скирды лежали

скирды лежали,
гноились.
в чреслах мы их родили,
в уме мы их воспитывали.
близок был день,
близко было рождение нового.
по тесьме мы кудахтали,
выпрямляя свои перья.
колокол отражался в стекле,
я смотрел на него и думал:
все пройдет,
этот маскарад из пеленок,
эти развороченные башни,
палки из пленок,
набухшие розы!
эти слова говорил я в уме,
и он от этого становился больше.
мертвого ворона я съел,
чтоб не умереть с голоду.
полны были руки сфотографированных
небес и облаков,
я их пихал в карманы,
шторами занавешивал
солнечный свет,
прикасался к ручьям,
стекло я ел,
плакал им,
капал им.
песня была коротка,
где-то на грани горизонта,
где-то под ногами.
по колено были извилины
гнева,
в работника я превратился,
превратился я во вьючное животное.
нес я тяжелую ношу на спине,
нес и кричал -
продаю силу,
продаю знание!
продаю жизнь!
это был дешевый товар,
он давно обесценился.
ноша спрыгнула у меня со спины
и побежала,
выбирая краткий путь к дому.
дом ее был без плоти,
он говорил мне:
я близок,
экстаз меня обретает,
недалеко от тебя вечное блаженство.
дом жил в сердце,
дом был богом,
одним из богов,
одним-единственным,
ненаглядным.
я ему постилал путь
из свежих ветвей,
я пил его отравленный напиток,
я проходил за него мили,
продумывал за него миллионы дум.
так проходило обезглавленное время.
уходило - и утопало в чем-то невозможном.
родники хирели,
из них текла уже кровь,
а не вода.
кровь утоляла мне жажду,
кров я искал под ее тишиной.