиниста гудок
В слезах отправили в город, ведь в пятый класс уж порог.
Остался снова один пёс, и часто по вечерам
Он выл на тех самых задворках, где кости и хлеб принимал.

И вот в дождливое утро машина перед ларьком,
Остановилась и вышел мужчина лет сорок с ружьём.
На слышен от местных он вдоволь, что
крупный бродяга живёт,
А тут как ни кстати и пёс сам в задворках ведёт свой учёт.

Нежданно раздался выстрел и дротик попал прямо в бок.
Последний в своём поколении, шатаясь на землю прилёг.
Мужик втащил пса в машину, баранку схватил и вперёд.
Повёз его сонное тело в дремучий, смертельный полёт.

Завёз его прямо в город, к заброшке подъехал, а там
В подвал втащил и с напором намордник надел на пса.
Запер чугунную клетку и дверь закрыл на замок
Последний в своём поколении обрёл страданий исток.

А к вечеру круг засветился, кричит отовсюду народ.
Собак натащили уйму, неслыханный лай всё берёт.
Мужик отпирает клетку и тащит чёрного пса,
Бросая на ринг в лужу крови, в которой не чувствуешь дна.

Противником был ротвейлер, такой-же как наш, молодой,
Не опытный, но при силе и вдруг крик раздался "в бой"!
Первые три секунды псы озирались вокруг,
Но под кнутом вертухая ринулись яростно в круг.

Вот уже час проходит, за ним спешит и второй.
Бой всё никак не проходит, хоть кровь и струится рекой.
Ротвейлер вцепился в лапу, свалил бедолагу с ног,
Готовится к смертному шагу, стараясь сделать рывок.

Однако, доли секунды хватило чтоб вспомнить закон,
Чтоб вспомнить кто его предки и как провести тут уклон.
За четверть секунды рванулся и совершил оборот.
Вогнал в реку крови ротвейлера, сломал жизни юной оплот.

И так жизни тягостной нити плелись для него целый год.
Каждый день как последний, а "хозяин" в бабле без хлопот.
Но надо так было случится, в один из пасмурных дней
Пацан, что дороже ему всех на свете бродил там средь новых друзей.

Исследовать стали советские плиты, нашли в старом доме окно,
Ведущее вниз к бесконечному аду, где жизнь или смерть - всё равно.
Малец пролез под оградой и вылез на верхних рядах.
И взор вдруг упал в самый цент смрада, где вопли в разных концах.

Сознание вмиг помутилось от крови, познав эту лютую месть.
Но в центре увидел знакомую морду и цветом как сажа шерсть.
Всё тот же типаж, тот же хвост в пол аршина, и всё же в знакомых глазах
Была первобытная ярость и гибель всех чувств, что прикинулись в прах.

И вот, закричал он в огромном смятении, пронзительно так как мог.
Трибун шум притих и приятель в мгновение повернул голову в бок.
Услышал он голос до боли знакомый, надежда вскружилась в нём.
А также реакция и ярость с напором, что бой завершали в троём.

Мгновения хватило партнёру, он выполнил страшный рывок
И въелись клыки в горло смертью, рванул из артерий поток.
Вот так окончилось бремя, мальчишку взашей, ну а пса за забор
Выбросили с пренебрежением, как будто кому-то в укор.

Через часы гореваний малец оттащил пса на холм,
Вскопал яму сам и под вечер зарыл, глотая скорбящий ком.
Нахлынули воспоминания и злоба проснулась в груди
Последний в своём поколении бредёт по небесной степи.