Услышать будущего зов

*864***
СЕГОДНЯ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ КЛАССИКА СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МИХАИЛА СИНЕЛЬНИКОВА!
ПОЗДРАВЛЯЕМ ПОЭТА  И ЖЕЛАЕМ ЕМУ ЗДОРОВЬЯ, РАДОСТИ И СИЛ ДЛЯ ВОПЛОЩЕНИЯ ВСЕХ НОВЫХ ТВОРЧЕСКИХ ЗАДУМОК!
Когда-то  Ф.М. Достоевский , слушая похвалы по поводу своих произведений, решительно отверг   утверждение, что им в литературе было сказано новое слово.
«Новое слово сказали Пушкин и Гоголь», – решительно возразил он.
Спустя столетие ,  Михаил Синельников тоже не приемлет похвалы! И  вот строки из уже нашумевшей, блестящей книги его  стихов   «Устье»:
«Исчезли эти братья старшие,
Вся эта детства молодёжь
В лета вступила патриаршие,
Вот и знакомых не найдёшь».
(«Шестидесятники», « Устье» стр.94)
Неслучайно,  нашим поводырём- «попутчиком», подхватив знамя истинной  поэзии  стал именно   Михаил Синельников.
 … Лев Толстой пришёл к выводу о том,  что «непонятная лирическая дерзость, свойство великих поэтов» и   подтверждением тому могут служить хотя бы навскидку взятые из  текста книги восемь строк:
… «По тому же долгому сигналу
Отовсюду выступают вдруг,
Крепнут и растут мало-помалу
Звёзды, озаряя все вокруг.
О чужих мирах уже наслышан,
Верю я: они следят за мной,
И цветенье персиков и вишен
Озарилось жизнью  внеземной!»
( «Устье» стр 163)
В День рождения Михаила Синельникова,  всем любителям поэзии представляю небольшое  исследование его творчества сквозь призму книги замечательных  стихов   «Устье»!
УСЛЫШАТЬ БУДУЩЕГО ЗОВ…
( О книге стихов М. Синельникова « Устье»)
«А где же грань между моей действительностью и моим воображением, которое есть ведь тоже действительность, тоже жизнь?»
И. Бунин («Бунин без глянца»,  стр.69)
Такая там голубизна
Над белою берёзой,
Такое синее, без дна
Над изумлённой прозой.
Такая синь пьянит глаза,
Истаивая в далях,
Так возникают образа
И воспаряет Палех.
(«Устье» стр. 5)
Да,  действительно,  «печаль пространства, времени,  формы» также преследуют Михаила Синельникова, как в своё время Ивана Бунина. И в своём творчестве наш современник сознательно или  бессознательно, то и дело преодолевает их:
«Мне ещё предстоят перемены,
Вспять пойдут в развороте своём
Эти годы, густы и мгновенны,
Чтобы стать остановленным днём».
(«Устье» стр.7)
Этот мост между прошлым и будущим переброшен и автор «жаждет жить» не только своим настоящим, но и своей прошлой жизнью  и тысячами чужих жизней ! И он  как губка впитывает всё в себя:
И сквозь текучие виденья
В сознанье возникает вдруг
То, что давалось от рожденья
И перешло из звука в звук.
( « Устье», стр. 2)
 И « в погоне за призраком славы»,  и «за тенью последней любви»   Синельников не стремится к «судьбе знаменитой» - для него самое главное в жизни то,  чтобы из далёкого прошлого вернулись «растения детства»:
«Ну, а там поднимаются травы,
Их цветенье, попробуй, прерви»!
( «Устье» стр.4)
За стихами Синельникова так же,  как  говорил когда-то о поэзии  Пушкина Андрей Платонов «остаётся нечто большее, что пока ещё не сказано. Мы видим море, но за ним предчувствуем океан…  Это семя, рождающего леса. Мы не ощущаем напряжения поэта, мы видим неистощимость его души, которая сама едва ли знает свою силу».
Это сказано о величайшем русском поэте, но это относится так или иначе к каждому истинному  поэту.
И «поэтическое слово – это уже не слово, как таковое, не сообщение о чём-то; это как бы инобытие жизни, её новое,  творчески созданное поэтом бытиё в слове» и как же свободно и легко оперирует временем Синельников!
…»И, внимая теченью напева,
После стольких туманов и вьюг
Прорастает эдемское древо
И цветы распускаются вдруг.
Серебристая и золотая
Здесь и нота Вивальди слышна,
И согласно звучат, нарастая,
И встречаются все времена».
( «Устье», стр. 84)
И сердце «снова памятью  обьято»! И автор ищет ответа по какому наитью когда-то именно он избран  «попутчиком», обязанным разгадать во времени и пространстве тайну бытия:
… «А потом – лишь мельканье и смена,
И судьба, и в преддверии зим
Над изгнаньем твои постепенно
Палых листьев сгустившийся дым.
Вновь суровая веет прохлада.
Я сегодня в осеннем лесу
В желтизну твоего листопада
Свой багряный листок занесу».
( «Устье», стр.89)
А ответ надо искать в первых шагах  творчества поэта, в его необыкновенном восхождении на литературный Олимп!
Да,  «другого пути попутчика» у Михаила Синельникова на свете и  быть не  могло,  а если ещё вспомнить «пору дружбы» с  Арсением Александровичем Тарковским,  которая продолжалась более двух десятилетий,  то  можно с уверенностью сказать, что действительно  в «сорочке родился счастливчик!»
Но до Арсения Тарковского было знакомство пятнадцатилетнего подростка с замечательным поэтом Леонидом Мартыновым, который по словам самого Синельникова, в сущности его «откопал», когда честолюбивый юноша «со взором горящим» хотел, чтобы тот ему помог издаться в столице.
И на всю жизнь, хотя в то время  слова мэтра казались ему жестокими, он их запомнил:
«А вы пишите стихи, обладающие такой силой доказательности, чтобы их нельзя было не печатать»!
Хочу заметить,  кстати, что  к чести Михаила Синельникова, те стихи,  в которых Мартынов нашёл для себя что-то любопытное в «обещающем поэте», в зрелые годы были все уничтожены взыскательным автором!
Но как можно забыть, что Мартынов безошибочно поверил в никому неизвестного школьника из Средней Азии!  И сам Синельников утверждает, что не будь «мартыновских  красивых открыток и писем, его одобрений, он бы не выстоял!»
     И это вера сыграла очень важную роль в становлении его как поэта, так как на протяжении многих лет всё, что бы  Синельников  не писал, ему самому казалось «мелким, не достойным  печати».
Но вот  наступает долгожданное время,  когда наконец – то  из под  пера Синельникова  рождается то, что ему самому нравится:
«Лежу в траве. Росой омыта мята,
Чуть полыхают  сена вороха.
Огромным небом мягко пыль примята.
И облако в окладе лопуха.
Я вспоминаю детский угол зренья,
И, в мураве растаять норовя,
Осин осока будит подозренья
Ползущего по локтю муравья.
Полупустыня от ребра до паха.
Пока ползёшь, быть может, жизнь пройдёт,
И голубая  грубая рубаха
Его глазам заменит небосвод».
И вот уже «Московский  комсомолец» публикует рецензию Леонида Мартынова, заканчивающуюся словами: «Трудно предположить грядущее, но, как мне кажется, на наших глазах растёт обещающий поэт!».
А Вениамин Каверин  в своей оценке творчества начинающего поэта пошёл ещё дальше: « …Синельников обладает незаурядным поэтическим дарованием. С этим дарованием  соединилось прекрасное знание русской и мировой литературы. Это весьма важные для будущего писателя черты упрочились с годами … Он ещё очень молод и для меня нет сомнений в том, что его горячая любовь к литературе сыграет важную роль в его дальнейшем развитии, необыкновенное трудолюбие, незаурядный талант, стремление найти и развить свой собственный поэтический голос …»
«Свой собственный поэтический голос»  не заставил себя долго ждать:
« Не засижусь и не оставлю знака,
А постучусь и заявлюсь,  как есть.
Случайный гость, рассеянный зевака,
Я вам принёс одну благую весть.
Но временами помнится и снится,
Что в детстве так бездумно - озорно
Я бросил в щель прогнившей половицы
Гранатовое твердое зерно.
Померкло солнце. Потускнели лица.
Но вижу я, не поднимая век, -
Древесный ствол шумит и шевелится.
И крышу дома трогает побег».
  Для Синельникова много значили и другие поэты. Ему посчастливилось  познакомиться близко   с последним  акмеистом Михаилом Зенкевичем. И здесь тёзка Зенкевича  говорит не скрывая: « Смею сказать: из живых встреченных поэтов он мой настоящий учитель».
Да, действительно, Зенкевич повлиял на его поэтику, показав, что форма  может быть не мертва!
Как же оценил учитель своего ученика?
«… Михаил Синельников несомненно очень талантлив. Он самоотверженно, вдумчиво и глубоко относится к поэзии, стремится найти в ней свой путь и выразить творчески своеобразно себя как поэта. Я следил за его  творчеством в течение последних лет. Его стихи привлекли моё внимание яркой образностью, словесной выразительностью, « лица необщим выраженьем»!
Что же   там понимается под «степной дорогой»  -  «яркая образность, словесная выразительность» или все же поиск поэтом   сути жизни?
«Куда торопишься, дорога?
Туда бы ты могла вести,
Где нет предела и порога
Для продолжения пути».
И до сего дня для Синельникова, уже признанного  классика современной поэзии, « нет предела и порога для продолжения пути»! Об этом красноречиво не говорит, а буквально кричит каждая строка его новой ещё не вышедшей в свет книги  стихов « Устье»!
И пусть
«Исчезли эти братья старшие,
Вся эта детства молодёжь
В лета вступила патриаршие,
Вот и знакомых не найдёшь».
(«Шестидесятники», « Устье» стр.94)
Неслучайно нашим поводырём- «попутчиком», подхватив знамя истинной  поэзии стал именно   Михаил Синельников.
Когда-то Лев Толстой пришёл к выводу о том,  что «непонятная лирическая дерзость , свойство великих поэтов» и   подтверждением тому могут служить хотя бы навскидку взятые из  текста книги восемь строк:
… «По тому же долгому сигналу
Отовсюду выступают вдруг,
Крепнут и растут мало-помалу
Звёзды, озаряя все вокруг.
О чужих мирах уже наслышан,
Верю я: они следят за мной,
И цветенье персиков и вишен
Озарилось жизнью  внеземной!»
( «Устье» стр 163)
Показательно, что новая книга стихов Михаила  Синельникова « Устье» обращена одновременно  ко всем органам чувств читателя: тут и полифоническая музыкальность стиха,  и фактурная пластичность  метафор  и почти реально тактильно осязаемое каждым из нас шероховатость письма и ностальгический   аромат его благоуханных строк:
«Очнувшись ночью под распятьем,
Спросонья подойти к окну,
Из сумрака всмотреться в затемь,
Глядеть на горную страну.
И вот прародина латыни
И виноградарства завет,
Колеблясь в дымке нежно-синей,
Выходит медленно на свет.
Так жизни тёмные ущелья
Из памяти всплывают вдруг,
И, как  монашеская келья,
Существованья тесен круг.
(«Устье» стр.469)
АЛЕКСАНДР   СИЧАНИН
Действительный член Петровской Академии наук и искусств  (ПАНИ)
Член-корреспондент Академии Поэзии
Член Союза  писателей Москвы
Комментарии
Михаил Синельников
Спасибо. Тронут. Это было недавно. И... уже давно..
 ·