Шерше ля фам - ищу ж

  Во дворе девяностолетний Рене Санс видел себя придворным сподвижником мебели в стиле зрелого барокко времён Людовика XIV.
  Его речевой поток, вритоком впадающий в детство, привлекал старушек на скамейках, чертыхавшихся на вульГАРНОМ арго провинциальной Бретани, доступном только им в обессоленной диете ничего не значащих бесед.
  Одна из них - молодящаяся Клара Фри-Воль, родившаяся под знаком Сопротивления протесту нагулянная дочь от немецкого оккупанта, столовавшегося в 1941 году в доме её матери, не туда прикладывала титанические усилия для подавления своей огневой точки, но ничего не могла с собой поделать - мужчины всё ещё притягивали её к себе (кто за что).
  Клару, которая давно никого не принимала на ночь кроме снотворного, как никого из бодрящихся подружек привлекал объединённый конгломерат несусветных баек Рене Санса.
  В частности репортаж лётчика-испытателя чужих нервов с петлёй Нестерова на шее из эскадрильи Нормандия-Неман, в котором тот признавать устал - подуставший состав суставов, поражённых множественным артритом.
  Лишённый социального обеспечения за наглые домогательства по отношению к сиделкам, он по высохшим пальцам считал, что ни на что не способные бесплодные дамы создавали только видимость обслуживания.
  Неблагодарные сбегали от него, а он всеми покинутый соответственно своему маразматическому состоянию чего-то не догонял.
  Ему надоело говорить правду в глаза слепым, и он, не теряя мужества, подал лаконичное объявление в вечернюю газету "Paris-soir": "Шерше ля фам, с которой хотелось бы лежать рядом на кладбище, но в разных могилах".
  Как ни странно отклика не последовало.