Фантазия для телеги в сумерках

Вечернее шоссе Москва – Владимир.
Река пространства катит мимо нас.
Сосед всхрапнул, как старый холодильник,
Гася дремотным веком сытый глаз.

Мы катимся в бездумном автобыте,
Водитель твёрдо знает свой урок.
И наш пароль – отсутствие событий,
Где «временность» читается меж строк.

Мотает ленту колесо-катушка,
Течёт прямая серая река.
Теперь бы можно бутербродик скушать,
Запить его чайком из термоска.

Да клонит в сон. Возиться неохота…
Автобус как-то растворился вмиг.
Ба! Небо, звёзды. Ветер с поворота
Бодает в лоб бренчащий грузовик.

Мелькнула цифра – скорость? расстоянье?
В сторонке зарево – пожар? костёр?
Неиствует колдобин громыханье.
Прилип к баранке кожаный шофёр.

Вот, газанул. Метнулась грязь, как росчерк
На телеграфной ленте колеи…
Сутулится на облучке извозчик.
Похлопывают мокрые шлеи.

Трясётся тройка. Выдохлась подстава.
Тень придорожная – верста ли? год?
На ночь и бездорожье нет управы.
Мы едем с дозволения погод…

Две лошади то ль пали, то ль пропали.
Вон волчий глаз – единственный огонь.
Приснился град – с боярами, с попами…
Распутица. Мужик. Телега. Конь…

- Эй, дядя, стой! – обочина набухла
Тенями, кашлем, звоном, шепотком.
Ночлега неустроенного угли.
Зашевелился человечий ком.

- Далёко ль до Владимира? – Не близко.
Пешком едва дойдёте к Покрову.
Возьми-ка, горемычный, хоть редиску!
- Ты сам откель? – Кто, я то? Где живу?

Живу я на Руси, где Бог поставил.
С конём на пару тянем свой возок,
Коль влипнет в грязь…
- Нишкни! Противу правил!
Иль хочешь сам – пешочком да в острог?
Поди себе! –

В армяк упёрлась пика.
Привспыхнул факел. Стихли мужички.
Лишь блещут на голодных, тёмных ликах
Упрямые бунтарские зрачки…