Надевала платок Настасья

Надевала платок Настасья, ходила в рощу,
был дружок воронок у ней да котяня тощий,
как подставит ладонь, садились по два вьюрка,
не страшились, гляди, котяни да воронка.
Износился платок, да памятен был наряд,
будто клин небосвода а в нём облака пестрят,
будто схлынули годы, и мама опять расшила
к именинам убор из синего крепдешина.
Как латала платок Настасья, стежки смыкались,
пахли руки её тимьяном да васильками,
как ложилась нить сурьмяная с голубым
в перехлёст на отцветшее поле её волшбы.
Приговаривала, задабривала Настасья:
будет в доме достаток, будет в достатке счастья.
Как проденет платок иглой, полыхнёт зарница,
как протянет нить, студёный ручей струится,
переливистый, раскатистый, кочевой,
с бурой желчью в стремнинах, с пенною ворожбой
да с гортанным гомоном, с клёкотом соколиным,
обращая незыблемо блёклый узор в былины.
Надевала платок Настасья, ходила в люди,
кто подначит её, кто словом дурным осудит.
Улыбалась она, говорила, — храни вас Бог,
чтобы замысел Божий ни мелок был, ни глубок.
Так бывает, один и за вздорное благодарен,
а другой посмеётся над ним, побольней ударит,
от того ли сияние бьёт из одних ключом,
а в иных темнота, будто сель по душе течёт.