532. Василь Стус. Из Рильке. Сонеты к Орфею, I, 1

О древо поднялось! О нависанье!
О крон нагорный гул  - поёт Орфей!
И смолкло все. Но и в самом молчанье
начало новое, движенья признак зреет.

Из гнезд своих, берлог зверье стекалось
в светящийся и поредевший лес,
и думалось: не страх им горло стиснул
и не из хитрости они смолкали,

но повинуясь. Стихли в их сердцах
трубеж, и рев, и крик. Там, где не скоро
возникнуть бы могли зачатки слуха,
\явились бы начатки послушанья,

в пещере самых пасмурных желаний,
\в ущелье самой мрачной бездны духа,
там, где под гнетом врат дрожат опоры,
соборы ты воздвиг им в недрах уха!
\соборы ты воздвигнул им в ушах!

отредактированный вариант
О дерево взросло! О нависанье!
О крон нагорный гул  - поёт Орфей!
И смолкло все. Но и в самом молчанье
начало новое, движенья признак зрел.

Из нор и логовищ зверье стекалось
в проснувшийся и поредевший лес,
и ясно сделалось: не страх им горло стиснул
и не из хитрости они смолкали,

но слушая. Потихли в их сердцах
трубеж, и рев, и крик. Там, где не скоро
явилась бы закута послушанья,

в вертепе самых низменных желаний,
там, где под гнетом  врат дрожат опоры,
соборы ты воздвигнул им в ушах!


О дерево звелось! О надвисання!
О крон нагірній гук — Орфеїв спів!
І змовкло все. Та вже й в самім мовчанні
новий початок, знак і порух зрів.

Із кубл і лігов звірі вирушали
в прояснений і виріджений ліс,
і видалось: не страх їм горла стис
і не від хитрощів вони змовкали,

а з наслухань. Пощухли їм в серцях
трубіж, і рев, і крики. Де не скоро
з’явилася б і хижка наслухання,

в яскині найтьмянішого бажання
із брамою, де аж двигтять підпори,
собори спорудив ти їм в ушах!