Пуст та

Говорят, если умер один человек – трагедия,
А когда умирают тысячи – так, статистика.
Я сегодня сидел на крыше и думал, светит ли
Стать мне чьим-нибудь горем в ближайшее время. Мистика,

Но когда я себя об этом в тот вечер спрашивал,
Все как будто замолкло, а крыша мне стала сценою.
Мои ноги так беззаботны над бездной страшною,
Голова моя так беспутна, а пальцы сцеплены.

И тогда-то ко мне идея пришла, представь себе:
Этот мир (целый мир!) на минуту к тебе прислушался!
На минуту твой голос во всех его радиостанциях!
Надо взять себя в руки, все мысли свои и мужество,

И вещать! Говорить что-то важное и насущное,
Про террор, геноцид и «не надо войны, пожалуйста!»,
Про насилие над детьми: «Ваша дочь не груша вам!»
И жестокость самих детей и их злые «шалости».

Друг… и что бы ты рассказал, поделись по-честному?
Я в ответ буду так же честен с тобой, как ранее:
Я больной эгоист, мои ноги висят над бездною,
И мне хочется только капельку понимания.

Я спросил бы: нормально ль быть одиноким воином
Против всех, кто вокруг? Почему же мне часто видится,
Что все то, что я делаю – глупости и бессмыслица?
Что корабль мой молодой, а уже в пробоинах?

А душа бы моя дрожала больными струнами.
Но я знаю одно: все начнется и тут же кончится,
Потому как все в мире «взрослые» и «разумные».
А какие мои проблемы? «Сидеть в песочнице»?

И сомнения проросли бы цветами-маками,
А под вечер пришла бы мысль, что меня все бросили.
(«Это глупый ребенок, и он говорит, что якобы
В нем растет пустота необъятным соленым озером»).

***

Я на сцене, мне в спину бьются ветрищи-бестии,
Люди смотрят с земли и щурят глаза незряче.
Говорят, что слова беззвучны, а звучны действия.
Я надеюсь, ты понимаешь, что это значит?