Тоска осенняя, тоска Зазноба

Тоска осенняя, тоска Зазноба,
песнь последняя звучит у гроба.
Душа стонала, Душа хрипела,
кого-то звала да проглядела.
Потом гуляла, ждать не хотела,
во хмелю орала, да что-то пела.
Под утро смолкла, умылась в речке,
и долго, долго горела свечкой…

Ох, небеса обетованные,
вывернув нутро, навалились.
Мы с Душою званные,
проснувшись, помолились.

И синева заветная
всколыхнула внутри Живое.
Близкое, запретное,
что передвигается без конвоя.

Как удержать то мгновение?
Заложить в себе познание?
Или все откровения
через отделы дознания?

Как уловить невесомое
в потоке тяжёлых потерь,
давно Душой искомое
да востребованное теперь?

Много ль надобно боли
уверовать в дни перемен?
Хватит ли силы и воли
вновь подняться с колен?

Правда давно не ведома,
семь печатей на устах,
злою молвою преданна
и задержана на постах.

Надежда тихонько сочится
сквозь пальцы времён.
Память грызёт, как волчица,
не покидая ушедших имён.

Она внезапно врывается,
разгребая обломки лет,
лица сохранить пытается,
которых давно уже нет.

Душа стонала, Душа летела,
слезой упала, омыв всё тело.
Потом гуляла, вина просила,
во хмелю рыдала да голосила.
Под утро смолкла, умылась в речке,
и долго, долго горела свечкой…

Тоска осенняя, тоска Зазноба…