новая заря

сеанс спиритический с силой фрахтует утро.
меж крон светлячкам от полипов гирлянд нет места.
шаро;м покати электрическим — призраки не зовут на
рейвов заутрени, алчущих до ареста.

тел факела, усвещающих путь до дому,
строя шеренги неровные, словно спички,
насквозь дворов коридоров жуя истому,
робко зовут меня эхами школьных кличек.

шаг наугад опуская в песок и тени,
про;меж дворовых рябин и берёз блуждая,
в арок ныряя норы, всплываю в день и
чётных полос ступени не пропускаю.

робкая зелень засветки, рассвет съедая,
ночи покровы комкает ногой под утро.
дома чужого постель отогнутым краем
члены разбитые вдеть предлагает в путы.

слабость менисков от гамма-лучей укутать,
магию редких мигреней сдержать подушкой,
ку;дрей отро;ческих пле;тей постылых прутьев
слепки сберёгшей от младшей сестры игрушек.

на простынях, ожелтившихся за столетье,
стан укачав, истощённый живой надеждой
выспаться сразу, лишь кончится ква;ртал третий,
сло;ев махровых божится пристроить между

ложе лукавое, жадное до покоя,
сети сплетая дремотные в покрывалах,
от невостребованности ночных простоев
воя, транслирует в первенца снов муралы.

слева со сводов потёртых уездных Храмов
чревом Азимова весело красит вести;
по правую длань от крестителя (без охраны)
святейший с кирпичных трапеций заторы крестит.

или — чуть выше — мощёной спирали скатом,
номенклатурные подвиги вековеча,
улица, с целью прохожих отвлечь от трущоб дощатых,
Диму Кравцова кружи;т, усадив на плечи.

или, с ключиц пассажира неспешно спешив,
неутомимый надсмотрщик, вдруг устав,
тянет к лицу, между пальцев оставив бреши,
ладони лениво — как будто не при делах.

облако образов, зрителя ось утратив,
роем взорвётся взбешённым, лишённым матки,
многомерных массивов множества, маленьких точек рати, —
будто бы бунт барабана машины для ваты сладкой.

в куче обрывков цветных с головой укрывшись,
снов беспорядочный калейдоскоп вращая,
хочется тубус цветной временами потряхивать, чтобы не слышать,
как вкрадчивый голос будильника вынырнуть приглашает.