Яма гл. 8

8

Явился гость и был он в форме,
И рядом с Любой сел на стул:
-- Всем вечер добрый, вы все в норме!
По плану – у меня загул.
 
В ответ у Любы сразу просьба:
-- Вы угостите покурить;
-- Я не курю, сие снадобье
Здоровью нашему вредит.

-- Ну, как! Мужчина и не курит?
Так с лимонадом есть лафит;
Его молчание погубит:
Он беден, скряга, раз молчит.

-- Какой скупой Вы, наш папаша,
Наверно, слишком мал Ваш чин,
И потому зарплата Ваша,
Не для названия «мужчин»!

Молчит, кругом он озираясь,
Уже всех женщин оценил,
Себе по вкусу выбирая,
Сквозь ум красоток процедил.

Ему понравилась и Катя,
Полна, наверно, холодна,
Но – неудобна для объятья,
И некрасивая она.

И возбуждала также Вера,
Её мальчишеский весь вид,
И ляжки крепкие, манером:
Трико в обтяжку «в ней сидит».

А также Беленькая Маня,
Невинной гимназистки лик,
И Женя, красотой сияя,
Его как сглазила на миг.

Но только дёрнулся на стуле,
Спугнул её развязный вид,
Решил он в этой «женской суе»,
Дороже всех в ней аппетит.

А он – всего лишь, как учитель,
Расчётливый он человек,
Семья – домашняя обитель,
Не позволяет прожить век.

Природой дарен век мужчине,
Жена больна, и сломан путь,
Своей был верен половине,
Но вот – пришлось с пути свернуть.

Учитель – в женской он гимназии,
Не жизнь, а сладострастный бред,
Чудесный выбор для фантазии,
Но мог оставить яркий след.

И только выдержка и скупость
Держали похоть всю в узде,
Лишиться места – это трусость,
В семейной жил он борозде.

Но он с лишеньями большими
И раза три-четыре в год,
С желаньем в искажённом гриме
Вершил в отель мужской поход.

Из вечно нищего бюджета
Выкраивал пяток рублей,
Чтоб ощутить то чудо света,
Нормальным стать среди людей.

Лишал себя он кружки пива,
Ходил по городу пешком,
Природный зов унять красиво,
Вселяясь в этот женский дом.

Душа немецкая вся пела,
Найти поэзию в грехе,
И образ Гретхеного тела
Ему являлся и во сне.

Опять всех выручила Люба,
Просила танец заказать;
И он спросил сквозь сжаты зубы,
Кому и сколько денег дать?

Узнав про дешевизну танца,
Он согласился дать заказ
И не лишиться всё же шанса,
Удрать под музыку в запас.

Все закружились в вихре вальса
И гость-учитель под шумок,
Просунув Маньке в руку пальцы,
Увёл в закромный уголок.

Готовясь к исполненью долга,
Опять – чреда нахальных просьб,
Причём, так нежно и так ловко,
Хоть половину их сбылось.

Опять – лафит, вдобавок – пиво,
И апельсины, лимонад,
Всё в темпе и довольно живо
И сверх всего – чуток наград.

-- Хотя бы – плитку шоколаду,
Подругу можно ль пригласить,
Без доброты не склеишь ладу,
И экономку угостить.

Урезав Манькины желанья,
До пива двух и лимонад,
При том, что по;днял он восстанье,
За сей навязанный там ад.
 
С него потребовали платы
За угощение девиц,
Причём немедленно расплаты
В присутствии здесь лишних лиц.

Уже был он в уединеньи,
Готов и подвиг свой свершить,
Но, как назло, те угощенья
Всё позволяло тормозить.

-- Ну что за хамство, в самом деле?
Не собираюсь я бежать,
А вымогать! – Ведь я в купели,
Зачем расплатой раздражать?

Но экономка не сдавалась:
-- Не обижайтесь, господин,
У нас всегда так полагалось,
У всех долгов закон один.

Вы за визит ей отдадите
И не обидите её,
За угощенье – Вы поймите,
Так это – наше всё жнивьё.

Отчёт мне надобен хозяйке:
Два пива – всё – по пятьдесят
И лимонад – рубль тридцать – знайте,
Всего лишь – минимум затрат.

-- Бутылка – пятьдесят копеек?
Двенадцать всюду ей цена;
-- Но, как у Вас так мало денег,
Зачем пришли Вы к нам, сюда?

Пришли в приличное Вы место,
Полтинник – пива здесь цена,
А за двенадцать – пива вместо –
Не тот напиток, а – бурда.

Мы ничего не взяли лишку,
Вот Вам и сдача – двадцать «коп»,
-- Да, непременно, всё не лишне…
И не входите больше – стоп!

Закрыла сразу Маня двери
И, на колено к немцу сев,
Обняв рукой в большом доверии,
Дыханьем, телом всем согрев.

Уже он чувствовал всем нутром,
Что подражание любви,
В сближеньи нежном, даже бурном,
Нужно сближение души.

И с ней – интимного знакомства,
Да, нетерпенье подождёт,
В интиме нет ни вероломства,
Не должен быть и грубый гнёт.

И потому возник обычный
Меж ними нежный разговор,
Когда мужчина с дамой лично
Интим выводят на простор.

Беседа размягчает чувства
И заставляет даму лгать,
Она научена искусству
Себя с приличьем подавать.

-- Давно ль ты служишь в этом доме?
-- Так месяц третий лишь всего…
И далее, уже в истоме:
-- Я здесь не знаю никого.

Попала я сюда девчонкой,
Ведь мне всего шестнадцать лет;
Пять лет оставила в сторонке,
Для достижения побед.

-- Но, как же ты сюда попала?
Уже снимал он сапоги;
-- Я с офицером низко пала,
Запудрил он мои мозги.

-- А офицера ль ты любила?
Который первый был с тобой;
-- Себя к нему я как пришила,
Жениться – дал он мне отбой.

-- Но, в первый раз-то было стыдно?
-- Конечно, стыдно… Свет гасить?
-- Здесь не скучаешь, хоть обидно?
-- Скучаю, но, ведь можно жить.

-- А как мужчин ли всех ты любишь,
Они ль приятны и нужны?
-- Бывает, как себя пробудишь…
-- Бывает, что они – чужды.

Люблю таких, как ты – милашек,
Ты – симпатичный, не худой,
И ласк, и поцелуев ваших,
И взгляд столь нежный, не хмельной.

Задумчиво глотнул он пива,
И, чтоб желанней был интим,
С каким-то пафосом, красиво,
Как будто жизнью он раним…

-- Мой вкус пленил твой женский образ,
Немного схож – с моей женой,
И даже больше, даже голос
Какой-то стал уже родной.

Охотно жил бы я с тобою,
Квартиру я тебе бы снял,
Пошла бы жить и ты со мною?
И мой бы путь вновь засиял.

-- Пошла, пошла бы я, конечно;
Её поцеловал в засос,
Но страх у всех мужчин навечно
Сковал извечный их вопрос.

-- Здорова ль дама, где гарантии,
Что ты не будешь заражён,
Как содержать всю женску(ю) братию
И уберечь себя и жён.

-- Ты не боись, я здесь здорова,
У нас осмотр – в неделю раз,
Больным у нас здесь нету крова,
Хозяйка бережёт всех нас.

Чрез пять минут интим был кончен,
Она ушла и на ходу,
(Хотя совсем не стал он сочен)
Доверив денежки чулку.

Рассеялись все обещанья,
Остался недовольным он,
Не получилось с ней слиянья,
Он просто выгнал Маню вон.

Велел позвать он экономку…
И Паша – послана взамен,
От Маньки было мало толку,
Он не попал в любовный плен.

Нажаловался немец Зосе:
-- Она – не женщина – бревно;
-- Какой противный – всё расспросит,
Но ведь обманет всё равно.

Пристал: какие слышишь чувства?
На содержание возьму…
Все так… И что б им было пусто,
Вдвойне – и немцу моему.

Но, тут же, вспыхнула и Женя:
-- Ах, этакий твой немец – хам!
Да я б его, да и – за вымя
И – оплеуху по мордам!