Трудное доброделание

Подчас неверно понятая забота о ближнем, смелая попытка взять на себя решение его жизненной задачи, оборачивается для того, кто пробует это сделать, большими душевными потрясениями. Почему?

Раиса была практичной, хитрой и расчётливой женщиной. Мы знакомы давно. В юности она не раз удерживала меня от многих горячих поступков, давала толковые советы... К  вопросам брака  она относилась серьёзно, подбирала выгодного,  из хорошей (богатой по тем меркам)  семьи.  Её кавалерам я от её имени писала письма, стихи.   Это неплохо «работало». Но, всё общение с подругами Раиса прекратила, как только собралась замуж. И я  всегда считала, что её жизнь безоблачна: всё продуманно, практично, внешне благополучно.

Не виделись мы с ней давненько. Мужа её я знала по газетным статьям о делах на его заводе и мельком видела на совещаниях руководства предприятий области. Но вот сегодня мы с Раечкой сидим в кафе, и она, сглатывая слёзы, рассказывает о своей трагедии.

А на дворе бурлят и роятся безбашенные 90-е годы. Нечто невообразимое творится и в политике, и в экономике, и – главное! – в нравственности разумных и, в общем-то, хороших и добрых людей, получивших неожиданную свободу и от этого потерявших ориентиры.

Вот и мужа моей подруги, Андрея, «обрабатывает» талантливая авантюристка. Он уверен в её искренней к нему привязанности, утверждает, что им вместе легко и интересно, и она «послана ему Богом». Жена его раздражает, дети неудобны и нудны. Остановить его невозможно, он собирается уйти из семьи и развестись.

И вот Раиса поручает мне… переиграть авантюристку, изменить мнение мужа о его пассии и вернуть его в семью! Взамен мне обещана великая молитва изо всех подругиных сил: надо сказать, что Рая, в отличие от меня, и молитвы знает, и в церковь постоянно ходит, и «Благословите!» говорить умеет, и даже нескольких батюшек знает лично.

На мои возражения, что, мол, может не получиться, да и физически нет времени из-за работы, и вообще всё это как-то не слишком красиво выглядит, она ядовито бросает: «Прокляну!». И принимается уверять: «Слушай… Красиво, не красиво… Ты же в церковь не ходишь, и оттого многого не знаешь. Должны же мы делать добрые дела в своей жизни? Должны. Вот, чем тебе не святое и не богоугодное дело – спасти семью от развода? Я бы на твоём месте радовалась возможности позаботиться о ближнем и спасти свою душу!». И дальше безапелляционно заявляет, что знает меня лучше, чем я сама себя, и что если я не выполню задачу, значит просто не захотела позаботиться о подруге и бросила её в самой тяжёлой ситуации.

Задачка не для слабонервных

Стечение обстоятельств (Промысл Божий?) – и я встретилась с Элей, возлюбленной Андрея, на одном юбилее. Она скучала: кто-то из сферы её интересов не пришёл на вечер, и я удачно «подвернулась» в качестве собеседницы. Я «дивилась» её победам, а она отчаянно и зло поливала грязью «папиков», которых «обрабатывает». Но любит она безработного и крепкого на кулаки бывшего воина-афганца, настоящего мужчину, от которого её «бросает в дрожь». Но он обижен на жизнь, а оттого пьёт и презирает Элю.

Мой тяжёлый и неуклюжий мобильник работал на запись плоховато, но всё же кое-что записал. Было противно, и я молила Бога, чтобы мне не пришлось это воспроизводить.   

Пока я прикидывала, как бы пообщаться с Андреем Владимировичем, всё вновь решилось легко и просто. На одном из производственных совещаний я оказалась рядом. Кое-какие мои комментарии развеселили Андрея, и он пригласил вместе пообедать, а потом сбежать на природу от наших загибающихся производственных дел. Солнечный денёк, лёгкий морозец – погодка так и располагала к неспешным беседам.

Он сам предложил поговорить о чём-нибудь не производственном и не политическом. И я рассказала историю девушки – никем не понятой, не любимой, не искренней, не желающей трудиться, но мечтающей о сладкой жизни с каким-нибудь толстым кошельком. Её артистизм позволяет ей одновременно сохранять отношения с любимым и вешать лапшу на увядающие уши источника благ, тем более что тот и «сам обманываться рад».

Он всё понял. Не потребовалось никаких доказательств, никакой конкретизации. Умный оказался человек. Мы с удовольствием пообщались и даже спели что-то про снег, который «кружится, летает, летает». Я попросила никому не рассказывать о нашей прогулке. Он не спросил причину, но пообещал, добавив, что будет помнить эту беседу всю жизнь. Я не возразила.

В воскресенье позвонила его жена. Сказала, что ничего не надо делать, что у них в семье «всё прекрасно, и моё участие не требуется». Я порадовалась за них: хорошие люди, пусть у них всё будет хорошо.

Двадцать лет спустя

Прошло более двадцати лет. Я не сразу узнала её голос. Хрипло, срываясь на визг, она кричала в трубку, что я, хитрая дрянь, обманом вползла в её душу и коварно соблазнила мужа. Ничего не понимаю – что, как? В ответ короткие гудки.

Не помню, сколько прошло времени. Опять звонок. Трубку взял мой муж. Долго, молча, слушал. Звонила 15-летняя внучка Раисы. Она рассказала, что Андрей Владимирович умер месяц назад, а бабушка до сих пор рыдает, переживая свой «несмываемый позор».

Оказалось, было вот что. По ухудшению состояния тяжело болеющего Андрея Владимировича ему наняли сиделку. В воскресный день пригласили батюшку для исповеди и
Причастия. Были дома две дочери, старший сын, внучка, врач и ещё кто-то из посторонних. В общем, народу при умирающем толпилось немало.

Раиса поднялась из-за стола, за которым трапезничали приглашённые и домашние, и пошла к мужу. Обняла его и умоляющим голосом попросила признаться, было ли в его душе место для другой женщины, кроме жены. Она клялась, что ни словом не упрекнёт, а спрашивает исключительно ради чистоты и открытости их отношений в последние дни. Он ответил, что в памяти иногда всплывал силуэт женщины в
сереньком плащике и рыжеватыми волосами в закатных солнечных лучах. Никаких встреч или общения с «силуэтом» не было, но от этих воспоминаний обретал Андрей Владимирович внутренний покой…

Что тут началось! Она рыдала, тузила умирающего, кричала, что отлично знает этот «силуэт», который проводил с ним профилактическую беседу по её, жены, спецзаданию. Она не заметила, что он умер. Бывшая в их доме врач вколола Раисе что-то успокоительное, и она уснула. Тело мужа увезли в морг. И до, и после похорон разговаривать с ней боялись все, только без конца кормили успокоительными. В этом взвинченном состоянии она и позвонила мне. 

«Спросим у батюшки!»

Мы с мужем решили, что срочно надо посоветоваться с нашим духовником. Он, как почувствовал, заехал к нам в гости вечером того же дня. Я обрушилась на него с недоумёнными вопросами: «Как же так? Я же максимально дипломатично и с огромным состраданием к её беде помогала, как и чем могла. Почему всё так обернулось?». Вот, что он ответил:

– Идёт война за каждую человеческую душу, идёт сражение между добром и злом. Бог всё старается обернуть на добро, и даже злое, для тех, кто к Нему обращается и на Него уповает. А враг всё разворачивает ко злу, даже доброе дело, если оно совершается не по благословению Божьему. Во всяком деле надо просить Божьего благословения, а вы лишь самонадеянно полагаетесь только на себя. Молитесь теперь, чтобы Господь всё ваше неблагополучие уладил.

Слова батюшки я пересказала Раисе в телефонном сообщении. От себя добавила, что Господу её муж наверняка понравился, а для её свирепой ревности нет никаких причин. Ещё попросила её не пить больше успокоительное, а лучше вспомнить про обещанную мне великую молитву и обратить эту молитву к Богу за себя саму, своих близких и почившего супруга.

Прошло ещё какое-то время. Теперь я каждое утро получаю на мобильный телефон открыточку «С добрым утром!». И я каждое утро отвечаю Раисе симпатичной картинкой. Мы ничего не обсуждаем и не встречаемся, у каждой своя жизнь и свой круг общения. Но зла между нами больше нет. Слава Богу, умиротворившему наши сердца и загладившему все больные вопросы, слава Богу за всё!