ночное турне

раскосым взглядом малолитражного авто,
вздрагивающего от резких звуков сзади
словно окриков судебных приставов,
фантомные боли разодранных цепей кухонных обязательств,
/потомок Прометея проваливается по пояс
вытирающий запястьем  губы
аромат прожаренных до хрустящей корочки котлет из мраморной говядины/
     опостылевшего женского счастья-
Торопливо спешащие  на иллюзорное пламя независимости самодостаточности
начинающие автолюбительницы-
в обратной перспективе- тантрические любовницы седых байкеров.
Лайковые перчатки
сброшенные на поверхностное натяжение твоего молчания-
нежно отполированной панели приборов
больше не вздрагивают от перемигивания взлетных огней
международных лайнеров в ночном небе,
не ждут жалкого эха в анфиладе пустых комнат
превысившего все мыслимые пороги ожиданий
незарегистрированного  круизного билета в Саудовскую Аравию,
шепчут отраженному свету встречных фар непереводимые мантры.
Правая рука нежно ерошит
коротко остриженные волосы равнодушного к ряби человеческой эманации
трёхцилиндрового  мотора.
Леденящий настой аквамариновый Крайола
в амальгаме отражений люминесцентных лабиринтах припоминаний
беззвучно рвущих китайский шелк межвременных  условностей
не подвластных логическому расписанию приливов ассоциаций-
вернувшееся отражение от обратной стороны Марса,
дерзко раскованный голос эпатажной солистки почившего в прошлом веке оркестрика
пьянит снежной лавиной низвергнутого с точки равновесия
транса перляжа
за толстым бутылочным стеклом Victor Dravigny на заднем сидении с Fiore Favorita
сквозь хрипотцу оставленной  без выходного пособия  акустики:
Старый отель, двери свои открой,
Старый отель, в полночь меня укрой.