Ваня-музыкант

Третий день музыкант Иван пьёт и мечется:
Вдруг услышал, как с ним говорит родное отечество!
- Что ты, - говорит, - такого особого сделал для меня, Иван?
- Ну, кроме того, - говорит, - что ежедневно был пьян?
- Что ты пил, - говорит ему родина, - что вливал в свой рот?
- Почему не пел, - говорит, - лучший на свете "Плот"?
- Ох, болит душа, да за всех! - говорит. - Беспокоят меня Иваны!
- Как бы с нашим не вышло так, как с тем из "Нирваны"!

ПРИПЕВ:
Ой, Ваня, Ваня, Ваня, музыкант, ты скажи мне, Ваня!
Для чего ты гробишь свой талант, лёжа на диване?
Помнишь, как сказал философ Кант про звёздное небо над нами?
Ты звезда ведь, Ваня, ты гигант, выходи на сцену, Ваня!

А Иван молчит, сопит, теребит в руках шестиструнку,
Раскрывает рот, воздавая дань уважения Мунку.
Но ни крик, ни зевок, ни "Плот" из него не выходят.
Застревают внутри, в глубине, на самом подходе.
А отечество радуется:
- Ну, вот, значит, есть глубина!
- Ваня, милый, давай, зачерпни, - говорит, - со дна!
- Постарайся исторгнуть звук, вырази благодарность!
- Или глиной твой рот забит? Или ты бездарность?

ПРИПЕВ:
Ой, Ваня, Ваня, Ваня, музыкант, ты скажи мне, Ваня!
Ты зачем, как сраный деградант, днями отмокаешь в ванне?
Ты же не сектант, не арестант, и не топишь жизнь в стакане.
Так повяжи скорей свой чёрный бант – и к народу, Ваня!

Но Иван молчит. Он бы спел и "Плот" и другие тоже,
Да не помнит слов. И мороз у него по коже.
А Отечество смотрит ласково, ждёт. А у Вани ступор.
Он лежит в потолок глазами - прям в позе трупа.
- Не лежи, Иван! - слышит он, - Поднимайся, делай!
И прижмись к отчизне щекой своей огрубелой!
Всё прощу, помогу с просроченными платежами,
Только спой! Ты же знаешь, что Родина любит ушами!

ПРИПЕВ:
Ой, Ваня, Ваня, Ваня, музыкант, да пойми ж ты, Ваня!
Ты для всех как антидепрессант в этом балагане!
Покажи народу прейскурант, пусть башляют мани-мани,
Ты же самый лучший, ты гигант, спой нам, Ваня!

И вскочил Иван, запел! И разверзлись хляби!
Он впервые так пел, позабыв о бухле и бабе, -
О своих двоих и о третьем, который лишний,
И о том, как в саду у него поспевают вишни,
И о трёх дорогах, и трёх буквах сакральных,
И о сказках страшных, а в конце ещё и печальных,
И о многом другом, даже "Плот" всплыл в его мозгу,
- Слушай, родина, слушай, я ещё и не так могу!

И летела песня, неслась над родными просторами,
Над косыми сортирами, и над глухими заборами,
Над  начальством большим и его золотыми чертогами,
И до боли знакомыми всем дураками-дорогами.
Тут сказала брезгливо родина:
- Ты поёшь, но без уважения.
- Я же делала в тебя серьёзные капвложения.
- А отдачи ноль, - говорит. - Да ещё и всем недоволен.
- В общем, ты достал, - говорит, - и поэтому ты уволен!

Тут проснулся Иван. Отдышался. Сказал:
- Это, видно, не лечится.
- Каждый год тот же сон: мной опять недовольно отечество.
- К чёрту! - выкрикнул, стёр бл@дский «Плот» и оставил одни буги-вуги.
Никогда не получит Ванюша ордена «За заслуги».

13-15.11.2020