Нарымская шкатулка

          Довелось мне как-то присутствовать при интереснейшем разговоре двух почтенных сибиряков.  Издалека затевался тот разговор, но обещал быть интересным и волнующим. Происходило всё в закрытом загородном клубе. Имена членов клуба раскрыть не могу. А вот содержанием беседы было разрешено поделиться, т.к. речь шла о делах давно минувших дней.
           «Все вещи – говорящие, - раскуривая трубку, заговорил первый собеседник. - Надо лишь разгадать их язык.  В детстве всё кажется значительным, а уж шкатулки – всенепременно с секретом. Та, что была у моего деда - деревянная, с выразительной точёной резьбой, хранила настоящую тайну.  На шкатулке значилось посвящение: «Другу нашему М.Д.С.».  И даже надпись, составленная на трёх языках: «Beaucoup merci - suficientli – просветили» была весьма загадочной. Кто же этот друг-просветитель, и как шкатулка оказалась в нашем доме - гадали мы всей семьёй, когда в очередной раз о ней заходила речь.  Дед не знал, или не хотел говорить. Иногда хмурился, но чаще хитро улыбался, отмалчиваясь».
Вокруг собеседников стали собираться другие члены клуба, заинтересовавшиеся столь необычной темой, сдвигая вокруг них кресла и стулья. Те не возражали. Рассказчик продолжал:
           «Много чего было закодировано в её резьбе.  На крышке ловко вырезана острожная усадебка, над которой развевался длинный горизонтальный вымпел с надписью НАРЫМ. Снизу дата – 17 июля 1866 г. На одной из боковых сторон была изображена жилая комната. В комнатке женщина за роялем, вокруг несколько мужчин, одетых как разночинцы. Один из них будто только что прикурил папиросу и уединился, расположившись на кушетке.  Здесь же надпись: «Тут мало отрады - это правда, но ведь и везде всяко живут», а ниже слова из песни поэта-декабриста Рылеева: «Умрешь, похоронят, как не жил на свете».  На торцевой стороне -  дорожный экипаж с четвернёй лошадей, запряжённых цугом. Возничий гонит плетью, а в санях расположилась одинокая хрупкая фигурка. Здесь же прощальное напутствие: «Любовь да хранит вас везде» и дата - 7 февраля 1867 г.  На другом торце вырезан берег реки, три фигурки мужчин смотрят на удаляющийся дымящий пароход. Наверху надпись: «Сбудется ли наше искреннее желание». Больше всего меня привлекала сцена из неизвестного спектакля на фронтальной стороне шкатулки. Казалось, именно она переводила события тех лет в загадочную тайную плоскость.  Участники одеты в театральные костюмы, на даме платье с кринолином.  В складках занавеса дата: 29 января 1867 г., а снизу та, упомянутая мной, надпись на трёх языках. Где наверху как раз посвящение «Другу нашему М.Д.С.». Да. По углам на каждой стороне вырезаны инициалы.  Всего я насчитал одиннадцать пар.
          Кто же запечатлел, с такими точными подробностями, эти сценки из реальной нарымской жизни реальных людей - думал я, часами разглядывая шкатулку. В каждой скульптурной фигурке угадывался живой в прошлом человек. Кем могли быть эти люди?   
          Шло время. Дед давно умер. Бабушка состарилась совсем, и в 1954 году решили мы передать шкатулку в Московский исторический музей.  Долго простояла она в хранилище музея. Но научные сотрудники начали активные поиски. Медленно разматывался клубок шифров и подсказок. Деревянная резная коробочка не спешила раскрывать свои секреты. Известны были лишь место и время, что уже не мало, согласитесь.  Нарым место ссылки политзаключённых. Оставалось установить фамилии ссыльных по их инициалам. Ведь тогда шкатулка приобрела бы особую ценность.
          Со временем, все одиннадцать ярких судеб раскрылись, в их неслучайно-случайном переплетении. Теперь даже не верится, что без малого сто лет шкатулка молчала…. А я ведь был в Нарыме-то.  Так в музее у них есть такая шкатулка-то. Копия, правда…». Говорящий интригующе замолчал.
          «Как-же, как-же! Слыхивали!  - промолвил второй собеседник, внимательно слушавший до сих пор и терпеливо ожидавший паузы в повествовании своего визави.  Довелось и мне держать в руках эту шкатулку. Резную, из морёной древесины. Уж больно занятная вещица. По углам - одиннадцать инициалов, по сторонам - сцены событий и даты. И место указано, как вы изволили сказать, – Нарым. Говорят, «Бог создал рай, а чёрт - нарымский край», в аккурат для ссылки политзаключённых того смутного времени.  Стал и я тогда гадать, кому могла принадлежать столь памятная вещица, вроде подарочной «марочки» у заключённых, и кто на ней изображён. И вот что мне удалось разузнать.
Были это инициалы девяти ссыльных поляков и двух российских революционеров-народовольцев. Вслед за ссыльнопоселенцем Яковом Сулиным, последовала добровольно в Нарым, его спутница Мария Сошальская, выкупившая себя для дела революции у законного мужа за немного-немало - 1000 рублёв. Сулин имел в Санкт-Петербурге вкладочный капитал, который внёс когда-то в бывшую библиотеку Василия Яковлева, перешедшую затем во владение князя Голицына. От доходов библиотеки высылались Сулину в Нарым дивиденды - по 600 рублей серебром в год, на которые он жил, как привык, проводя время в кругу благородных ссыльных поляков. Фортепиано выписал, нужды особой не испытывал. Вот, эпизоды этой братской любви-дружбы и были запечатлены по сторонам шкатулки.»
         «Да-да! Всё так! – воскликнул умолкнувший до поры господин. – «У меня та шкатулка перед глазами стоит. Дед-то молчун унёс тайну в могилу. Шкатулка, судя по всему, Марии принадлежала, но как она у деда оказалась, никогда теперь не узнаем. Вынимает фотографии из портфеля. Всё что осталось от деда. Здесь и фотографии шкатулки имеются. Посмотрите, за роялем безусловно сама Сошальская, в окружении польских друзей.  Яков Сулин тот, что в домашней пижаме, это он будто только что прикурил папиросу и отошёл от остальных, расположившись на кушетке.  На другой стороне - сцена из самодеятельного спектакля.  Участниками наши герои выступают. Все в театральных костюмах.  Сошальская в кринолине.  И посвящение, вот видите: «Нашему другу М.Д.С.» - очевидно, адресовано ей же, Марии Дмитриевне Сошальской.  На торцевой стороне -  в дорожном экипаже её фигурка. Это сцена отъезда Марии Дмитриевны из Нарыма. Здесь же прощальное напутствие: «Любовь да хранит вас везде». На втором торце шкатулки -  крутой берег Оби, с утёса трое мужчин смотрят вслед уходящему колёсному пароход.  Наверху надпись: «Сбудется ли наше искреннее желание».
         «Так и есть! - удовлетворённо подтвердил второй собеседник, при вытряхивая сощурившись трубку и кивая головой. - Ощупывал я тогда эту необычную шкатулку, рассматривал и размышлял: а ведь это они, сплочённые в своих мечтах люди, формировали будущее России. Но стоило ли оно того? Ради чего прозябали иностранцы на русской каторге? Чего они хотели для России, для мира? Да так ничего не надумал».
         «Стоило, мой друг, стоило. И опыт – сын ошибок трудных…» - ободряюще пророкотал первый. - Личностями поляков я не интересовался, много ведь их здесь у нас. До сих пор живут. Россия- матушка всех приимет».
   Затем оба встали из кресел, крепко обнялись, дружески похлопали друг друга по спине, и разошлись по игорным столам.