По дороге в Оптину Пустынь

За Окой, меж Угрою и Жиздрой,
Спят в курганах из древней земли,
У деревни с названьем Сильково,
Стародавние предки мои.

Там Медвёдок, Турица, Козловка,
И вершина родная Лубня,
Большой Камень, Гремучий Колодец,
Птора ждёт на рыбалку меня!

Там полей необьятные дали,
Меж оврагов, Акаций, Дубков.
Эту землю давно распахали,
Не оставив дремучих лесов!

Корекозево ты проезжая,
Через луг посмотри. За рекой,
Небеса колокольней пронзая,
Храм Николы стоит над горой.

Там два прадеда, Фрол с Зиновеем,
Возводили вверху купола,
Увенчали крестом колокольню,
Под размашистый стук топора.

Пятиглавки такой величавой,
Здесь не видели много веков,
Но не долго гордились той славой,
Возведённой руками дедов.

Им всё снится в глубоких могилах -
Красоту как былую вернуть,
Встрепенуть всех незримою силой,
И направить на праведный путь.

Чтобы люди не ради наживы
Свои души по жизни несли!!!
Чтобы Совесть и Честь не забыли
И свой Храм от разрухи спасли.

Лишь проляжет дорога до Церкви,
Успокоится пращуров сон,
Колокольный прольётся за Верхи
Над полями спасительный звон...



Несколько лет моя бабушка Щербакова (Коврова) Наталия Фроловна была послушницей в Казанском женском монастыре в Калуге. Она пела в хоре, выполняла все послушания, но жила при монастыре вместе со своей бабушкой Марфой Туркиной, родной сестрой купца Константина Иванова, финансировавшего строительство Никольской церкви в деревне Нижние Подгоричи Перемышльского уезда Колужской губернии. Он оплачивал их проживание и выдал сестре чековую книжку для получения товара в его рыбной лавке в Гостинных Рядах. После революции они вернулись в деревню Желохово в дом отца Наталии.
Фрол Ковров был человеком загадочного происхождения, т.к. его отец был привезён ребёнком откуда-то с юга местной помещицей. От отца Фрол унаследовал чёрные кудри кольцами, стройность, ловкость и отчаяную смелость. Именно Фрол водружал крест на колокольню Никольской церкви и осуществлял кровельные работы. Там он и познакомился с плотником Зиновеем Щербаковым, с которым вместе сооружали пятиглавку (когда я привёз несколько "лемехов" от сгоревшей пятиглавки, бабушка показала главный инструмент Зиновея- топор, с замысловато изогнутой рукояткой). Вскоре Наталия вышла замуж за сына Зиновея Михаила в Сильково. Купец Иванов подарил ей на свадьбу огромный сундук, который и поныне хранится в нашей семье.
Зимой в Желохово разразилась эпидемия то-ли тифа, то-ли испанки. Все сидели по домам в изоляции. Но маленький сын Фрола Михаил упросил сестру Нюру тайком отпустить его "Славить Христа". Болезнь унесла родителей и бабушку Марфу. Вскоре скончался в Оптиной Пустыни купец Иванов. Зиновей пережил их всего на несколько лет...

В последние годы многие пытались заняться восстановлением Никольской церкви, но как буд-то что-то препятствует людям...

Почему- то вспоминаются школьные годы, когда моей маме Савкиной (Щербаковой) Марии Михайловне, преподовавшей историю в Сильковской школе, ученики принесли из Нижних Подгоричей (не имеющий, согласно письму областного краеведческого музея, ни исторической, ни государственной ценности) клад - кубышку с "семечками" - мелкими серебряными монетами царя Алексея Михайловича (Тишайшего).

Возможно, многочисленные жертвы Никоновской церковной реформы ждут покаянных молитв и возвращения доромановских "солнечных" крестов на маковках церквей...