***

В жаркий полдень
воскреснет вчерашний день.
В гробу лениво потянется
обросшая с прошлого лета Белоснежка.
Сквозь хрустальную гладь
заранее и сочно начнёт его проклинать,
этот первый летний месяц.
Возле её постели такая же
скорченная недовольством первая сыроежка
шляпкой отбрасывает не первый солнечный луч.
Перевернувшись на бок, накрыла лицо ладошкой:
склонная к веснушкам щёчка
весной ещё
разрядилась десятком точек,
приветствуя первые на ветках,
обращённых к ней,
почки.
Ложился и таял снег.
Первый дождь смывал пыльные дорожки.
По какой-то случайности (или нет)
сон был выключен,
но смысл был такой,
что в стеклянно-хрустальном гробу
она не понарошку.
Обалдевшие птицы пол зимы прокричали:
"Осталось немножко!
Мы видели следы его,
знаем, где конь его шёл
и ветка сломанная лежит
за северо-восточным холмом!"
Эхо, спустя пару месяцев
ею пропетого в этом гробу "ОМ",
до сих пор временами терзает рассказчика.
Взгляд ловит мелькнувший
в облепихи тени край зелёного плащика,
в хороводе закатных туч - молнию ключика.
Но по воле великого Ничего Не Случайно,
эту дверь открывать чрезвычайно скучно.
"О Всемогущий!" - следовало после Ома,
после видений под наползающим плющом.
И: "Дорогая, но ты то тут не при чём!"
И: "Каждый сам себе злобный Буратино."
И: "Ах он скотина!"
Между сном и несном
волнообразно меняющегося неба паутина
поочерёдно ловила звёзд и светил череду.
Тот, с кем она пошутила,
и из-за кого она тут,
он не человек вообще.
Любой холм на этой земле для него - батут,
и сама она - парк приключений.
Остыл его след,
и нет никаких сомнений,
что умрёт она - тут.

2014