Вспоминая Донбасс

Река ленива. Ну, зачем ей торопиться к устью.
Застыла в предвкушение холодов.
И даже кот мурлычет сказку грустно
про свой улов недавний и про плов
остывший в чашке,
про шум ветров в оранжевых рубашках
трёх клёнов на пригорке у холмов.
Я слушаю, грущу
по лету, по реке, течению в изгибах,
по белому песку, по серебру сетей,
по золотым не пойманным, игривым рыбам
бубновых или пиковых мастей.
Ищу...
причины пнуть кота. Свернулся у печи.
Нашёлся в доме волхв — источник предсказаний?
На стенах тени пляшут - мерцание свечи -
кресты привычных целе указаний.
Ищу...
вокруг себя причины не грустить.
Локтей мне не достать. Былого не укусишь.
А будущего не перекрестить...
В нём настоящее пропустишь.
Но сказка от кота всё длится, нитью вьётся.
Хватайся, пока она бела.
И вот уже в ладонях той самой щукой бьётся.
Не зря я пью настойку из горлА.
Рябина с духом хвои. Смолу давали сосны.
Смородина - из палисадника.
Но ежели — до дна,
напиток смертоносный
подобно острию веретена?
   И вот уже под пеной - удила,
и в чёрной крови дёсны.
Здесь мимо окон скачут четыре всадника.
на лошадях железных четырёхколёсных.
Засада?
Может быть. За храмом — лай собаки.
Листва копытам вслед спиралью кружится;
Да, кто вы, отзовитесь? - Казаки!
Галопом-то куда?
На службу,
пока жива вода.
Что, сериал на самой первой кнопке?
Или уже зелёный змий
гнездо свил в черепной коробке
на фоне пандемии?
Кот ржавый замолчи и пасть свою закрой!
Безумие моё — под плинтус, в самый корень.
Я сам водоворот, пчелиный рой и слой
историй о войне и писем похоронных.
   А за окном: - Куда? Тебе не отвертеться.
Тишь храмов — не твоё, коль разум каменный.
И каменна душа, и каменное сердце.
Таких кладут на щит, несут под знаменем.
Ты грусть не посылай, гляди, как вены вздулись;
Глаза горят — жемчужины.
Казаки? Нет волхвы вращаются, сутулясь
и говорят мне тихо... К оружию?
   - Эй, парни! Мимо, мимо пошли отсюда прочь!
Мне каменную душу давно сломали горки.
Чёрт! Сына предсказали бы, а лучше - дочь,
чем в блиндажах с водой ржаные корки.
Но волхв... штаны с лампасами, зрачки — две синих чашки.
Лицо — порода странников, дублёное.
Лежать тебе далЁко, в оранжевой рубашке,
да под разбитым клёном...
Я глажу нитку шрама. Судьба была не склОнна...
Оставила в живых, хотя война резва.
Казаки за окном? Волхвы? Нет. Ветки клёна
и красная, как кровь листва.